— Вовсе нет!
Это прозвучало вполне искренне. Что она сейчас делает? Бродит по собственному мавзолею, который для нее слишком велик? Или там все еще полно скорбящих родственников? Или дядя Роберт решил обустроиться в доме и взять дела под свой контроль?
— Я по поводу дневника. По-моему, мы кое-что выяснили.
— Выяснили?
— Не знаю наверняка. Мне надо кое в чем удостовериться. Слушай, Дебби, ты не окажешь мне одну услугу?
Я буквально почувствовал охватившее Дебби любопытство.
— Разумеется! Что я должна сделать?
Я глубоко вдохнул.
— Мне нужно узнать кое-что из истории твоей семьи.
— В смысле, кем был мой дедушка и все такое?
— Нет, Дебби. Я хочу узнать зайти так далеко в прошлое, как только возможно. К самому началу.
— О-о! Идти придется очень долго, Гарри.
Последовала заминка, после которой Дебби холодным, деловым тоном, словно разговаривала с мясником, произнесла:
— Я перезвоню.
Следом раздался мужской голос:
— Это Блейк?
Дядя Роберт. Он и в первый-то раз говорил жестко… Недружелюбия в его голосе меньше не стало.
— Слушаю.
— Я повторяю еще раз, мистер Блейк. Вы должны прекратить какое бы то ни было общение с моей племянницей. Если не подчинитесь — будете иметь дело с моими юристами. Вам понятно?
Зоула стояла в другом конце холла с чашкой кофе в руках и поднятыми бровями. Я судорожно показывал пальцем в сторону кухни. Ей потребовалась секунда, чтобы сообразить. Она неслышно пробежала ко второму телефону. В трубке послышался легкий щелчок.
— Мистер Теббит. Я свободный гражданин свободной страны и, черт подери, могу разговаривать с тем, с кем считаю нужным.
Я догадывался, что Теббит, как и его брат, не привык к возражениям. Он с трудом сдерживал гнев.
— Вы, сударь, аферист! Все, что вам нужно от моей племянницы, — это выкачать из нее как можно больше денег! Кроме того, вы удерживаете у себя дневник, являющийся собственностью нашей семьи. Я хочу, чтобы в течение ближайших двадцати четырех часов он был выслан мне заказной почтой. Если этого не произойдет, я приму необходимые меры и заставлю вас оплатить судебные издержки. Верните дневник и прекратите всякие отношения с нашей семьей!
— Бренди добавить? — кивнула Зоула на мою чашку с кофе.
Она положила ноги на кухонный столик и, опасно отклонив стул, раскачивалась взад-вперед. Вообще-то, я не из пугливых, но после этой неожиданной стычки меня слегка потряхивало.
— Ты собираешься выполнить его требование? Прекратишь общаться с Дебби?
— Ты что! — ответил я. — Плевал я на него.
По правде говоря, такая бравада не соответствовала моему состоянию. Зоула нахмурилась:
— Тебе не приходило в голову, что дяде Роберту очень хочется прибрать к рукам этот дневник? И помешать тебе в нем разобраться?
Я отпил кофе.
— Еще бы не приходило! Но какой ему толк от этого дневника? Если ему сунуть под нос лист — он что, узнает скоропись времен королевы Елизаветы?
— Не будь дураком, Гарри. Он просто наймет другого специалиста. И он знает историю своей семьи. Если тут что-нибудь есть, дядя Роберт доберется до этого раньше тебя.
— Возможно, он хочет лишить Дебби чего-то принадлежащего ей по праву, — размышлял я вслух. — Кстати, где твои родители держат бренди?
В тот же день я позвонил Дженис и попросил («если, конечно, нетрудно») на ближайшие две недели взять магазин на себя.
— Тут для вас сообщение. Факс. — Тон озорной. — «Домой мне не звони: дядя Роберт рыскает повсюду. Как мне с тобой связаться? Дебби». Кто такая Дебби?
— Мы с ней хорошие друзья, — объяснил я, после чего оставил Дженис номер Зоулы и попросил передать его Дебби, когда она в следующий раз позвонит.
Телефон зазвонил в семь часов. Я как раз собирался порадовать Зоулу обедом в ресторане. Дав ей время добежать до второго телефона на кухне, я поднял трубку.
— Гарри?
— Привет, Дебби.
— Я в кабинете, — тихонько сказала она. — Не могу найти свой мобильник. Дядя Роберт наверняка куда-нибудь его запрятал. Весь день тут ошивается. Чувствую себя героиней какого-то приключенческого романа!
— Тебя могут подслушивать, Дебби? Там есть параллельные телефоны?
— Да, в одной из спален наверху. Но дядя Роберт сейчас играет в снукер
[12]
с одним из своих друганов.
— То есть ты в доме одна?
— Нет, Гарри, он в комнате для игры в снукер. Прямо надо мной.
— Нехорошо как-то… — засомневался я, непроизвольно переходя на шепот.
— Не обращай внимания. Итак, вот оно. В одной из книг у папы в кабинете все описано, но большую часть из этого я уже и так знаю. Думаю, все или почти все документы по имению и семейная переписка находятся в Халловском университете. Как они туда попали, я понятия не имею. Ты готов?
— Приступай.
— Ладно. Наши предки были крупными землевладельцами. Это Теббиты в Линкольншире и Максвеллы в Шотландии. На самом деле мы — Теббиты-Максвеллы, но в двадцатые годы с этой групповухой было покончено, так как моему прапрадедушке захотелось баллотироваться от социалистической партии или что-то в этом роде. Еще там упоминаются мелкие землевладельцы в Йоркшире — Гринакры.
— Очень хорошо, — подбодрил я ее.
— Начну с Максвеллов. Я себя мисс Максвелл не чувствую — возможно, виноват прапрадедушка, отбросивший вторую половинку. С этой линией очень сложно и большей частью скучно: все вступают в брак со всеми, лишь бы деньги остались в семье. К началу прошлого века линия почти заглохла. Осталась единственная дочь, Гвендолин. Она владела двадцатью тысячами акров в Линкольншире и Дамфрисшире и Карлаврокским замком в придачу. В тысяча девятьсот четвертом году она вышла замуж за герцога Норфолкского, так что линия была продолжена и деньги остались в семье.
— Можешь копнуть поглубже, Дебби?
Послышалось шуршание страниц.
— Так. У Максвеллов случились неприятности триста лет тому назад, когда они заняли не ту сторону в восстании якобитов. Четырнадцатый лорд Максвелл сбежал из тюрьмы, переодевшись женщиной. Одежду ему доставила жена. Остаток жизни бедняжки провели в Италии, вместе с принцем Чарли-красавчиком.
Они жили на холме Фраскати, неподалеку от Рима.
— Да, не позавидуешь, — согласился я.
Никакой связи с дневником.
— В семье по-прежнему была куча баронов, которые владели поместьями по всей Шотландии.