Башни земли Ад - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Свержин cтр.№ 77

Капитан молча поклонился и, отойдя, скомандовал:

— Шлюпку на воду, негодяи, пошевеливайтесь!

«Если вы хотите, чтобы вам поверили, придайте правде невероятный характер».

Наполеон Бонапарт

В незапамятные времена императору Священной Римской империи вдруг среди ночи понадобилось кольцо святого Маврикия. Самые дотошные историки не могут сказать, отчего вдруг у него возникла такая надобность. Может, собирался монарх похвастаться драгоценной святыней перед соседом, а может, планировал излечить неведомую хворь. Поскольку реликвия хранилась в спальне императрицы, государь отослал за ней племянника, Бертольда. Тихо, чтобы не разбудить государыню, юноша прокрался в ее покои и начал шарить в темноте в поисках святыни. Перстень все никак не находился, и тут вдруг пальцы юноши нащупали чьи-то всклокоченные волосы. В первый миг Бертольд испугался: уж не согрешил ли он, неосторожно прикоснувшись к императрице, но быстро сообразил, что волосы ее величества не могут быть столь жесткими и расти из подбородка. Он вцепился в бороду и из всей своей немалой силушки поволок чужака на свет божий. Имени незадачливого посетителя опочивальни ее величества история не сохранила. Известно лишь, что с головой он расстался как вор и злодей.

В награду за подобную находчивость император даровал племяннику Нижнюю Бургундию — ныне княжество Савойя и графство Пьемонт.

Название Савойя происходит от латинского наименования ели. Но местные летописцы, не удовлетворившись столь прозаичным объяснением, подыскали другое, более звучное: Salva Via — путь спасения. Учитывая тот факт, что во владении хозяев Нижней Бургундии и впрямь находились важнейшие альпийские перевалы, подобное объяснение вполне имело право на существование.

Князь Амадей VIII, женатый на младшей сестре Жана Бесстрашного, весьма любезно встретил кортеж, а увидев Анну Венгерскую, немедля вызвался сопроводить гостей до южной границы своих владений.

Летнею порой горные перевалы поражали нереальной живописностью, которая вдохновляла очаровательную принцессу любоваться пейзажами, Кристофа — делать наброски, посланцев далекого пресвитера Иоанна заодно с римским понтификом — внушать потомку находчивого Бертольда мысль о необходимости примкнуть к крестовому походу. Впрочем, сделать это оказалось довольно просто.

Дед нынешнего правителя, прозванный Зеленым графом за пристрастие к этому цвету, числился среди первейших и отважнейших крестоносцев. Отец — Красный граф, получил свое прозвание за пятна крови, неизменно украшавшие его доспехи. Его ратная слава гремела по всей империи, по итальянским княжествам и, вероятно, могла бы распространиться гораздо дальше, когда бы не внезапная смерть во время охоты. Юному Амадею не терпелось приобщить свое имя к героическому списку и увенчать чело лаврами воинской славы.

Анна Венгерская, прекрасная, молчаливая и величественная, явила собой для графа превосходный объект для куртуазной рыцарской любви, не предполагающей взаимности, с полным набором причитающихся знаков внимания: балладами, воздыханием под окном в ночном саду и непременными подвигами. А чем не подвиг — выступить против нехристей-мусульман и, к чести доблестных предков, вернуться с победой.

Остановившись в итальянских предгорьях в Пьемонте, Амадей заикнулся было о том, чтобы устроить рыцарский турнир в честь Дамы возвышенных грез, но та отвергла его начинание, недвусмысленно заявив, что для доблестных воителей сейчас есть куда более разумное применение своих умений и сил, нежели схватки друг с другом. Амадей со вздохом был вынужден согласиться.

И все же, как ни спешили посланцы его святейшего величества, кортежу пришлось сделать двухдневный привал на границе с владениями герцогов Мантуанских.

Дорога через горы сама по себе оказалась непростой. Для громоздкого дома на колесах путь стал тяжким испытанием. Лишенная рессор неуклюжая постройка так заунывно скрипела при движении, что пришлось менять все оси, колеса и делать полный техосмотр этого необычного транспортного средства.

Не тратя времени попусту, Кристоф взялся за кисть. Вальдару с Лисом не без труда удавалось заставить юношу заниматься тем, чем подобает заниматься достойному оруженосцу славного рыцаря. Улучая всякий удобный момент, де Буасьер спешил к венгерской красавице, силясь как можно более впечатляюще передать на холсте ее прекрасный образ.

Тяготясь вынужденной передышкой, Камдил рассказывал о далеком царстве за морями и горами, о грозном и безжалостном Тимуре, строящем на берегах кровавых рек башни из человеческих голов.

— …Думаю, мне удастся внушить его святейшеству, что столь обширные и богатые земли давно уже заслуживают герцогского статуса, — внушал Балтасар Косса сидящему рядом Амадею Пьемонтскому, — если ваша преданность Христову делу и матери нашей церкви останутся неизменными, мы с вами легко докажем, что вы заслуживаете большего, чем графский титул.

— Забавно, если вдуматься, — прокомментировал Вальдар. — Мы сейчас сидим между двумя будущими римскими папами.

— Шо, и этот тоже? — восхитился Лис. — А если между ними сидеть, желания загадывать можно?

— Только если убедить их принять одно и то же имя. Но это вряд ли. После нашего с тобой приятеля других Иоаннов пятьсот с лишним лет не будет, причем следующий Иоанн взойдет на папский престол с тем же порядковым номером.

— Вот это мужик расстарался! Наследил в истории!

Он хотел еще что-то добавить, но почтительный слуга графа Амадея доложил:

— К его высокопреосвященству синьор де Медичи.

— О, прекрасно! Давно жду его! — Балтасар Косса вскочил с резного кресла. — Где он, почему до сих пор не идет сюда?

— Он в саду, ваше высокопреосвященство. Сказал, что не смеет отвлекать вас от важной беседы.

Кардинал посмотрел на собеседников.

— Вы не возражаете, господа? Я с удовольствием познакомлю вас. Это известный флорентийский банкир. Я уже рассказывал про него, но, как видите, забыл упомянуть о его скромности.

— Скромный банкир? Это что-то новенькое, — пробормотал властитель Савойи и Пьемонта. — Буду рад увидеть своими глазами.

Сад цвел и благоухал, несравненный итальянский сад, любовно разбитый для услады дам и вдохновения живописцев. И то и другое сейчас было оценено по достоинству.

Кристоф де Буасьер в перемазанном краской поддоспешнике любовно накладывал мазки на холст, то и дело отходя в сторону и сравнивая дело рук своих с прекрасным оригиналом. Рядом, не скрывая восхищения красавицей и, не менее того, ее изображением, топтался юнец одних лет с Кристофом, может быть, даже чуть моложе. Черты лица его были несколько грубоваты, но в больших темных глазах светился недюжинный ум.

— Прекрасно, синьор Балтасар, до чего же прекрасно! — хлопая в ладоши, воскликнул гость, увидев приближающихся хозяина замка и его спутников. — В жизни не видел ничего красивее! Я готов хоть сейчас заплатить сотню флоринов за этот холст…