Шерше ля фам, или Возврату не подлежит! - читать онлайн книгу. Автор: Людмила Гетманчук, Юлия Славачевская cтр.№ 56

Так у нас и повелось с тех пор — они приходят, а я их выпроваживаю… Но это я отвлеклась.

— Нет, Александра, — неожиданно вздохнула тетя. — На этот раз гости у вас…

— Кто такой смелый? — вырвалось у меня.

После ряда моих покушений на местных женихов сплетни распространились как пожар, так быстро, что выдать меня замуж становилось все сложнее и сложнее. Никто не рвался совершить сей подвиг посмертно.

— Мадемуазель Александра! — вынырнул откуда-то Риммо Стриг. — Какое счастье видеть вас снова!

У меня самой от несказанного «счастья» перехватило дыхание.

Цепкий взгляд айра быстро просканировал меня с ног до головы, но свое мнение он оставил при себе, и я была ему за это весьма благодарна.

— Вы уже оправились от предыдущего счастья? — неискренне улыбнулась я, протягивая руку для поцелуя.

Риммо сверкнул белоснежными зубами и припал к моей длани, как с похмелья. Я уж не знала, как и вырвать. Особенно пугали острые зубы, которые скрывались под розовой полоской влажных губ.

Причем меня мало что облобызали, так еще и ласково прикусили кожу и пощекотали ладонь.

Первая мысль — приятно. Вторая — каков нахал! Третья… неприличная и произнесению вслух не подлежит, даже в обществе графини, которую я не уважала.

— Если вы отгрызете мне руку, сьен, — аккуратно высвободила я конечность, — то мне нечем будет надрать вам холку за слишком вольное поведение.

— Александра! — ахнула Лоретта. — Простите, сьен Стриг!

— Пустяки, — разулыбался кто-то, давно не посещавший дантиста. — Мне нравится. Такая свежая струя…

Меня от его оскала замутило.

— То есть обычно вы дышите испорченным воздухом? — мило поинтересовалась я, тихой сапой продвигаясь в сторону лестницы на второй этаж.

Меня ну никак не тянуло общаться с айром! Он вызывал у меня нездоровую почесуху и повышенное чувство опасности. Попросту — нервировал. Было в его взгляде что-то… голодное и первобытное. Когда бац по маковке — и на вертел!

— Сколь вы естественны и непринужденны, прелестная мадемуазель! — польстил мне сьен, умело отсекая от вожделенного пути на волю.

Я прифигела. Вот это соловей! Змееголовый…

А колючий хищник увидел мою неоднозначную реакцию и немного подкорректировал стиль поведения:

— Мне бы очень хотелось пообщаться с вами подольше и поближе…

Японский городовой! Какой настырный и прилипчивый ежик в тумане попался! Ага. «Сайлент Хилл» в российском римейке.

А мне от тебя, мой милый, до смерти хочется держаться подальше, на значительном расстоянии! Причем с автоматом Калашникова в руках и связкой гранат на поясе! Для надежности.

— Проказник, — хихикнула Лоретта, погрозив ему пальчиком.

По мелькнувшему в глазах айра выражению можно было расшифровать одно-единственное в сторону графини:

У попа была собака,

Он ее любил.

Она съела кусок мяса,

Он ее убил.

В яму закопал

И надпись написал… [18]

И так с замкнутой цикличностью раз пятьдесят.

— К сожалению, — сделала я предельно несчастное лицо, — у меня урок хороших манер. Увы, жестокой волей судьбы я вынуждена вас покинуть…

— Урок можно перенести, — влезла Лоретта, делая знаки веером.

В моих глазах цикличность увеличилась до ста оборотов. В секунду! И я демонстративно не поняла ее указаний.

— Нет. — Я выдавила из себя слезу. — Я не выживу в высшем обществе, если мне сегодня не расскажут, как есть яйца! — И плотоядно посмотрела на… айра.

Он передернулся, но не сдался.

— Мадемуазель, разрешите мне тоже послушать такой ценный и жизненно важный урок и поучаствовать в вашем самообразовании? — Его зубами можно было защищать город вместо крепостной стены!

— Это так мило с вашей стороны! — прочирикала я, мысленно потирая руки. — Встретимся в столовой через полчаса. Я приведу себя в надлежащий вид и спущусь.

— Вы прекрасны в любом виде, мадемуазель, — галантно поклонился айр, успев показать мне взглядом, что лично он предпочитает в жареном и с кетчупом в придачу.

Я кивнула на графиню, как бы предлагая начать с нее, и ускакала в свою комнату.

Сменив платье и пригладив волосы, я скорчила зверскую рожицу своему отражению в зеркале и, торжествуя, потащилась показывать айру русских раков и их среду обитания.

В столовой меня уже ожидала Изуверка Кэт, или мадам Катрация бин Гоблих, лучшая учительница манер на всю столицу. Еще я называла ее про себя Кастрация, и прозвище ей полностью подходило. Видимо, от нее живым никто не уходил, соответственно пожаловаться на творимый этой дамой произвол было некому.

— Мадемуазель Александра! — С радостной улыбкой анаконды эта высушенная этикетом вобла приблизилась ко мне мотыляя платком в руках.

Я тяжко вздохнула и уселась на краешек стула с высокой спинкой, потому что опираться на спинку стула считается неприличным. То-то я смотрю, все наши гости только неприличным и занимались!

Мадам Кастрация восторженно закивала громадным носом, с садистским удовольствием привязав меня к несчастному стулу платком для придания мне нужной (по ее ГОСТу!) осанки.

— Приступим! — заявила Изуверка Кэт, вызвав у меня внутреннюю дрожь.

В этот время в столовую ввалился запыхавшийся сьен и от увиденной картины застыл роденовским мыслителем.

— Присоединяйтесь! — радушно проскрипела я вместе со стулом. Во мне бурлило злорадство.

Риммо сел напротив меня, не ожидая подвоха. Счас! Должна же у меня быть хоть какая-то радость в жизни? Мой послужной список был просто обязан пополниться зверски замученным айром!

— Мадам Гоблих, — закатила я глаза. — Сьен Стриг так много слышал о вашей методе преподавания, что решил сам испытать ее, чтобы потом применить это в своей стране.

У обоих фигурантов глаза стали большие и та-а-акие наивные! Одна искренне поверила в пользу просвещения, а второй никак не мог поверить своему «счастью».

— Что вы, сьен, — поддразнила я, когда Кастрация приблизилась к нему с новым платком, выуженным ею практически из воздуха. — Никак испугались двух слабых дам?

Айр был вынужден принять мой вызов. Не успел он оглянуться — и оказался примотан к стулу широким, свернутым в жгут платком, точно таким же способом, как и я — за плечи! В этой позе можно было только отступать! Вместе со стулом! Ага. А вперед — никак. Ни-ни, ни на сантиметр. Можно только повиснуть в путах, высунув язык от напряжения.