Veritas - читать онлайн книгу. Автор: Франческо Сорти, Рита Мональди cтр.№ 160

Какие функции имеют трубы, образующие корпус, по которым течет воздух? Может быть, это они дают необходимую для полета энергию? И почему корабль летает под португальским флагом?

На все эти вопросы ответить нам было нечего, кроме как признаться в своем прискорбном невежестве, которое смягчало только воображение. Трубы действительно, скорее всего, служили движущей силой, хотя доказательств этому у нас не было. Флаг королевства Португалия имел отношение к происхождению корабля. Старая брошюрка двухлетней давности, которую показывал мне Фрош, повествовала о том, что воздушный корабль прибыл из Португалии. Это совпадало с информацией Угонио: Летающий корабль по желанию королевы Португалии, сестры императора Иосифа I, был послан в Вену с поручением: установить Золотое яблоко, которое непонятными путями попало в Португалию из стран Востока, на вершину башни собора Святого Стефана. Только таким образом империя могла выиграть войну у Франции и Людовика XIV.

Однако больше всего интересовало Атто, как, черт побери, камням янтаря удалось сыграть сонату для соло баса Грегорио Строцци?

– Почему вас так это интересует? – спросил Симонис.

– Какое тебе дело? – невежливо ответил аббат Мелани. Постоянное присутствие моего подмастерья раздражало его.

Грек сохранял спокойствие.

– А почему вы теперь не слепой? – задал он самый глупый вопрос на свете.»

– Послушай, мальчик, – сказал мне Атто, с трудом сдерживая раздражение, – я советую тебе отослать своего подмастерья, чтобы он посмотрел с безопасного расстояния на этот заброшенный дом, как там он называется? Нойгебау, точно. Мы должны выяснить, успокоилось ли там все.

Аббат хотел избавиться от моего подмастерья, потому что тот действовал ему на нервы.

– На улице льет как из ведра, синьор Атто, – заметил я. – И я предпочел бы побольше узнать о вашем чудесном обретении дара зрения на борту Летающего корабля.

Атто опустил взгляд.

Я обрушил на него шквал вопросов. Почему он все время носил эти черные очки? Может быть, он хотел таким образом легче пересечь границу и не подвергаться надзору в столице императора?

– Ну а что мне еще делать с этими пиявками, моими родственниками? – спросил Атто.

– Вашими родственниками? – удивленно переспросил я.

– Мои племянники, да, эти рвачи. Не думай, что я хорошо вижу. Все совсем не так, катаракта доставляет все больше и больше хлопот. Поэтому мой медик в Париже посоветовал мне все время одеваться в зеленое и черное, это два цвета, которые лечат глаза, так он говорит. И по этой же причине я сплю с босыми ногами, даже зимой – кажется, это тоже способствует зрению. Что же касается остального, то у меня, Deo gratias, [100] все хорошо.

Не считая геморроя и мочекаменной болезни, заявил Атто, он, несмотря на свой преклонный возраст, здоров и телом, и душой. Единственная проблема – это его племянники из Пистойи. Они ничего не делают, только денег требуют.

– Деньги, деньги, одни только деньги! Они хотят, чтобы я купил два небольших поместья в Пистойе, которые им хочется, и чтобы я снял вклад, которым обладаю в Монте дель Сале. Но мне дадут самое большее три процента! И они хотят, чтобы я обил железом бочонки в поместье Кастель-Нуово. Боже мой, какая роскошь, неужели они действительно думают, что у меня денег куры не клюют?

Удивительно, Атто, казалось, совершенно забыл о потрясающих возможностях Летающего корабля и вместо этого обрушился на своих родственников: очевидно, его племянники не особенно ценили то, что сделал для семьи их старый дядя, потому что каждый искал только свою выгоду.

