Пасадена - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Эберсхоф cтр.№ 135

День был испорчен; Линди закрыла глаза, им было больно от нещадного солнечного света. В дубах шелестел легкий ветерок, и она вспоминала о том, уже далеком, дне у минерального источника, о том, что она так робко пыталась себе объяснить, о том, как он сделал неуклюжую попытку открыть ей свое сердце. Но день этот вспоминался ей неверно: ей казалось, что он рассказал ей все свои секреты, а на самом деле он не говорил почти ничего. Она давно уже уверила себя, что, кроме нее, этих секретов он никому не открывал. На какой-то миг Линди снова представила их вдвоем — влюбленной парой под жарким летним солнцем, с залепленными пылью глазами, пересохшими от жажды ртами, бешеным стуком сердец. Время прошло, ничего не изменилось, и она перенеслась мыслями в один из первых дней Брудера в «Гнездовье кондора»; она закрыла глаза, и воображение унесло ее с тропинки над Чертовыми Воротами туда, далеко, домой.

Но тут Брудер прервал молчание.

— Ты представь только: Лолли Пур и я.

Если бы Линди открыла сейчас глаза, то увидела бы хищную улыбку и замершее, серое от испуга лицо Зиглинды. Но она крепко зажмурила веки, не желая подчиняться жгучей правде дня, а потом Брудер расхохотался, смех его эхом пронесся по каньону, как будто отражаясь от чего-то глубокого, и раскатился по всем горам, выжженным холмам вокруг Чертовых Ворот.

Через неделю Линди поехала к доктору Фримену и на этот раз прихватила с собой Розу. Белесая от солнца пыль дороги слепила глаза, диктор сообщал по радио, что днем температура повысится. Когда они переехали мост и оказались в городе, машину обдувал сухой горячий ветер. Все больше говорили о том, что по старому руслу проложат скоростное шоссе и далее мост сделают шире. Линди воображала бесконечную серую ленту, которая запутывается все больше и больше и покрывает все в округе — каждую, самую мелкую дыру в земле зальет бетон; она закрыла глаза, снова открыла и в короткой темноте увидела узкую белую дорогу от ворот Пасадены до самого «Гнездовья кондора». На дорожном полотне не было ни единого нефтяного или масляного пятна — как будто перед ней раскатали светлое полотенце.

В приемной доктора Фримена Роза с Линдой опустились на кушетку, чтобы подождать. За долгие годы велюровая обивка основательно потерлась, местами даже полысела, а папоротник превратился в огромный лохматый куст, совсем затенивший окно и дотянувшийся до самого шкафа с папками. Сквозь ветви мелькало солнце, бросая зеленые отсветы на приемную, руки и ноги Линди. Это придавало всему нездоровый вид, даже лицу Розы, и, ожидая, пока из-за двери со стеклянными пузырьками появится доктор Фримен, Роза сжала пальцы Линди в своей ладони. Мисс Бишоп помогала доктору в смотровом кабинете, молодые женщины сидели совсем одни; жара облепляла их со всех сторон, тонкий велюр противно кололся, дул, пощелкивая, вентилятор. Обеим не нужно было произносить вслух, что думали они сейчас о матери Розы и всех других женщинах, сраженных зловонными, мокнущими опухолями.

— Она это от кого-то подцепила, — произнесла Роза, — но сама она не заразила никого, да и не знала, что с ней, пока окончательно не свалилась. Вот тогда она все и поняла.

Тут до Розы дошло, как Линди больно это слышать, и она сказала:

— Но ртуть она никогда не принимала. У нее только и были что четки.

А что было у Линди?

— В связи с тем, что у вас уже серьезная стадия, — сказал доктор Фримен, — я, пожалуй, пропишу вам десять полных миллилитров.

Она лежала на смотровом столе, блузка небрежно свисала с вешалки, клеенка липла к спине. Линди подняла глаза и взглянула вверх. После того как она побывала здесь в прошлый раз, кто-то — без сомнения, мисс Бишоп — налепил на потолочные плитки картинку с изображением морского берега, на который безмятежно накатывают волны и где играют дети. Было похоже, что это Дейна-Пойнт, но вполне мог быть любой другой прибрежный городок — дети на полных ножках копошились во влажном песке, а за ними бдительно следили две мамаши, положив руки на бедра.

— Есть кое-что хорошее и в нашем времени, — сказал доктор Фримен.

— И что же это, доктор? — осведомилась мисс Бишоп.

— Много желающих продать свою кровь. Я без труда нашел целую пинту с положительным мазком для изготовления плазмодия.

Мисс Бишоп кивнула, соглашаясь, что это действительно большая удача, и через пузырьки в стекле Линди увидела расплывчатый черный силуэт Розы.

— Можно ей войти?

— Кому, горничной?

Мисс Бишоп открыла дверь, Роза вошла и села на стальную табуретку; ее круглое сиденье, похожее на тарелку, казалось единственным холодным местом в смотровой, так что Линди страшно хотелось прижаться к ней щекой. Даже без блузки ей было жарко и тошно, резиновое покрытие стола приклеилось к спине. Она подумала об Уиллисе, который точно так же потел сейчас в роще. В последнее время он только и думал о том, как бы поправить их сильно пошатнувшееся хозяйство. Черви погубили не больше трех десятков деревьев, но никто не мог сказать, остановятся ли они или будут ползти все глубже в землю, пока не доберутся до холодной, влажной почвы и тонких волосков на корнях. Пробовали опрыскивать деревья; Хертс, Слай и Уиллис распыляли в рощах цинк, боракс, марганец, отчего умиравшие деревья покрывались безобразным серым налетом. Нематода распространялась в почве, и не спасал даже обильный полив — на шесть частей воды одну часть хлоробензола: горючая жидкость скапливалась в ямах и, сверкая под солнцем, была опаснее любого керосина.

Доктор Фримен равнодушно кивнул в сторону Розы, и Линди поняла, что он ее не помнит. А вот мисс Бишоп ее не забыла и спросила: «А как ваши дела?» Мисс Бишоп обронила когда-то, что помнит каждую девушку, которая обращалась к доктору Фримену. Пока девушка лежала на столе и доктор проводил свое унизительное обследование, мисс Бишоп внимательно вглядывалась в каждую девушку, мысленно занося ее лицо в отдельную папку своей памяти. Иногда мисс Бишоп ворчливо замечала доктору Фримену: «Девушки могут обращаться к вам с одними и теми же жалобами, но не забывайте, доктор, — если вы спросите их, что случилось, каждый раз будете слушать новый рассказ». «Вы правы, мисс Бишоп, — отвечал ей доктор, — только вот спрашивать некогда, не так ли?»

На стене висел диплом университета выпуска четырнадцатого года. Линди представила себе, как в первый раз доктор Фримен облачился в белый халат, как взял в руки скальпель с намерением нести в мир добро. Линди поразило, до чего неумолимы перемены в человеке — от радужных надежд в дни юности до ряда жалких возможностей, из которых приходится выбирать после многих лет компромиссов. Никто не представлял себе, что в будущем каждый день придется подниматься по лестнице и поворачивать ключ в замке стеклянной двери. Но именно это делали доктор Фримен и мисс Бишоп; воображаемое будущее Линди и ее теперешняя жизнь тоже уже давным-давно шли разными путями. Совсем скоро Зиглинде исполнится пять лет; в ее годы Линди выслеживала пуму, забрасывала удочку в прибой, носилась за Зигмундом по старому руслу реки. Сейчас ей казалось, что это было и недавно, и совсем давно, и снова безжалостная двойственность жизни удивила Линди — она пугала и одновременно успокаивала.