Пока Мэтт пытался расслабиться, неожиданная помощь пришла от
Елены: она распространяла вокруг себя волны радости — радости волчонка,
которого покормили. В этот раз у нее получилось укусить с первого раза, и она
была полна невинной гордости и удовлетворения. Стефан был очень благодарен
Мэтту, но почему-то почувствовал укол ревности. Она не ненавидела Мэтта и не
хотела его убить, потому что он не представлял опасности для Дамона. Мэтт ей
нравился.
Стефан позволил ей выпить безопасное для здоровья парня
количество крови и попытался остановить ее. Хватит, Елена, ты же не хочешь его
покалечить.
Не тут-то было. Понадобились объединенные силы его, Дамона и
изрядно ослабевшего Мэтта, чтобы оторвать ее.
— Теперь ей нужно отдохнуть, — заявил Дамон. — Я забираю ее
в безопасное место, где она сможет это сделать.
Он не спрашивал Стефана, он ставил его перед фактом.
Когда они исчезли, в сознании Стефана прозвучал его голос: Я
не забыл, как ты напал на меня, братишка. Мы поговорим об этом позже.
Стефан уставился им вслед. Он заметил, как Елена смотрела на
Дамона, как безропотно последовала за ним. Но сейчас она хотя бы была в
безопасности — кровь Мэтта придала ей сил. Стефан сказал себе, что это —
единственное, что имеет значение в данный момент.
Он повернулся и увидел изумленного Мэтта. Парнишка
неподвижно сидел на пластиковом стуле и смотрел перед собой. Потом он поднял
глаза на Стефана, и они хмуро переглянулись.
— Ну вот, — Мэтт слегка покачал головой и перешел на шепот,
— теперь я знаю. Но мне все еще не верится… — Он вздрогнул, осторожно
коснувшись пальцами горла. — Если бы не это… — он нахмурился и вдруг спросил: —
Этот парень, Дамон, он кто?
— Мой старший брат, — прозвучал лишенный эмоций голос
Стефана. — А откуда ты знаешь, как его зовут?
— Он был у Елены на прошлой неделе. На него еще котенок
зашипел… — Мэтт замолчал, вспоминая что-то, — а у Бонни было что-то типа
видения.
— У нее была пророческое видение? А что она сказала?
— Она сказала, что сама Смерть была в доме.
Стефан взглянул на дверь, в которую вышли Дамон и Елена.
— Она была права…
— Стефан, что, в конце концов, происходит? — требовательно
спросил Мэтт. — Что случилось с Еленой? Она такой всегда останется? Или можно
что-нибудь сделать?
— Такой — это какой? — грубо ответил Стефан. — Полубезумной?
Вампиршей?
— Я и про то, и про другое… — отвернулся Мэтт.
— Что касается первого, то она наверняка придет в себя после
того, как поела. Во всяком случае, Дамон так думает. Что касается второго, то,
чтобы изменить ее состояние, ты можешь сделать только одно, — в глазах Мэтта
появилась надежда, но Стефан неумолимо продолжал, — ты можешь взять деревянный
кол и забить ей в сердце. Она перестанет быть вампиром. Просто умрет.
Мэтт встал и подошел к окну.
— Хотя ты не можешь ее убить, она уже мертва. Елена утонула
в реке, Мэтт. Но перед этим получила достаточно крови от меня, — тут Стефан
остановился, чтобы совладать со срывающимся голосом, — и, я полагаю, от моего
брата и поэтому трансформировалась, вместо того чтобы умереть. Она стала
охотницей и останется ей навсегда.
Мэтт, не поворачиваясь, ответил:
— Я всегда догадывался, что с тобой что-то не так. Я-то
думал, это потому, что ты — иностранец, — он покачал головой, как бы осуждая
себя за что-то, — но в глубине души я понимал, что это не так. И все же я
чувствовал, что тебе можно верить, и верил.
— Как тогда, когда ты пошел со мной за вербеной?
— Да, как тогда. Теперь ты наконец можешь мне сказать, на
кой черт это было нужно?
— Для того, чтобы защитить Елену. Я не хотел, чтобы Дамон
находился рядом с ней. Но, сдается мне, она-то как раз была не против, —
выговорил Стефан с плохо скрываемым ядом в голосе.
Мэтт обернулся.
— Не суди ее, пока не разберешься в ситуации. Я тебя очень
прошу.
Стефан вздрогнул и улыбнулся довольно безрадостно. Они с
Мэттом теперь были на равных — Еленины бывшие. Он сомневался, что сможет вести
себя, как ни в чем не бывало, как это делал Мэтт. Вряд ли ему удастся спокойно
принять свое поражение, как приличествует настоящему мужчине.
С улицы послышался какой-то шум. Обычный человек его бы не
услышал, да и Стефан не обратил на него внимания, пока в сознание не проникли
звучащие слова. Он быстро вспомнил, что натворил в этой школе несколько часов
назад, и до него дошло, что он совсем позабыл о Тайлере Смоллвуде и его
дружках.
Теперь он вспомнил все в подробностях. Ужас и стыд сдавили
горло. Он был вне себя от горя из-за Елены, и, тем не менее, оправданий его
поступку не было. Неужели они все мертвы? Неужели он, недавно поклявшийся
никого не убивать, прикончил сегодня шесть человек?
— Стефан, погоди. Что ты творишь?
Когда ответа не последовало, Мэтт бросился за ним из
основного здания школы на площадку.
На дальнем ее краю, у ангара, стоял мистер Шелби. Серое лицо
дворника исказила гримаса ужаса. Казалось, он пытался закричать, но получался
только сдавленный хрип. Протиснувшись мимо него, Стефан заглянул в комнату, и
тут его охватило чувство дежавю.
То, что он увидел, напоминало комнату Чокнутого Драчуна из
благотворительного проспекта о Доме с Привидениями, с той разницей, что это
было не декорацией для посетителей. Это было по-настоящему.
Повсюду лежали тела в неестественных позах, среди щепок и
осколков стекла. Кровь была везде, и одного взгляда хватило чтобы понять,
почему: у всех лежащих, кроме Кэролайн, было по две бледные дырочки на шее. У
Кэролайн их не было, но ее глаза были абсолютно пусты.
За спиной у Стефана часто дышал Мэтт:
— Стефан… Елена же не… Она не могла…
— Тихо, — отрезал Стефан.
Он оглянулся на мистера Шелби, но дворник, видимо,
споткнулся о свою тележку с метлами и тряпками и теперь пытался встать.
Стекло затрещало у Стефана под ногами, когда он подошел к
Тайлеру и опустился перед ним на колени.
Тот был жив.
Стефан вздохнул с облегчением. Тайлер чуть слышно дышал и,
когда Стефан поднял его голову, приоткрыл глаза и невидяще уставился перед
собой.