Veritas - читать онлайн книгу. Автор: Франческо Сорти, Рита Мональди cтр.№ 35

* * *

В нашей комнате Клоридия стала укладываться спать, а я наконец сделал то, о чем мечтал со времени возвращения из Места Без Имени: почитал об Иосифе I в книгах и других трудах, которые приобрел по прибытии в Вену. Здесь искал я ответы на свои вопросы. Почему сиятельный император решил реставрировать Место Без Имени, несмотря на цепочку актов мести, окружавшую этот замок? Печальная судьба его предшественника Максимилиана II и разгоревшиеся вокруг Нойгебау споры между христианами и противниками христианства привели к тому, что Габсбурги вот уже полтора столетия склоняются под сильным давлением тех, кто хочет разрушить монумент поражения в бою против Сулеймана. Но не Иосиф Победоносный. Почему? Что им движет?

Отложив для начала труды, написанные на рычащем немецком, я вскоре обнаружил целый ряд итальянских панегириков. Я открыл первый из них: Дифирамбы Фамы и Дуная в день славных именин величайшего императора Иосифа. Поэма на музыку, посвященная его превосходительству, господину графу Иосифу фон Паару, великому придворному гофмейстеру их императорского величества, написанная подписавшимся, академистом Аччезо Гелато по поводу дня именин правителя в 1706 году. Я начал наугад читать эти дифирамбы, диалог между Дунаем и Фамой.

Дунай: Произвол

И тирания,

Вы ушли из Австрии.

Ханжество

И склочность,

Вы ушли из Австрии.

Слава воссияла,

И, куда ни глянь,

Все ликуют

Во славу дня.

В темном лесу

На зеленом лугу

Цветы расцвели,

Ангелы поют.

Фама: Имя ИОСИФа на этой земле

Радостно кличут повсюду,

И, услышав его,

В небесах и реке

Волны вскипают причудливо,

И шепчут они.

Несмотря на низкое качество стихов, этот простодушный хвалебный гимн напомнил мне, как почитание Иосифа I, который довольно скоро стал мне дорог, становилось тем больше, чем больше подробностей я узнавал о нем как о человеке: его бесконечная доброта, великодушие, щедрость и любовь к справедливости были даны ему от природы; внимательно и мягко он выслушивал, взвешивал, принимал решение и выносил приговор; его мужество было неповторимым, поскольку он отправлялся на охоту, невзирая на непогоду, время года и опасности, когда даже самые смелые придворные отказывались сопровождать его, да, иногда он даже расставался с лейб-гвардией или возникал перед городскими воротами с одним-единственным спутником.

Шло время, и я слышал все новые и новые рассказы о добром сердце его императорского величества от жителей домов, где я прочищал дымоходы, и от посетителей трактиров и кофеен. Они говорили, что он настолько великодушен, что тот, кто первым попросит у него милости, тот первым ее и получит: Иосиф не мог ни в чем отказать просящему. Всем давал без оглядки, причем не только из императорской сокровищницы, но и из своей личной кассы, часто оказываясь потом в крайне затруднительном положении.

Однако ни один рассказ не мог по впечатлениям сравниться с тем, что я видел своими собственными глазами, когда лицезрел его впервые.

Это было около двух месяцев назад, в феврале, когда ради карнавала возродили древний обычай катания на роскошных санях, праздничный выезд императора и его придворных. Возглавляемая самим Иосифом королевская свита насчитывала пятьдесят одного дворянина в санях, а слуг пешком или верхом было более ста тридцати.

Сани были резными, очень красивой формы: лебеди, раковины, медведи, орлы и львы; но самыми роскошными, которые каждое утро возили по улицам города пустыми, чтобы народ мог восхититься ими, были сани императора и его супруги: спереди – прелестная инкрустация из меди, монументальная работа золотых дел мастеров, резчиков по черному дереву и позолотчиков; по бокам – два играющих на флейтах фавна, казавшихся настолько реальными, что дух захватывало, вышитые золотом одеяла из меха горностая, согревавшие императорскую чету; на спине – позолоченные штандарты с гербами Габсбургов и империи. В свите были еще и другие сани, с образами Венеры, Фортуны, Геркулеса и Цереры, где скрывались дворянские пары, укутанные в шали и стеганые одеяла, и, возможно, предавались тайным теплым поцелуям.

После долгой поездки по Кернтнерштрассе и прилегающим к ней переулкам процессия остановилась перед собором Святого Стефана. Иосиф вышел из саней, чтобы вознести в соборе благодарственную молитву, в сопровождении своей матери, королевы-вдовы Элеоноры Магдалены Терезы, своей супруги, правящей королевы Амалии Вильгельмины, обеих дочерей, Марии Жозефы и Марии Амалии, а также сестер, Марии Елизаветы и Марии Мадлены. Императорская семья медленно шла к порталу церкви и, улыбаясь, приветствовала толпу. Потому что для императоров из дома Габсбургов показываться народу – это не только обязанность. Они охотно идут навстречу желанию людей восхищаться и видеть их вблизи. По этой же причине императорская семья часто отправляется на публичную мессу в одну из церквей Вены или в предместья, участвует в процессии или – во время поста – в традиционном крестном ходе на холме в районе Хернальс, где стоит церковь, именуемая Бергкирхе.

Мы с Клоридией по мере возможности пытались протолкаться вперед, чтобы занять место в толпе перед собором Святого Стефана, но ничего не смогли увидеть из-за давки. Поэтому мы побежали к Хофбургу, еще до того как императорская семья вышла из собора, – там, как мы знали, на большом внутреннем дворе должно окончиться шествие.

Здесь наиболее дальновидные люди уже заняли место: они толпились группами во дворе, взбирались на колонны или, если были еще детьми, сидели на плечах у отцов. Невзирая на риск бросить лишь один беглый взгляд на процессию, я решил занять место перед темным зевом ворот, через которые должна была въехать императорская свита.

В огромном внутреннем дворе резиденции шел снег, густыми, но мелкими хлопьями, крыши Хофбурга загадочно сверкали ярким белым цветом. Стоя в толпе мерзнущих зрителей, закрывая лицо от холодного ветра, я ждал прибытия процессии.

И вот наступил этот миг: за большим порталом я услышал звон колокольчиков на санях, и появилось двое слуг с гербом императора, бежавших впереди процессии, сопровождаемых еще одной парой, а за ними – еще одна. Наконец появилась первая упряжка белых лошадей с огненно-красной сбруей, спины их были украшены искусственными орлиными крыльями. Они тянули сани, в которых сидел император собственной персоной, не обращая внимания на мороз.

Мне показалось, что оно никогда не закончится, это мгновение, когда я увидел его, на расстоянии всего лишь нескольких шагов, и его возвышенный образ навеки глубоко запечатлелся в моей душе.

Высокий красивый лоб, рыжеватые волосы, заметный нос, прекрасный цвет лица, раскрасневшегося от сильного мороза, мясистые губы, приоткрытые в улыбке, подаренной каждому из нас, стоявших в безликой толпе, – вот то, что я заметил в первую очередь, что поразило мою уже склонную к почитанию душу подобно удару молнии. Пока я рассматривал его с таким восхищением, большие глаза, в которых светилась сладкая синева юности, и весело приподнятые брови обняли всех нас одним-единственным взглядом. В эти несколько секунд я сумел рассмотреть также, что он не слишком крупный, но пропорционально сложен, с крепкими плечами.