– Они даже имели наглость попросить у меня денег на приобретение целой библиотеки! На это я ответил, что, быть может, это им придется в скором времени посылать мне деньги! Результат: о них теперь ничего не слышно. Какая трогательная благодарность. А если вспомнить о том, что я целых четыре года платил посреднику, чтобы тот подыскал жену для брата Доменико, Луиджи, которая была бы достойна его по происхождению и приданому! Они вспомнили обо мне только тогда, когда нашли подходящую девушку. Потому что они имели наглость попросить меня прислать для нее подвенечное платье из Парижа, скряги этакие! Я ответил, что платье наверняка не успеет к свадьбе, и предложил, чтобы они наняли ту же портниху, что и ее светлость княгиня Тосканская и ее придворные дамы. Затем я позволил им взять бриллианты в моей галерее, чтобы сделать из них две ушные подвески и небольшой крестик для цепочки из черного шелка. Но и этого было им не достаточно, о нет!

Слова лились из аббата водопадом. У меня было такое ощущение, что на самом деле он хотел поговорить со мной о других вещах, но ждал, когда Симонис скроется с глаз.

– Но нет же, они настаивали на подвенечном платье, – тем временем продолжал Атто, – и совершенно забыли о том, что галиот, который доставил бы курьера из Лиона в Геную, наверняка был бы ограблен искателями кораллов и вооруженными судами Финале и что посылать невесте платье из Парижа – то же самое, что выбросить деньги в окно, как сделала одна дама, которая послала племяннице папы два платья. Я покончил с дискуссией, пообещав, что если мои доходы во Франции стабилизируются, то, быть может, они увидят меня в Пистойе еще до Иванова дня. В этом случае я мог привезти невесте платье лично.

Однако после того, как невеста согласилась пойти к алтари в тосканском платье и вскоре испытала радость материнства, продолжал свой рассказ Атто, племянники перешли в наступление.

– Ребенок очень красив, как писала мне мадам Коннетабль, которая видела его. И я позволил себе пообещать послать молодой матери нити жемчуга и другие украшения. Я только ждал подходящей возможности, чтобы послать все это, не опасаясь быть обворованным, но возможности не представилось; и мне жаль, что события уже не позволяют сделать все то, что хочется, однако, как я уже говорил тебе, в Париже теперь больше банкнот, чем монет, и если кто-то хочет избавиться от них, то теряет половину. Эти бумажки были и остаются крахом Франции.

Единственное, на что они способны, это просить денег, возмущался Атто, в памяти которого воспоминания о хищниках поблекли перед волной гнева на своих родственников. Богатства, которые нажили они сами, они хранили для себя, равно как и все хорошее, что с ними случалось.

– Они все молчали, лисы этакие, когда великий герцог в прошлом году передал нашей семье дворянский патент второго уровня и провозгласил, что через пять лет переведет в истинное дворянское положение. Мне пришлось узнавать об этом от своих соотечественников.

Тем временем племянники в Пистойе продолжали создавать проблемы: сначала они непременно хотели послать Доменико в Париж, чтобы он следил за его имуществом, затем стали завидовать и подозревать друг друга.

– Доменико – адвокат, и его светлость великий герцог Тосканы устроил ему место секретаря консула Сиены. Я не хотел, чтобы он приезжал в Париж, мне никто не нужен. Я сказал, что сейчас не время предпринимать такие поездки, слишком много убийств случается в стране, по причине нищенского, жалкого положения маленьких людей; кроме того, столько болезней ходит, с лихорадкой и петехиями. Нас осталось так мало, нужно заботиться о том, чтобы сохранить хоть это! Так я и написал этим кровопийцам, в надежде что они оставят меня в покое. Но нет: они обратились к великому герцогу, и его королевское высочество написал мне, что он считает весьма целесообразным, чтобы Доменико, самый юный отпрыск семейства, отправился в Париж, ибо он не обязан, как старшие, заботиться об интересах нашего дома; и я не должен беспокоиться по поводу его места, потому что он сохранит его на время его отсутствия. Однако Доменико не должен был возвращаться в Пистойю со мной или один, прежде – слушайте! – чем получит представление обо всех моих процентах. И после этого я даже должен был вежливо ответить его светлости великому герцогу, что я верноподданнейше благодарю его за величайшую доброту, которую он оказал мне, etc.