Правда о деле Гарри Квеберта - читать онлайн книгу. Автор: Жоэль Диккер cтр.№ 89

* * *

В десять утра следующего дня пожарище еще дымилось. Большая часть дома была разрушена. По развалинам ходили эксперты полиции штата, пожарная команда проверяла, нет ли опасности повторного возгорания. Судя по силе пламени, на крыльцо плеснули бензином или аналогичной горючей жидкостью. Пламя занялось немедленно. Гостиная и терраса выгорели полностью, кухня тоже. Первый этаж почти не затронуло, но дым и особенно вода из пожарных шлангов нанесли и там непоправимый ущерб.

Я чувствовал себя как во сне. Сидел на траве в спортивном костюме и смотрел на руины. Я просидел так всю ночь. У моих ног стояла сумка, извлеченная пожарными из моей комнаты; в ней была кое-какая одежда и мой компьютер.

Я услышал, как подъехала машина; по толпе зевак за моей спиной прокатился гул. Это был Гарри. Его только что освободили. Я известил Рота и знал, что тот сообщил ему о пожаре. Он молча подошел ко мне, сел на траву и сказал только:

— Что на вас нашло, Маркус?

— Не знаю, что вам сказать, Гарри.

— Вот и не говорите ничего. Смотрите, что вы наделали. Какие уж тут слова…

— Гарри, я…

Он заметил надпись на капоте моего «рейнджровера».

— Ваша машина цела?

— Цела.

— Тем лучше. Потому что сейчас вы сядете в нее и уберетесь отсюда к чертовой матери.

— Гарри…

— Она любила меня, Маркус! Она меня любила! И я любил ее так, как никогда потом никого не любил. Что вам вздумалось писать эти гадости, а? Знаете, в чем ваша проблема? Вас никогда никто не любил! Никогда! Вы хотите писать романы о любви, но ничего в любви не понимаете! А теперь уезжайте. До свидания.

— У меня и в мыслях не было описывать Нолу так, как утверждает пресса. Они извратили мои слова, Гарри!

— Но какого рожна вы позволили Барнаски разослать эту дрянь во все газеты?

— Это была кража!

Он цинично хохотнул:

— Кража? Только не говорите, будто вы настолько наивны, что верите той лапше, которую вам навешивает на уши Барнаски! Могу вас уверить: он сам скопировал ваши гребаные записки и разослал их по всей стране.

— Что? Но…

Он оборвал меня:

— Маркус. По-моему, лучше бы я вас никогда не встречал. Уезжайте немедленно. Вы в моих частных владениях, и больше вы здесь не желанный гость.

Повисла долгая пауза. Пожарные и полицейские смотрели на нас. Я подхватил свою сумку, сел в машину и уехал. И немедленно позвонил Барнаски.

— Рад вас слышать, Гольдман, — отозвался он. — Я только что узнал про дом Квеберта. Сейчас во всех новостях говорят. Хорошо, что вы не пострадали. Не могу долго говорить, у меня встреча с руководством Warner Bros: сценаристы уже в очередь выстроились, хотят писать по вашим первым страницам. Они в восторге. Думаю, можно будет продать им права за кругленькую сумму.

Я перебил его:

— Рой, книги не будет.

— Что за ерунду вы говорите?

— Это вы, да? Это вы послали мои записи в газеты! Вы все угробили!

— Вы прямо флюгер, Гольдман. Хуже того: вы корчите из себя примадонну, и это мне совершенно не нравится! Устраиваете представление, играете в детектива, а потом на вас нападает блажь, и все, приехали. Знаете, давайте я спишу это все на то, что вы провели кошмарную ночь, и забуду про этот звонок. Не будет книги… нет, за кого вы себя принимаете, Гольдман?

— За настоящего писателя. Писать — значит быть свободным.

Он делано засмеялся:

— Кто вам вбил в голову эту чушь? Вы раб своей карьеры, своих идей, своего успеха. Вы раб своего положения. Писать — значит быть зависимым. От тех, кто вас читает — или не читает. Свобода — бред собачий! Никто не свободен. Часть вашей свободы в моих руках, а часть моей — в руках акционеров компании. Так жизнь устроена, Гольдман. Никто не свободен. Будь люди свободны, они были бы счастливы. Много вы знаете по-настоящему счастливых людей? — Я промолчал, и он заговорил снова. — Знаете, свобода — любопытное понятие. Я знавал одного человечка, он был трейдером на Уолл-стрит, эдакий золотой мальчик, набит деньгами, все ему само в руки плывет. И вот в один прекрасный день ему захотелось стать свободным. Увидел по телевизору репортаж про Аляску и загорелся. Решил, что теперь будет охотником, свободным и счастливым, будет жить на природе. Все бросил и уехал на юг Аляски, прямо к Врангелю. И представьте себе, этот тип, успешный во всем, добился успеха и тут: стал действительно свободным человеком. Никаких привязанностей, ни семьи, ни дома — только собаки и палатка. Вот он был единственным свободным человеком из всех, кого я знал.

— Был?

— Был. Малый был очень-очень свободным три месяца, с июня по октябрь. А потом пришла зима, и он замерз, а перед тем с горя сожрал всех собак. Никто не свободен, Гольдман, даже охотники на Аляске. И тем более в Америке, где примерные американцы зависят от системы, эскимосы — от правительственной помощи и алкоголя, а индейцы хоть и свободны, но загнаны в зоопарки для людей под названием «резервации» и обречены танцевать свой вечный жалкий танец вызывания дождя для туристов. Никто не свободен, мой мальчик. Мы пленники других и самих себя.

Пока Барнаски разглагольствовал, я вдруг услышал позади сирену: за мой гналась полицейская машина без опознавательных знаков. Я дал отбой и затормозил на обочине: наверно, меня остановили за то, что я говорил по мобильнику за рулем. Но из машины вышел сержант Гэхаловуд. Он подошел к моему окну и произнес:

— Только не говорите, что возвращаетесь в Нью-Йорк, писатель.

— Почему вы так решили?

— Вы двигались в этом направлении, скажем так.

— Я не думал, куда ехал.

— Гм. Инстинкт самосохранения?

— Точнее не скажешь. Как вы меня нашли?

— Если вы заметили, ваше имя написано красной краской на капоте. Сейчас не время возвращаться домой, писатель.

— Дом Гарри сгорел.

— Знаю. Потому я и здесь. Вы не можете вернуться в Нью-Йорк.

— Почему?

— Потому что вы храбрый парень, писатель. Сколько работаю, редко когда вижу такое упорство.

— Они разворовали мою книгу.

— Да вы же ее еще не написали, книгу-то! Ваша судьба в ваших руках. Вы еще все можете сделать! У вас талант, вы творец — так садитесь за работу и напишите шедевр! Вы боец, писатель. Вы боец, и вы должны написать книгу. Вам есть что сказать, и много! А к тому же, позволю себе заметить, меня вы тоже утопили в дерьме по уши. Прокурор на скамье подсудимых, а с ним и я. Это же я ему сказал, что надо побыстрее арестовать Гарри. Думал, что неожиданный арест спустя тридцать три года собьет с него спесь. И лоханулся, как новичок. А потом явились вы, со своими лакированными штиблетами ценой в мою месячную зарплату. Я не собираюсь тут устраивать вам любовную сцену на обочине, но… Не уезжайте. Надо дожать это рассле дование.