Пелагия и черный монах - читать онлайн книгу. Автор: Борис Акунин cтр.№ 73

– Ба, плохо дело, – вздохнул доктор, видя, что дама затравленно от него пятится. – Ну что вы, милая Полина Андреевна, это же я, Коровин. Неужто вы меня не узнаете? Не хватало мне еще одной пациентки! Позвольте, я накину на вас вот это.

Он поднял с пола плед, бережно укутал в него госпожу Лисицыну, и та вдруг разрыдалась.

– Ах, Терпсихоров, Терпсихоров, что же вы натворили, – приговаривал Донат Саввич, поглаживая плачущую женщину по рыжим волосам. – Ничего, милая, ничего. Клянусь, я оторву ему голову и поднесу вам на блюде. А вас сейчас отвезу к себе, напою тонизирующим отваром, сделаю успокаивающий укольчик…

– Не надо укольчик, – всхлипнула Полина Андреевна. – Лучше отвезите меня в пансион.

Коровин покачал головой. С ласковой укоризной, как неразумному дитяте, сказал:

– В таком виде? И слушать не стану. Надо вас осмотреть. Вдруг где перелом или ушиб? А если, не дай Бог, сотрясение мозга? Нет уж, милая, я клятву Гиппократа давал. Едем-едем. Где ваше платье?

Он посмотрел вокруг, даже под топчан заглянул. Лисицына молчала, обмякший, несчастный Николай Всеволодович тоже.

– Ну ладно, к черту платье. Найдем там для вас что-нибудь.

Полуобнял Полину Андреевну за плечи, повел к выходу. Сил сопротивляться у нее не было, да и потом, в самом деле, не появляться же в городе в этаком дезабилье?

Донат Саввич почему-то начал с извинений. Пустив лошадку легкой рысью, виновато сказал:

– Ужасное происшествие. Даже не знаю, как оправдываться. Ничего подобного у меня никогда еще не случалось. Разумеется, вы вправе жаловаться властям, подать на меня в суд и прочее. Для моей клиники это чревато неприятностями, возможно, даже закрытием, но mea culpa (моя вина (лат.)), так что мне и ответ нести.

– Вы-то здесь при чем? – удивилась Полина Андреевна, подбирая мерзнущие ноги – башмаки остались на маяке, да что от них толку, сырых и размокших. – Почему вы должны отвечать за преступления этого человека?

Она уже собиралась открыть доктору всю правду про Черного Монаха, но не успела – Коровин сердито взмахнул рукой и заговорил быстро, взволнованно:

– Потому что Терпсихоров – мой пациент и предстать перед судом не может. Он находится на моем попечении и моей ответственности. Ах, как же я мог так ошибиться в диагнозе! Это совершенно непростительно! Упустить латентную агрессивность, да еще какую! С кулаками на женщину – это просто скандал! В любом случае, отправляю его обратно в Петербург. В моей клинике буйным не место!

– Кто ваш пациент? – не поверила своим ушам Лисицына. – Николай Всеволодович? Доктор горько усмехнулся.

– Он так вам представился – Николай Всеволодович? Ну разумеется! Ох, дознаюсь я, кто ему эту пакость подсунул!

– Какую пакость? – совсем растерялась Полина Андреевна.

– Видите ли, Лаэрт Терпсихоров (это, разумеется, сценический псевдоним) – один из моих самых занятных пациентов. Он был актером – гениальным, что называется, от Бога. Играя в спектакле, совершенно перевоплощался в персонажа. Публика и критики были в восторге. Известно, что самые лучшие из актеров – те, у кого ослаблена индивидуальность, кому собственное “я” не мешает мимикрировать к каждой новой роли. Так вот у Терпсихорова собственное “я” вообще отсутствует. Если оставить его без ролей, он будет с утра до вечера лежать на диване и смотреть в потолок, как, знаете, марионетка лежит в сундуке у кукольника. Но стоит ему войти в роль, и он оживает, заряжается жизнью и энергией. Женщины влюблялись в Терпсихорова до безумия, до исступления. Он был трижды женат, и всякий раз брак продолжался несколько недель, самое большее пару месяцев. Потом очередная жена понимала, что ее избранник – ноль, ничтожество, и полюбила она не Лаэрта Терпсихорова, а литературного героя. Дело в том, что из-за патологического недоразвития личности этот актер так вживался в каждую очередную роль, что не расставался с нею и в повседневной жизни, додумывая за автора, импровизируя, изобретая новые ситуации и реплики. И так до тех пор, пока ему не дадут разучивать следующую пьесу. Поэтому первая его жена выходила за Чацкого, а потом вдруг сделалась подругой жизни Хлестакова. Вторая потеряла голову от Сирано де Бержерака, а вскоре попала к Скупому Рыцарю. Третья влюбилась в меланхоличного Принца Датского, а он возьми да превратись в хлыщеватого графа Альмавиву. После третьего развода Терпсихоров ко мне и обратился. Он очень любил свою последнюю жену и от отчаяния был на грани самоубийства. Говорил: “Я брошу театр, только спасите меня, помогите стать самим собой!”

– И что же, не вышло? – спросила Полина Андреевна, увлеченная странной историей.

– Отчего же, вышло. Настоящий, беспримесный Терпсихоров – тень человека. С утра до вечера пребывает в пассивности, хандре и глубоко несчастен. На Счастье, мне в руки попала одна переводная книжка, сборник рассказов, где описан сходный случай. Там же предложен и рецепт – разумеется, в шутку, но идея показалась мне продуктивной.

– А что за идея?

– С психиатрической точки зрения совершенно здравая: не всегда нужно распрямлять искривление психики – это может растоптать индивидуальность. Нужно из слабости сделать силу. Ведь любая вмятина, если повернуть ее на 180 градусов, превращается в возвышенность. Раз человек не может без лицедейства и живет полнокровной жизнью, только играя какую-то роль, надо обеспечить его постоянным репертуаром. И роли подбирать сплошь такие, в которых блистают лучшие, возвышеннейшие качества человеческой души. Никаких Хлестаковых, Скупых Рыцарей или, упаси Боже, Ричардов Третьих.

– Так “Николай Всеволодович” – это Николай Всеволодович Ставрогин, из романа “Бесы”? – ахнула госпожа Лисицына. – Но зачем вы выбрали для вашего пациента такую опасную роль?