Тризна по князю Рюрику. Кровь за кровь! - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Гаврилов, Анна Гаврилова cтр.№ 84

Спал в эту ночь, как девица перед свадьбой, — тревожно, урывками. И мамка с батькой снились, и порубленные враги. А под утро коркодила привиделась — разинула пасть, щёлкнула острыми зубищами и уплыла…

Дальше, как и обещалось, идти стало тяжелей. И даже попутный ветер не мог облегчить тягот, свалившихся на плечи корабельщиков. Река то петляла, то мелела, то сужалась. А пороги в этот раз испугали даже бывалых людей Жедана. Вдобавок с третьего дня зарядил дождь. Не сильный, но мерзкий — такой только жабам в радость.

Дюжина Розмича не роптала, трудилась в полную силу, никаких поручений не гнушаясь. Жедан забыл нагловатый тон, каким встретил воинов на пристани Алоди. Был до тошноты вежлив, и когда дело дошло до бечевы — первым впрягся в «петлю». Досталось и Ултену, но он, похоже, был только рад этому.

Сам Розмич уставал, как ромейский раб на триерах, но с радостью брался за любую работу — та в два счёта выгоняла из головы мысли о синеглазой Затее. Скоро на ладонях появились совсем не воинские мозоли, иные — рабочие.

Один раз, когда дождь сменило жарящее, как раскалённая сковорода, солнце, Ловчан уговорил Розмича снять рубаху и прямо так сесть на вёсла. Розмич так и не догадался, для чего это нужно, а вечером, поймав заинтересованный взгляд Затеи, смутился до одури и едва не набил морду всей вверенной ему дюжине…

Полбу сдабривали летними грибами, сухари после каторжного труда уплетали, как свежий каравай. Рыбу не удили, добывали острогами прямо у берега. Благо, даже в летнюю пору речка кишмя кишела живностью.

А раз Буй наудачу ткнул копьём в высокие, подозрительно раздвинутые камыши. Руки у воина крепкие и цепкие — отпускать древко даже не собирался, за что и поплатился. Мотнуло в сторону с такой силой, что тут же оказался в реке, завопил. На помощь ему подоспели ещё три пары рук, не менее крепких. Отпускать добычу рыболов отказался.

Огромная рыбина показала стоящим на берегу хвост — немногим уже, чем плечи Розмича, и потянула Буя ко дну. Трое помощников попрыгали в воду, разя могучего противника — острогами и топорами. Чуть сами не утопли, дно вроде бы и под ногами, да илистое оказалось. Огромную, неохватную склизкую тушу с превеликим трудом выволокли на сушу.

Глядя, как противится речная животина, решили, уж не первого ли слугу Водяного поранили. На деле оказался старый-престарый сом. Оказавшийся вне родной стихии, древний хищник пялил огромные глаза и, казалось, проклинал их. На заросшей мхом морде — лютая ненависть.

Увы, есть сомье мясо нельзя — больно старое. Таким даже подзаборный пёс в голодный год побрезгует. Зато хвастаться победой над чудищем можно до скончания века. И чтобы никто не подумал, привирают рыбари, каждый вырвал из пасти ещё трепыхающегося противника по зубу. Ултен тоже взял на память.

Глядя на такое дело, Затея побелела и спешно отошла от ярившихся мужчин. Рабыня-ромейка принялась гладить её по голове и что-то нашептывать. Розмич подошёл было извиниться за невольную обиду, но был отправлен восвояси красноречивым взглядом грекини.

…Ещё стало ясно, почему Жедан так преуспел в торговом деле. Кто ж добровольно на полный опасностей путь согласится?! Лучше потеряют пару недель, но пройдут иной, лёгкой дорогой. А этот не боится ни работать, ни рисковать — за такое любой бог награду пошлёт.

А через девять дней после того, как вошли в устье, речные берега расступились, открывая взглядам бесконечное Онежское море.

