Ведущий в погибель - читать онлайн книгу. Автор: Надежда Попова cтр.№ 144

Когда он поднял голову снова, до стены были считанные шаги, и прямо перед ним темным силуэтом на фоне алого факельного пятна замер страж – тот стоял, пригнувшись, опершись о камень стены и явно глядя вниз. Курт застыл, не шевелясь и стараясь не дышать, пытаясь представить себе, как это выглядит – рогожный обрывок на фоне травы в темной ночи, пытаясь понять, смотрит ли страж на него, уже увидев и лишь пытаясь разобраться в том, что видит, или попросту остановился, навалившись на стену, дабы дать передохнуть ногам.

Сколько истекло времени, он не мог сказать, – минуты, часы, вечность; наконец, на стене чуть в отдалении возникла другая тень, и солдат вздрогнул, приняв боевой вид и распрямившись. Тень приблизилась к стражу, приостановилась; до слуха донесся короткий диалог на чуть повышенных тонах – вероятно, проверяющий также заметил это небольшое нарушение устава – и тень удалилась. В безмолвии миновала минута, другая, и силуэт стража внезапно опрокинулся назад, в полной тишине исчезнув и более не появившись.

Курт сдвинул себя вперед еще на полкорпуса, проползя уже быстрее, чем прежде, не отрывая от стены взгляда и не видя никого; и наконец, спустя еще одну долгую минуту над кромкой мелькнула тонкая змея, сбросив конец хвоста наземь у подножья стены. Остаток пути он преодолел уже почти не скрываясь, запрятал свернутую рогожу под стену, втоптав в землю, и ухватился за веревку, не чувствуя ее замерзшими пальцами. В осыпающийся камень Курт не стал упираться ногами, пытаясь, как и велел фон Вегерхоф, использовать для подъема лишь руки, но все же сам морщился от того, как громко шуршит кожа куртки, когда плечо или локоть задевают стену. Веревка поднималась вместе с ним – куда быстрее, нежели взбирался он сам, и когда его плечи поравнялись с границей камня, за шиворот ухватилась ладонь, коротким рывком выдернув его наверх.

Курт присел у стены, прислонившись к ней спиной, отмечая с неудовольствием, что ожидаемой нервной трясучки или хотя бы легкой дрожи нет, и даже сердце бьется ровно, и боязни, логичной и понятной в его положении, он не испытывает. Это было хорошо – и плохо. Хорошо, потому что колотящееся сердце и разогнавшаяся кровь были бы лишним фактором, способным выдать его Арвиду, плохо – ибо такое спокойствие, такое неестественное хладнокровие означали, что он оценивает ситуацию неверно, не осознавая полностью всех грозящих ему опасностей…

Тело стража лежало чуть поодаль, однако крови Курт не увидел, спустя мгновение осознав, что тот лишь оглушен и пребывает в беспамятстве; от губ солдата нестерпимо несло каким-то дешевым пойлом, а подле него покоилась укупоренная фляжка, которая до того была на поясе фон Вегерхофа. Логично. Обнаруженный проверяющим труп – это тревога, страж же, валяющийся в невменяемом состоянии рядом с опустошенной флягой, есть лишь повод для беснования.

Трезубый крюк стриг закрепил на противоположном краю стены, сбросил вновь смотанную веревку и предупредительно прижал к губам палец, коротко кивнув вниз, где под стеной мельтешили темные тела собак – в темноте, прорезаемой светом редких факелов, было различимо, как они замирают, нюхая воздух и прислушиваясь. Курт подобрался, готовясь ко всему. Если псы натасканы на охрану подступов, тишина останется, пока незваный гость не подвернется им под зубы – такие нападают молча, и слышен бывает лишь крик их жертвы; если же собаки сторожевые, то через считанные мгновения ночной воздух разорвет хорошо слышимый каждому стражу лай.

