Лучшее, что может случиться с круассаном - читать онлайн книгу. Автор: Пабло Туссет cтр.№ 31

– Пошел перекусить чего-нибудь у Паралело.

– Ну… а потом по бабам, да?

Я напустил на себя смиренно-невинный вид. Но разговор на эту тему доставлял Дюймовочке болезненное удовольствие.

– Как было, расскажи… Что-нибудь особенное?

– Пф-ф-ф… ничего такого, чего бы не делали мы с тобой. Ты же знаешь: в еде и в сексе воображение у меня небогатое.

Официант принес заказ. Эскалибада – нежнейшая, как раз на мой вкус; филей жестковатый, как будто мороженый; ветчина неподражаемая – сочная, ароматная; форель тоже была хороша. После прогулки в Бестии аппетит у нас разыгрался, но Дюймовочка все равно отыскивала паузы, чтобы продолжать частное расследование.

– Послушай, а то, что ты так сменил look? [19]

– Так было надо. Вполне подходит для дела, которое мне доверили…

Она посмотрела на меня подозрительно, впрочем не зная конкретно, в чем меня можно заподозрить.

– Знаешь, по-моему, ты все-таки со странностями. Эта стрижка, эта одежда, машина… двадцать штук на кармане и воняет приятно… Потом, какой-то ты серьезный. Где твои обычные дурацкие шуточки?

Ни одна из дурацких шуточек, как назло, не лезла в голову.

– Брат оставил мне карточку – на расходы… Не знаю, может, хорошая одежда и деньги меняют впечатление о человеке. К тому же я не привык водить спортивные машины, которые легче перышка.

– Ну и как? Понравилось?

– Пффф… Для разнообразия – забавно.

– А если тебе нравится, чего ж ты ничего не делаешь? Предки твои от денег лопнут скоро, братец тоже. Потом – ты ведь имеешь долю в предприятии, разве нет? Мог бы иметь капусты, сколько захочешь…

– Утихомирься – старая песня.

– …Почему ты никогда не думаешь о своей выгоде? По крайней мере всегда мог бы выпить, когда захочешь, а не делать долги по барам. Ты же у нас башковитый и сам это знаешь. Вот и пошевели мозгой.

– Знаешь, мне кажется, не будь я такой башковитый, был бы поумнее.

– Снова загадками говоришь.

– Внимание, а теперь, раз уж я такой башковитый, демонстрирую Пилота Гав-Гав.

Я скорчил физиономию Пилота Гав-Гав, который мчится на своем самолете в больших очках и летчицком шлеме. Дюймовочка фыркнула, к счастью, успев прикрыть набитый рот рукой. Но как только приступ смеха прошел, она снова принялась за свое.

– Нет, правда, не понимаю. Почему ты упускаешь то, что само плывет тебе в руки? И прекрати перевирать мои слова…

В общем, я терпеть не могу, когда у меня просят объяснений, почему я что-то делаю, а чего-то не делаю, я и без того сыт по горло наставлениями своих Досточтимых Родителей и сарказмами своего Неподражаемого Брата, но на этот раз мне показалось, что будет неплохо отвлечь внимание от внешних перемен моего облика и направить разговор в другое русло.

– Отлично, отвечу тебе подлинной историей, чем-то вроде притчи.

– Только обещай потом снова изобразить Пилота Гав-Гав.

– Посмотрим, сначала выслушай.

– Слушаю.

– Понимаешь, это история одного юноши, который отправился прямиком на Юкон в самый разгар золотой лихорадки. Его отец, процветающий коммерсант, умер от старости в своей скобяной лавке в Омахе и оставил молодому человеку кое-какие деньги. Этого и того, что он выручил, продав дело, ему показалось достаточно, чтобы оплатить путешествие и попытать счастья на севере, и вот, проехав полстраны, парень добрался до Сиэтла и сел на первый же пароход до Скагуэя, это у западной границы Канады. Рассказывать дальше?

– Ну, раз уж начал…

– Ладно, только я не хочу, чтобы ты представляла его себе типичным проходимцем, который хочет сколотить себе состояние; скорее это был… как бы тебе объяснить… исследователь, его интересовало не столько золото, сколько некая необыкновенная точка зрения, ему хотелось окинуть взглядом мир с Северного полюса, подняться на вершину планеты, что-то в этом роде.

– Чокнутый.

– Так и думал, что ты захочешь его подколоть. Так вот, парень выехал из Скагуэя верхом на муле в составе огромного каравана людей и скота, который двигался все дальше на север, к Доусону. Шестьсот километров адски тяжелого пути: лавины, скудный корм для скота и такой холод, что в разгар весны можно было отморозить яйца. Не считая форта, сооруженного несколько севернее, Доусон в те поры представлял из себя последнее цивилизованное место, где можно было купить провизию, прежде чем углубиться в неведомые земли, нечто вроде аванпоста, откуда искатели приключений отправлялись к Полярному кругу.

– Похоже на рассказ Джека Лондона.

– Джека Лечеса. Ты слишком много читаешь, смотри, испортишь зрение.

– Много читаю, потому что мало трахаюсь… Ладно, валяй.

– Хорошо, так вот, дело в том, что однажды, когда он был в Доусоне, ему показалось нелепым и дальше шлепать по талой воде и гнуть хребет, выискивая крупицы золотого песка, которые попадались до смешного редко. Он хорошенько обдумал эту мысль и решил передохнуть пару дней в городе. Тогда Доусон еще не достиг своего блистательного расцвета, но уже тогда его называли Северным Парижем: там пили шампанское, ели черную икру и подряжали французских барышень танцевать канкан полуголыми. Разумеется, нувориши платили не скупясь. Л рядом с теми, кто в салунах пускал свое золото на ветер, кишели сотни несчастных, не способных заплатить за миску фасоли и кусок хлеба, так что очень скоро все это превратилось в пороховую бочку, которую канадская полиция едва держала под контролем. Представляешь? Так вот, наш молодчик из Небраски тоже начал сорить деньгами, так что через пару дней ему уже и на хрен не был нужен север и всякие там необыкновенные перспективы: прошла неделя, другая, третья, и за брызгами шампанского, которые отнюдь не напоминали брызги талой воды, он не заметил, как просадил наследство, доставшееся ему от отца.

– Не знаю почему, но я так и думала.

– Погоди, все еще только начинается. Короче, когда у него осталось всего несколько долларов, он понял, что у него нет иного выхода, кроме как пуститься в путь. Он накупил мешок провизии, подбросил монетку, чтобы решить, в каком направлении ему двигаться, и вместе со своим мулом, мешком и ситом для промывки песка направился точнехонько в том же направлении, что и остальные золотоискатели, – к устью Клондайка. Но Клондайк уже был изучен лучше, чем кружевные трусики мадемуазелек, каждый участок реки принадлежал какой-нибудь концессии, то же происходило и на главных притоках, так что наш чокнутый решил приняться за какой-то жалкий ручеек, в котором никто никогда не находил ни крупицы золота. Так оно и шло, пока через месяц, как он ни растягивал продукты, карабкаясь по горам Маккензи, мешок оказался пустым, и на горизонте замаячили мрачные тучи. Другие могли выжить даже в разгар зимы за счет охоты и рыбной ловли, но этот сын торговца скобяными товарами из Омахи едва отличал кролика от лосося, а как поймать того или другого, он и представить себе не мог. Короче, он уже собирался пустить на мясо свою клячу, когда, притаившись возле ручья, заметил ловившего рыбу сиваша.