Дитя Ковчега - читать онлайн книгу. Автор: Лиз Дженсен cтр.№ 64

Да здравствует Чарлз Дарвин, почетный гость, из-за которого вся эта суматоха!

Кабийо тайком улыбается. Вспомнит ли его теперь ученый? Узнает ли великий зоолог, в честь которого устраивается Банкет, в округлом самоуверенном шеф-поваре Королевы страдавшего от морской болезни, но тщеславного молодого кока, который некогда путешествовал с ним на «Бигле»? Навряд ли, но дразняще возможно. Все-таки Дарвин – знаток теории эволюции. А что есть история жизни Кабийо, как не яркий пример личностных метаморфоз во времени? И что есть он сам, смеет предположить Кабийо, как не блестящий образец стремления Природы к совершенству – и его достижения?

– Вот. За'мись. – Тыча деревянной лопаточкой юнца, sous-sous-sous-chef, [117] Жак-Ив Кабийо указывает ему на дымящийся бульон и принимается мерить шагами кухню, в энный раз обдумывая планы на Банкет. Нужно приготовить замок из меренги – для него потребуется пятьдесят дюжин яиц. Будет тысяча угрей в желе. Кадка паштета из мангуста. Пять тысяч устриц. Отварная африканская ласка. Целое поле клубники – в глазури, разложенной порциями в формочки. Жареный на рашпере дельфин. Самый огромный фруктовый салат, когда-либо виденный в цивилизованном мире. Мусс из шакала à la triomphe. [118] Кошка-кебаб. Пятнадцать сотен порций amuse-gueules из фарша зебры и coulis de tomates. [119]

Не говоря уже о Механической Бомбе. Великолепный футляр коей устанавливают, пока мы говорим.

– Шуть-шуть левее! – распоряжается Кабийо, в предвкушении потирая руки.

– Да, сэр!

– Тепегь немного пгавее!

– Сказано – сделано, сэр!

– А тепегь – ТОЛКАЙ!

Здоровенный sous-chef [120] вздымает волосатые руки, и гигантская раковина – диаметром в добрые пятнадцать футов – опасно покачивается и наконец опрокидывается в предписанное горизонтальное положение на специальную тележку. Жак-Ив Кабийо осматривает раковину – огромную непоколебимую чашу из кальциевых отложений – критичным взглядом знатока. Ходят слухи, что раковина некогда хранила жемчужину столь необычную, что ее припрятали в тайной жемчужной комнате, ключ от которой имеется лишь у Королевской Бегемотицы. Но Кабийо плевать на жемчужину. Его волнует только раковина – и ее безопасное размещение на тележке.

Почему, дорогой читатель?

Потому что она должна стать частью его величайшего шедевра современного кулинарного искусства – работы настолько амбициозной, что ей суждено затмить даже славу его изданной книги «Cuisine Zoologique: une philosophy de la viande», вот почему!

Sous-chef сволосатыми руками, весь в поту, отходит в сторону и ждет дальнейших приказаний мастера.

– А тепегь надгай ее до самого блеска! – приказывает Кабийо, похлопывая по неровной поверхности ракушки. – Пока я не увижу в ней свое отгажение!

– Да, сэр!

Все, что касается Бомбы, должно быть идеально. Включая ее искусный механизм. Впервые услышав об удивительной Механической Многоножке, Кабийо отправил поисковый отряд – разыскать ее инженера, признанного гения.

– Он должен мне помошь, – настаивал бельгиец. – Он поймет. Только лучшие умы в этой стгане могут по достоинству осэнить мою idée. [121]

В итоге мистера Хиллбера, инженера Бродячего Цирка Ужаса и Восторга, в лучших традициях кулинарного идеализма выследили, за приличный гонорар переманили с обычной работы, разместили в комнатах для прислуги и втянули в великий план. Главный ингредиент коего – гигантская раковина – теперь стоит перед Кабийо, ожидая, когда ее непоколебимой оболочке зададут чистку всей жизни – изысканной расцветки внутренний слой скрыт, но многообещающе поблескивает. Суля тайну. Суля сюрприз в сюрпризе и в еще одном сюрпризе.

– А какой будет пудинг? – в детстве спрашивал Кабийо у матери.

– Пудинг «подожди – увидишь», – всегда отвечала мать.

Среди звона сковород и кастрюлей и шипения ароматного пара, Кабийо еще раз критично осматривает ракушку. И вдруг вспоминает несчастливые дни морской болезни и водорослей на борту «Бигля». Повар вздрагивает.

– Все эти водогосли должны исчеснуть! – распоряжается он. – Вот што я ненавижу – водогосли!

– Да, сэр!

Шир, шир, шир, скрипит железный ершик, оттирая вонючую траву, сыплющуюся вместе со сгнившими мидиями, моллюсками-блюдечками и рачками на пол. Шир, шир.

Да: Механическая Бомба требует необычайной самоотдачи, переговоров, вдохновения, мастерства, рвения и честного грязного труда. Длина поршней обговорена, на льняных скатертях чернилами набросаны чертежи, взвешены «за» и «против», решение принято, отвергнуто и принято снова; обещания даны и нарушены; планы намечены и выброшены за борт; волосы вырваны, ногти обкусаны, бренди выпито, потерян сон, полы в злости заплеваны. Vive la création! [122]

– А, мой догогой 'иллбег! – восклицает Кабийо при виде конструктора Механической Многоножки. Хиллбер – маленький и жилистый, словно его сделали из вешалки, – вприпрыжку несется мимо рядов кондитеров в облаке муки и подбегает дружески пожать руку шеф-повара. Затем жестом представляет компаньона, появляющегося из того же мучного облака: резкого, словно отмороженного человека в щегольском галстуке-бабочке.

– Мистер Эдвард Железбок. Думаю, вы уже знакомы. Он прибыл сегодня утром.

– Добго пожаловать, мой догогой дгуг! – приветствует его улыбкой Кабийо. Последний раз они встречались много лет назад у доктора Айвенго Скрэби, когда Железбок был еще зеленым юнцом, учеником таксидермиста. Это он отвечал за арктический айсберг и его благополучную доставку в ледник Скрэби. А теперь его опыт как в науке заморозки, так и в таксидермии делал его бесценным членом команды. – Отлично, – провозглашает Кабийо, пожимая холодную руку Железбока. – Так што, нашнем? Нам нужно обсудить пгоблему ды'ания.

– А женщина? – переспрашивает Железбок. – Танцовщица? Ее оповестили о наших требованиях?

– Да, конечно, – кивает Хиллбер. – Она вызвалась сама – чуть ли не умоляла – участвовать в проекте. И просила передать, что с честью выполнит все, что мы потребуем. – Он умолкает, а затем возбужденно шепчет: – Все, в пределах и даже за пределами разумного!

– Merveilleux! [123] – расцветает Кабийо; он доволен, но не удивлен подобной реакцией танцовщицы. Разве любой не отдал бы правую руку, чтобы стать частью его великого замысла? – Ну што, тогда пгодолжим, джентльмены? – Кабийо жестом приглашает их столу, к которому приколоты наброски и чертежи Механической Бомбы и ее дерзкого содержимого. Проходит несколько минут, и все они уже поглощены дискуссией, а Хиллбер что-то яростно рисует.