— Ну, теперь передышка, — заключил старый кормщик, которому на пути пришлось тяжелей, чем остальным. Только несведущим кажется, сидеть у правила — дело плёвое, знай себе поворачивай. Кормчий должен не только видеть и понимать воду, но и чувствовать её. Одно неверное движение — и лодья на мели! И это ещё добро, если без пробоины! Тогда — дело пропащее. И о товаре забыть можно, и о скором возвращении домой.

Онежский берег по обе стороны Свири, внедрившейся в сушу, казался не слишком высоким. Песчаный, поросший густым лесом…

— Река тут глубока, потому степенна, — знающе проговорил кормщик. — На северном бреге, — молвил он и махнул рукой вдаль, — живут дикие племена, высший их бог — Юмола, его задабривают эти дикари кровавыми жертвами, не брезгуя прирезать не то что мужчину, а и женщину, и даже её дитя. Да минует нас их злоба.

— Ну, не совсем дикие, — поправил купец. — Бьярмы они, этим всё сказано. Другие. Иные, чем мы, словене. Покуда по Неяве шли, сам Волхов нас хранил. Здесь чужая вода. Надо с духами новый договор учинить… — пояснил Жедан. Розмич кивнул. — Эй, Ултен! Ты бы на всякий случай свою книгу почитал да святым каким помолился, хотя, коли они, как и твой распятый, никогда при жизни не ходили морем, так и не помощники нам в этом деле.

— Святой Брандан был знатный мореплаватель! — возразил было монах.

— Вот ему и помолись особенно!!

Затея речей этих не испугалась — за четыре лета и не такого наслушалась. А вот Ултен, с некоторых пор всё время сидевший подле девушки и её ромейской рабыни, выкатил глаза и приоткрыл рот.

— Будто на твоей родине этакого не бывало, — усмехнулся кормчий.

Изумление кульдея сменилось растерянностью, щёки тронул румянец.

— В стародавние времена всякое бывало, — ответил он. — Да и сейчас, если честно, тоже случается. Народ неохотно внемлет голосу разума…

— Какого такого разума? — скривился кормчий.

— Какого-какого… — пробормотал Ултен. — Обыкновенного. Разум, устами Священного Писания, говорит нам: «Господь милостив. И покуда верим в Господа, никакая тварь тронуть не посмеет. Что тот демон, коему молится дремучее племя, в сравнении с Господом?»

— Что? — нехотя спросил седатый кормщик.

Скотт не обиделся, не насупился. Это раньше, слыша подобные речи, обижался и с головой кидался в спор. Сейчас стал мудрее, да и годы жизни в Алоди, где о Христе и слыхом не слыхивали, научили смотреть на чужое неведенье проще. Потому начал терпеливо объяснять:

— Господь наш всемогущ. Он во сто крат сильней любого демона. Коли человек верует в силу Господа — тот спасёт и защитит. Нет у демонов Бьярмии власти над тем, кто зовёт себя христианином, молится и постится.

— Ага. Ты это вон им, — кормчий кивнул в сторону далёкого берега, — расскажи. При случае. Если рот открыть успеешь.

— А ну тихо! — прорычал Жедан. Как только умудрялся, стоя на носу лодьи, слышать все разговоры? — Накличешь ещё!

Кормчий ответил лениво, но смущение в голосе всё-таки слышалось:

— Не накличу. Макушка лета давно миновала, а до осени ещё долго. У бьярмов сейчас иные заботы.

— Всё равно молчи, — гаркнул Жедан. А под нос пробурчал: — И без того слишком хорошо идём. Вот и Онега спокойна, как обласканная жена.

В этот раз везенье корабельщиков и впрямь было велико. Жедан не единожды ходил этим путём, и всякий раз что-нибудь да случалось. Теперь же всё как по маслу. Сначала купец волновался, всерьёз размышлял, откуда ждать подвоха. Но поразмыслив — успокоился. Понял — дело в дружинниках.