Агент сыскной полиции - читать онлайн книгу. Автор: Ирина Мельникова cтр.№ 15

Подобные ночи — сущий подарок для обитателей трущоб и притонов, выползающих на свой ночной промысел. Редко кто из обывателей даже в дневное время осмелится на столь рискованный шаг — появиться в районе Хлудовских выселок, самого разбойного места в Североеланске. Ограбить, обыграть в карты, убить — на Хлудовке в порядке вещей. Крики о помощи или предсмертные стоны здесь так же обычны, как разудалые пьяные крики, визги проституток или отборная брань проигравшегося в пух и в прах «делового» [21] , спустившего за час игры всю свою ночную добычу…

Здесь располагались самые дешевые, последнего разбора публичные дома. Подъезды их освещались красными фонарями, а на задворках прятались совсем уж отвратные притоны — «кузницы», где ютились пропащие женщины и их коты, которым было что скрывать от полиции. В этих гнездах порока и самого низкопробного разврата составлялись разбойничьи шайки и делилась награбленная добыча, здесь не гнушались раздеть подобранного на улице пьяного или отправить «в плаванье» очередной труп.

Местные марухи [22] , полупьяные, в отрепьях, шатались по окрестным кабакам и «марьяжили» еще более пьяных клиентов, которым предстояло зачастую лишиться не только платья, но и жизни. «Чистенькие» проститутки, косившие больше под гимназисток и бедных сироток, выглядывали себе «кредитных» [23] почище и подороже одетых, только дорога у всех была одна — в жалкую каморку с тремя-четырьмя убогими кроватями, разделенными ситцевыми занавесками. Но дело редко доходило до постели. «Пропащие, но милые создания» сбывали свою добычу в руки котов, которые следовали за ними по пятам до условного места. Здесь жертва расставалась с последними иллюзиями, хорошо, если не с жизнью, а коты уходили в темноту с чувством исполненного долга и пожитками очередного любителя плотских утех…

— В кузницы нам соваться нечего! Судя по всему, Мозалевский не из портяночников. Если захочет отлежаться, то найдет себе девку поприличнее.

Тартищев вышел из экипажа, окинул взглядом прибывших с ним на нескольких пролетках и телегах агентов, местного околоточного Грибанова, дюжину городовых и приказал:

— Квартал окружить! Смотреть, чтобы из окон не сигали! Особое внимание тем, кто вздумает вдруг по крышам уходить! Всякая рвань коричневая мне ни к чему, тем более болдохи [24] или зеленые ноги [25] . Ищите человека, похожего на Мозалевского.

Ночная жизнь шла своим чередом, а обитатели Хлудовки, пока не подозревавшие о внеочередной облаве, продолжали веселиться на всю катушку: то и дело открывающиеся двери кабаков и те, что под красным фонарем, выпускали на волю дребезжащие звуки разбитого фортепиано, визгливой скрипки, отменную ругань или разудалые пьяные песни. Агенты и городовые оцепили квартал, и Хлудовка моментально притихла, почувствовав неладное.

— Двадцать шесть [26] ! — И раздалась в ночи почти соловьиная трель полицейского свистка.

— Двадцать шесть! — И отворились вдруг окна, и выпрыгнули из них прямо в объятия сыскарей самые нетерпеливые, а значит, и самые интересные для полиции обитатели Хлудовки.

По железной крыше загрохотали сапоги. Тартищев кивнул Алексею:

— Каторга отрывается. — И крикнул снизу в темноту:

— Эй, болдохи, никого не возьму. Поговорить надо!

— Чего ж тогда сусло [27] свое привел? — справился сверху чей-то голос.

— А чтоб было кому рожу тебе начистить, Червивый! — почти нежно ответил ему Тартищев. — Кому я велел в город больше не соваться? Где хочешь пропадай, а здесь не шатайся… Второй побег с каторги… Ты меня знаешь, если возьму, сгниешь на рудниках!

— Да я уйду… — оправдывался Червивый, — отлежусь пару дней и на Москву рвану… Чево я тут забыл? .

— Спускайся вниз! — приказал Тартищев. — Разговор есть…

И здоровенный детина с выбритой наполовину головой вышел покорно из темноты и остановился, не доходя до Тартищева пару шагов:

— Чевой-то?

— Ближе подойди, рожа арестантская! — Тартищев поднес к его носу увесистый кулак. — Ты мой кулак знаешь, Червивый! Говори, кто вперед тебя в окно сиганул? Крапива? А ну отвечай!

Червивый покосился на кулак начальника сыскной полиции, но промолчал.

— Кто? Я тебя спрашиваю или нет? Крапива, ну?

Или Хромой? Говори!

Червивый продолжал молчать. Тартищев негодующе крякнул и, размахнувшись, влепил ему оглушительную затрещину.

Червивый упал на колени, прикрывая лицо. Из разбитого носа хлынула кровь, пробиваясь струйками меж черных от грязи пальцев.

— Так бы сразу и спрашивал, — процедил он сквозь зубы, — а то…

Тартищев засучил рукав, и Червивый еще более мрачно выдавил из себя:

— Ну, Крапива!

— Передай сукину сыну, ужо пора отбегаться ему!

Пусть ноги уносит из города! Придет бумага на розыск — в одночасье поймаю, ты меня знаешь! — Он ухватил здоровой рукой детину за шиворот и рывком поставил его на ноги. — Барин в цилиндре и с тростью здесь не появлялся?

— С усиками? — быстро справился детина и по-волчьи пристально прошелся по Тартищеву взглядом. — Кажись, это его замастырили [28] сегодня у Гришки на катране. Василиса не до конца выдоила, говорят, еще и пинтерам [29] кое-что досталось.

— Куда он делся?

— Да Василиска опять подобрала. Она баба жалостливая..

— Ладно, проваливай!

Детина в мгновение ока исчез в темноте, а Тартищев повернулся к Алексею:

— Аида, познакомлю тебя с Василисой. Говорят, бывшая графиня. Лет двадцать назад убила ножом любовника, отбыла каторгу, да так и осталась в наших краях. Официально бордель значится за ней, но есть сведения, что истинный хозяин — «иван» по кличке Крапива. Он уже пару лет как числится в розыске, а раньше по ярмаркам промышлял, купцов грабил.

— И что ж тогда его не схватят, если он почти на виду живет?

— Не стесняйся, спрашивай прямо, — усмехнулся Тартищев, — почему я его не схвачу? — Он рывком распахнул дверь борделя и первым шагнул через порог.