«Жди и сиди тихо» – наверняка в переводе на человеческий язык грозящий кулак, сунутый под самый нос, и указующий перст обозначали именно это. Ответить фон Вегерхофу, что он в норме, что следит за собой и прекрасно понимает все и сам, на языке жестов не представлялось возможным, посему Курт лишь кивнул, вскинув руки, и стриг отвернулся, скрывшись за стеной со стороны двора. Еще одна минута безмолвия на этот раз истекла скоро; снизу донеслось едва слышное поскуливание, какой-то шорох, снова тихий скулеж, и держащийся за край стены крюк слабо дрогнул, когда стриг дважды дернул за веревку. Спустился Курт просто – соскользнув по ней ладонями, отметив с невеселой мысленной усмешкой, что в постоянном ношении перчаток имеются и свои преимущества. Крюк, обмотанный ветошью, не скрипнул о камень, когда Курт стряхнул его за веревку, а фон Вегерхоф поймал кошку, не дав ей удариться оземь.

Прячась в тень, Курт огляделся в поисках собачьих трупов, однако ни одного тела видно не было. «Где?» – молча осведомился он вопросительным взглядом, когда стриг обернулся, и тот махнул рукой в сторону массивной двери подсобного входа. Всмотревшись, Курт увидел, как поблескивают в темноте собачьи глаза – псы сбились в кучу под старой каменной лестницей у двери, как щенки под брюхом матери, не пытаясь выбраться наружу и не издавая уже ни звука. Что ж, собаки – твари умные. В отличие от людей, они хорошо знают, когда и с кем лучше не связываться.

Факелы освещали пространство перед стеной неверным, редким светом, оставляя довольно тени для того, чтобы преодолеть его незамеченным, подняться по каменной лестнице и остановиться у стены донжона, прижавшись спинами к камню по обе стороны от двери. «Иду первым», – показал фон Вегерхоф молча, и Курт кивнул, взявшись ладонью за гарду одного из кинжалов, не обнажая пока оружия. Убивать ли сейчас попадающихся на пути стражей, никто из них еще не решил: в случае, если Курт прав, если интуиция не подвела его, оставлять за спиной слишком много живых было бы крайне опасно. Однако если он все же ошибся, если фогт не имеет отношения к происходящему, то ложное обвинение и проникновение в его жилище померкнут перед убийством личной охраны наместника…

Того, что сделал стриг, он не ожидал, хотя ничего более логичного представить себе было и нельзя – став на это мгновение снова узнаваемым, прежним фон Вегерхофом, тот спокойно, почти деликатно, постучал в дверь костяшками пальцев. Вновь опустившаяся тишина все длилась и длилась, чуть поодаль на стене вышагивала фигура стража, постепенно приближаясь настолько, что вскоре просто нельзя будет не увидеть их, стоящих у входа в свете фонаря над ним; наконец, когда Курт ощутил, как мелкая дрожь все-таки начинает исподволь проползать под ребра, засов по ту сторону зашипел, скользя по петлям, и отъехал в сторону. В раскрывшуюся дверь Курт успел увидеть лицо стража – настороженное и раздраженное; фон Вегерхоф шагнул вперед, перехватив взметнувшуюся к мечу руку, вывернул ее в сторону и ударом кулака направил солдата в страну грез, где уже пребывал его приятель на стене. Короткий коридор оказался безлюдным – слева пустела узкая скамья, у ножки которой притулился наполненный водой кувшин, а у стены стояла небрежно прислоненная глефа.

Все говорило о том, что в этом замке и впрямь никто не ожидает никакого тайного нападения – страж не обнажил даже меча, когда выглянул на стук, наверняка решив, что за дверью может оказаться только свой. На эту скамью уместилось бы еще человек десять в полном вооружении, а дверь, как заметил фон Вегерхоф, и впрямь словно создана для проникновения – однако никто и не подумал усилить охрану. Открывшаяся за коридором кухня была безлюдна, два темных прохода, ведущих от нее, тихи и пусты, и у входа на лестницу не было ни души.

– Никого, – заметил Курт одними губами, и стриг кивнул, бросив через плечо на беспамятного стража странный взгляд. – Что? – насторожился он, и фон Вегерхоф отмахнулся, так же беззвучно выговорив: «Ничего».