— Боюсь, что да, — фыркнул он. — Простите, это издержки моего образования.
— Образование, — пробормотала я, закатив глаза. — Бред какой-то.
— Извините? — переспросил он.
— Это все какой-то бред! — выкрикнула я, отчасти обретя прежнее мужество.
— Что именно?
— Это состязание! Все это вообще! Вы что, никогда в жизни никого не любили? Как вы собираетесь выбирать себе жену? Неужели вы на самом деле такой пустоголовый?
Я поерзала на месте. Чтобы облегчить положение, он присел на скамейку, так что я перестала выворачивать шею. Но я была слишком расстроена, чтобы испытывать благодарность.
— Отдаю себе отчет в том, что могу производить такое впечатление и что вся эта затея может казаться не более чем дешевым развлечением. Но в моем мире я постоянно нахожусь под наблюдением. И не так часто общаюсь с женщинами. Те немногие, с кем я все-таки встречаюсь, в большинстве своем дочери дипломатов, и обычно беседовать нам практически не о чем. Не говоря уже о том, что мы вообще далеко не всегда говорим на одном языке. — Максон, видимо, пытался пошутить, потому что весело рассмеялся. Мне смешно не было. Он откашлялся. — При таких обстоятельствах я не имел возможности влюбиться. А вы?
— Имела, — произнесла я буднично и тут же пожалела о своих словах. Это было нечто очень личное, никак его не касающееся.
— Значит, вам повезло, — с завистью в голосе произнес он.
Подумать только. Единственное, в чем я могла дать фору принцу Иллеа, оказалось именно тем, что я надеялась здесь забыть.
— Мои мать и отец познакомились таким же образом и вполне счастливы. Я тоже надеюсь найти свою суженую. Женщину, которую полюбит народ Иллеа, способную стать моей спутницей и помогать принимать лидеров других государств. Половинку, которая подружится с моими друзьями и разделит мои радости и тревоги. Я готов найти свою жену.
Что-то в его голосе задело меня за живое. В его тоне не было ни тени сарказма. Вся эта затея, которая казалась мне нелепым развлекательным шоу, для него — единственный шанс обрести счастье. Второго тура в этой игре не предусмотрено. Ну, то есть теоретически его можно устроить, но вышло бы некрасиво. Ему так отчаянно хотелось любви, он так надеялся. Я почувствовала, что неприязнь к нему тает. Очень стремительно.
— Вы вправду чувствуете себя как в клетке? — Его глаза были полны сострадания.
— Да, — ответила я тихо. И поспешно добавила: — Ваше высочество.
— Я и сам иной раз так себя ощущаю. Но вы должны признать, что это прекрасная клетка.
— Для вас. Поместите в ваш великолепный загон еще тридцать четыре человека, соревнующихся за один и тот же приз. Тогда и увидите, как это приятно.
Он вскинул брови:
— Неужели кто-то в самом деле из-за меня спорит? Разве вы не понимаете, что это я решаю?
— Вообще-то, это не совсем так. Борьба идет за разные вещи. Одни хотят вас, другие корону. И каждая воображает, будто уже поняла, как себя вести и что говорить, чтобы сделать ваш выбор очевидным.
— Ах да. Человек или корона. Боюсь, для некоторых нет никакой разницы. — Он покачал головой.
— Что ж, удачи им в этом нелегком деле, — сухо отозвалась я.
После моего саркастического замечания какое-то время царило молчание. Я поглядывала на него краешком глаза, ожидая, что он скажет. Его взгляд был устремлен куда-то на газон, лицо озабоченное. Судя по всему, эта мысль и раньше не давала ему покоя. Он вздохнул и обернулся ко мне:
— А вы за что боретесь?
— Я здесь по ошибке.
— По ошибке?
— Ага. Что-то вроде. В общем, это долгая история. Ну и вот… я здесь. Я ни на что не претендую. Мой план заключается в том, чтобы наслаждаться едой, пока вы не турнете меня отсюда.
Он громко расхохотался, согнувшись пополам и хлопая себя по коленке. В его характере причудливым образом смешались властность и добродушие.
— Вы кто? — спросил он наконец.
— Прошу прощения?
— Двойка? Тройка?
Он что, вообще не интересовался тем, кого ему подобрали?
— Пятерка.
— Ну, тогда еда, наверное, может послужить хорошим стимулом остаться. — Он снова захихикал. — Простите, здесь недостаточно света, не могу разобрать, что написано у вас на брошке.
— Меня зовут Америка.
— Что ж, прекрасно. — Максон устремил взгляд в темноту и улыбнулся каким-то своим мыслям. Видимо, что-то в этой ситуации забавляло его. — Америка, дорогая, я от всей души надеюсь, что вы найдете в этом загоне что-нибудь, что покажется вам заслуживающим борьбы. После всего произошедшего я просто представить не могу, что случится, если вы в самом деле решите вступить в битву.
Он соскользнул со скамьи и опустился на корточки рядом со мной. Его близость мешала думать. У меня путались мысли. Может, виной всему был трепет перед особой королевской крови или то, что я еще не до конца пришла в себя после истерики. В любом случае, я была слишком потрясена, чтобы протестовать, когда он взял меня за руку.
— Если вас это порадует, я сообщу прислуге, что вам разрешено посещать сад. Тогда вы сможете приходить сюда по ночам беспрепятственно. Правда, я предпочел бы, чтобы поблизости был кто-нибудь из охраны.
До чего же мне этого хотелось. Как чудесно получить хотя бы глоток свободы. Но я считала, что он не должен испытывать какие-либо иллюзии относительно моих чувств.
— Мне ничего от вас не нужно. — И выдернула пальцы из его ладони.
Он слегка опешил. Я задела его за живое.
— Как вам будет угодно. — (Мне стало жаль его. Он мне не нравился, но я не планировала его обижать.) — Вы скоро собираетесь возвращаться?
— Да, — выдохнула я, глядя себе под ноги.
— Тогда оставлю вас наедине с вашими мыслями. У дверей вас будет ждать охранник.
— Спасибо вам, э-э… ваше высочество.
Я покачала головой. Сколько раз за время нашего разговора я нарушила все мыслимые и немыслимые правила этикета?
— Дорогая Америка, вы не окажете мне одну услугу?
Принц опять взял меня за руку. Настойчивый.
Я сощурилась на него, не зная, что ответить.
— Возможно.
Он снова улыбнулся:
— Не рассказывайте об этом маленьком происшествии остальным. Официально я должен познакомиться со всеми только завтра и не хочу никого расстраивать. Хотя ваша отповедь и близко не напоминает романтическое свидание, верно?
Теперь настал мой черед веселиться.
— Да уж. — Я набрала в грудь побольше воздуха. — Буду нема как рыба!
— Благодарю вас. — Он склонился над моей рукой и коснулся ее губами. Потом аккуратно положил ее мне на колени. — Доброй ночи.