Сэр Найджел Лоринг - читать онлайн книгу. Автор: Артур Конан Дойл cтр.№ 83

В простоте душевной Бомануар полагал, что в последний момент на их призыв приспели боретонские святые. И пока он лежал, не в силах перевести дыхание, сердце его возносило слова благодарности его покровителю св. Кадоку. Однако зрители отчетливо видели, какие земные причины привели бретонцев к неожиданной победе; одни встретили его бурей рукоплесканий, Другие — ураганом криков и свистом, — сторонниками англичан и французов владели разные чувства.

Хитрый оруженосец Гийом де Монтобан добрался до того места, где стояли лошади, и взобрался на своего огромного рыжего коня. Сначала казалось, что он собирается покинуть поле, но когда он повернулся в сторону англичан и вонзил шпоры в бока жеребца, проклятья и вой бретонских крестьян сменились восторженными воплями и рукоплесканьями. Англичане, стоявшие к нему лицом, сразу заметили его неожиданное появление. Немного раньше и конь и всадник неминуемо отступили бы под градом ударов. Но теперь английские воины уже не могли противостоять такому натиску, руки их едва удерживали оружие, а удары были слишком слабы, чтобы остановить мощное животное. Конь повернулся и снова ринулся сквозь кольцо, оставив под копытами еще пять беспомощных тел. Этого было довольно! Бомануар и его соратники уже были внутри кольца, распростертые на земле англичане не могли оказать никакого сопротивления. Победа была за Жосленом.

Печальная процессия возвращалась вечером в Плоэрмельский замок. Унылые лучники несли немало бесчувственных тел. Позади них ехали десять человек, усталые, израненные и горящие ненавистью к Гийому де Монтобану, который сыграл с ними такую подлую шутку.

А в то же время орущая толпа крестьян под звуки фанфар и барабанный бой на плечах вносила в Жослен победителей; шлемы их украшал цветущий дрок.

Вот какое сражение произошло у старого дуба, где доблестные воины сошлись в рукопашном бою с доблестными воинами, и так славен был этот бой, что впредь всякий, кто сражался в битве Тридцати, всегда и всюду занимал почетное место, и никто другой не мог похвастаться, что там побывал, потому что великий летописец, который знал всех участников этой встречи, утверждает, что каждый из них, будь то англичанин или француз, до самой могилы нес на себе ее следы.

«Моя милая дама, — писал Найджел в письме, которое могли бы прочитать только любящие глаза, — по четвертой неделе Великого поста между нашими людьми и несколькими достойнейшими особами здешней страны имела место благородная встреча, коея, милостью Пресвятой Девы, закончилась столь славным турниром, какого не припомнит никто из ныне живущих. Много почестей завоевал сеньор де Бомануар, а также один немец по имени Крокварт, с которым я надеюсь поговорить, когда буду в добром здравии, ибо он превосходный человек и всегда готов прославить себя и разрешить от обета другого. Что же до меня, то я надеялся с помощью Всевышнего совершить тот третий подвиг, что вернул бы мне свободу поспешить к вам, милая дама, но судьба не благоприятствовала мне, и я в самом начале сраженья столь тяжко пострадал и столь мало сделал в помощь своим друзьям, что сердце разрывается, и, сказать по правде, в душе я полагаю, что скорее лишил себя чести, нежели приобрел славу. И вот я лежу здесь с Богородицына дня, и лежать мне, видно, еще долго, потому что члены мои мне не повинуются и двигать я могу только одной рукой; но вы не горюйте, милая моя дама, ибо св. Катарина была нам другом — ведь за столь короткое время мне довелось принять участие в двух таких славных делах, как пленение Рыжего Хорька и взятие крепости Мясника. Теперь мне осталось совершить еще один подвиг, и я заверяю вас, милая дама, что лишь только я снова буду на ногах, случай не заставит себя ждать. А пока, хотя глазам моим и не дано вас видеть, сердце мое всегда у ваших ног».

Так Найджел писал из лазарета Плоэрмельской крепости в самом конце лета. Но прежде чем зажила его разбитая голова, а неподвижные руки и ноги вновь обрели прежнюю силу, прошло еще одно лето. Он пришел в отчаянье, когда услышал, что перемирие нарушено и что в битве при Мороне сэр Роберт Ноулз и сэр Уолтер Бентли окончательно сокрушили набирающую силу Бретань. В этом сраженье пали многие из героев Жослена. Потом, когда он с новыми силами, преисполненный самых радужных надежд, отправился на поиски знаменитого Крокварта, который заявлял, что всегда днем ли, ночью ли, готов с кем угодно скрестить любое оружие, Найджел узнал, что немец сломал себе шею — его сбросила в ров лошадь, когда он испытывал ее на разные аллюры. В том же рву погибли и последние надежды Найджела на то, что ему удастся в ближайшее время совершить третий подвиг, который разрешил бы его от обета.

Во всех христианских землях снова царил мир, человечество пресытилось войнами, и удовлетворить свое страстное желание Найджел мог только в далекой Пруссии, где тевтонские рыцари вели нескончаемые сраженья с литовскими язычниками. Но чтобы отправиться в крестовый поход на север, человеку надо было обзавестись деньгами и завоевать славу доблестного рыцаря; и прошло еще десять лет, прежде чем со стен Мариенбурга Найджел взглянул на воды Фришгафа [65] , а потом выдержал пытку раскаленной плитой, когда отправился к священной скале Вотана в Мемеле [66] . А пока его пылкая душа приспосабливалась к монотонным будням гарнизонной службы в Бретани. Эта рутинная жизнь была нарушена лишь единожды — Найджел нанес визит в замок отца Рауля, чтобы рассказать владельцу Гробуа, как его доблестный сын пал смертью храбрых у ворот Ла Броиньера.

Ну, а потом — потом, наконец, когда в душе у Найджела уже не осталось почти никакой надежды, наступило то изумительное утро, которое привело в цитадель Вана — а Найджел был тогда ее сенешалем — всадника с письмом. В письме было всего несколько слов, кратких и ясных, как призыв военных труб. Писал Чандос. Он требовал к себе своего оруженосца — его знамя снова трепетало на ветру. Сейчас он находился в Бордо. Принц направлялся в Бержерак, откуда он предполагал совершить большой поход во Францию. Без сраженья там не обойдется. Они уже уведомили о своем прибытии доброго короля Франции, и тот обещал достойно их встретить. Пусть Найджел поспешает. Если они уже выступят, ему следует как можно скорее их догнать. У Чандоса было еще три оруженосца, однако он будет рад вновь повидать четвертого, потому что с той поры, как они расстались, ему часто рассказывали о Найджеле, и все это было именно то, чего он и ожидал от сына своего друга. Вот что прочитал Найджел в этом письме, и в это счастливое утро в Ване яркое летнее солнце засияло еще ярче, а голубое небо стало еще голубее.

Путь от Вана до Бордо оказался утомителен. Трудно было найти каботажное судно, а ветер вечно дул не в ту сторону, куда стремились отважные сердца воинов. С того дня, как Найджел получил письмо, прошел целый месяц, прежде чем он ступил на забитую бочками гасконского пристань в устье Гаронны и помог Поммерсу сойти по сходням на берег. Даже у Эйлварда не было такой неприязни к морю, как у огромного солового коня: когда его копыта зацокали по доброй, прочной булыжной мостовой, он радостно заржал и ткнулся мордой в протянутую руку хозяина. Рядом с ним, успокаивая и похлопывая его по рыжевато-коричневому плечу, стоял худой, жилистый Черный Саймон — он так и остался под знаменем Найджела.