Мой настоящий отец - читать онлайн книгу. Автор: Дидье ван Ковелер cтр.№ 39

— Вы не станете возражать, если мы пригласим сюда Дидье и его преподавательницу?

— Я как раз хотела это предложить.

Воспитательница на шпильках пришла за нами, когда мы переписывали сочинение. Отстав на две ступеньки от мадемуазель N., я шел по лестнице, как на казнь, не хватало только барабанной дроби.

— Кто бы мог подумать! — накинулась на меня директриса. — У вас такие оценки, у вас — театральный кружок, вы — член административного совета, наконец… Как вам только такое в голову взбрело, Ковеларт?

Я стал объяснять, мол, была чудесная погода, мне захотелось пошалить, и все прошло на удивление гладко.

— Да, меня, кстати, удивило, — вступила в разговор мама, — что у вас в лицее так легко сорвать урок.

— Давайте не будем обсуждать моих сотрудников, мадам. Сейчас речь о том, кто звонил от имени мадемуазель N.

— Вы не проверяете подобные звонки?

— Видимо, сын у вас не только двуличен, он — еще и талантливый фальсификатор.

— Вы хотите сказать имитатор.

— Я сказала именно то, что хотела.

— Будь по-вашему, госпожа начальница.

— Директриса, с вашего позволения.

— Как вам угодно. Меня только одно смущает: когда вам сообщают, что у вас заболел сотрудник, вы верите на слово.

— Преподаватели имеют право отсутствовать несколько дней без бюллетеня.

— Рада за них.

— Боже мой, Дидье, ну что плохого я тебе сделала? — вдруг завопила мадемуазель N.

— Да ничего. Эта чистая случайность.

— Я тебе не верю! Кто за тобой стоит?

— Никто. Я пошутил, вот и все.

— Быть того не может! Только не ты. Нет, это дело политическое. Кто тебя науськал? Ты скажи, я пойму. Я многим мешаю, мне не впервой сталкиваться с подобными провокациями.

— Послушайте, мой сын уже не раз повторял, вы — жертва неудачной шутки, но не мишень. Он пошутил, и только.

— Тогда его нужно показать психоаналитику! — У мадемуазель N. сдали нервы.

— Мне странно, что шутку подростка вы возводите в ранг политической провокации, — спокойно сказала мама.

— Да, если речь идет о вашем сыне! — вмешалась директриса. — Такой серьезный и сознательный. Мы возлагали на него большие надежды…

— По-моему, вы слишком серьезно относитесь к таким ученикам, мадам. Что до меня, я радуюсь, если мой сын хоть изредка ведет себя, как ребенок.

Гарпии разинули рты и переглянулись. Наступила долгая пауза. Я так гордился своим адвокатом. Мама не подражала тебе и не выступала от твоего имени, но разработала собственный план: осуждая сам поступок, она тем не менее отвергала вероятность умысла и защищала мое право веселиться. Жаль, что этот поединок никто не заснял на пленку. Думаю, ты получил бы огромное удовольствие и не раз пересматривал и перекраивал ее у себя в видеомонтажной.

— Тем не менее, я вынуждена на неделю отстранить вашего сына от занятий.

— Это вполне справедливо, — согласилась мама. — И гораздо разумней, чем отправлять его к психоаналитику.

— Наверное, вы правы, — вздохнула директриса. — Возможно, мы действительно переоцениваем наших отличников.

Она встала, пожала маме руку. Я принес мадемуазель N. официальные извинения за непреднамеренный моральный ущерб. Она нехотя приняла их, явно жалея, что это был всего лишь розыгрыш, а ее лучший ученик оказался просто озорником, а не экстремистом.

Потом мы поднимались с ней по лестнице бок о бок, а преподаватели и ученики удивленно оборачивалась при виде ее удрученного и моего сияющего лица. Мадемуазель N., надо отдать ей должное, не пыталась отомстить мне за пережитую обиду и разочарование. Несколько месяцев спустя она поздравит меня с блестящей сдачей экзамена по французскому и снова проявит великодушие, объявив во всеуслышание, что такой выпускник — большая честь для нее, и тем самым докажет, что и у нее есть чувство юмора.

Вечером, после битвы в директорском кабинете, ты открыл шампанское, чтобы отпраздновать мое временное исключение. Выслушав мой подробнейший рассказ о мамином триумфе, ты испытал гордость за жену, хоть и слегка растерялся, ведь на сей раз я восхищался не тобой. Так или иначе, в тот день мама при мне подтвердила свою профпригодность, показав себя адвокатом экстракласса. А ты по такому случаю взялся приготовить ужин вместо нее.

В кухне мгновенно все пошло кувырком, и тебя отослали к твоим видеомагнитофонам. Как выяснилось, вы далеко не во всем могли друг друга заменить.

Театром Ниццы в те годы руководил Жан-Пьер Биссон, который затеял благородное дело — прослушивал местные любительские труппы, и если спектакль ему нравился, в свободные от представлений вечера он отдавал свой большой зал, а с ним и всех купивших абонементы зрителей в полное распоряжение самодеятельных артистов. Нимало не смущаясь, я записал своих «Друзей из „Этьен д'Орв“» в список претендентов. Биссон пригласил нас в десять утра, и мы играли на огромной пустой сцене для него одного. Не имея ни малейшего представления об экзистенциалистской концепции Сартра, я превратил «За закрытыми дверями» в бытовые зарисовки, где поэтизация повседневности граничила с откровенной жестокостью.

Биссон остановил нас на двадцатой минуте, вынес краткий вердикт: «Оригинально» и позвал администратора. Представить только — наш скромный спектакль, который мы поставили в общежитии лицея, истратив на все про все три франка и шесть су, через три недели увидят восемьсот зрителей. Мне было предписано доработать мизансцены, добавить динамики и сменить декорации. Короче говоря, мое «исключение» из лицея пришлось очень кстати.

Были задействованы все добровольцы. Ты взял на себя «литейные работы» по усовершенствованию важнейшего аксессуара — бронзовой статуэтки в духе Барбедьена, которую ты сам когда-то сделал для нас, обклеив газетной бумагой остов из папье-маше. На этом твоя миссия не закончилась. Поскольку я играл в пьесе главную роль и не мог объективно оценить постановку, тебе пришлось делать это самому. От незаметного бутафора ты дорос до помощника режиссера, а попутно исполнял обязанности сопродюсера и юридического консультанта.

Я так забегался, так увлекся, что в горячке упустил самый важный момент: не запросил у Союза театральных авторов и композиторов права на постановку. Как только в «Нис-Матен» появилось объявление о спектакле, Союз прислал нам заказное письмо, запрещающее постановку. Ты незамедлительно ответил, что «Друзья из „Этьен д'Орв“» признают свою ошибку, вполне простительную для столь юных театральных деятелей и готовы урегулировать ситуацию на условиях правообладателя. Союз ответил, что регулировать надо было раньше и запрет не снял. Театру Ниццы оставалось только подчиниться и снять наш анонс.

Ты огорчился даже больше, чем мы. Сроднившись с нашей мечтой, ты воспринял это, как личное поражение. Хуже — как профессиональную ошибку, но отступать ты не привык.