Руигат. Прыжок - читать онлайн книгу. Автор: Роман Злотников cтр.№ 24

— Ты… ты тоже болен. — Тэра тяжело вздохнула. — Прости… наверное, бесполезно тебе что-то говорить, и мой долг состоит в том, чтобы немедленно вызвать медиков и передать тебя в руки тех, кто способен тебе помочь. Ты ведь уже все понял. И что бы я не говорила — ты это не примешь. Но я попытаюсь. Ты говоришь, что мы перестали быть людьми, когда вернулись в свой мир и стали строить жизнь так, как нам казалось правильным. Так вот что я тебе скажу. Именно тогда мы и стали людьми. Именно тогда, когда наконец отринули все животное, что в нас еще было. Все эти схватки за лучшее пастбище, за водопой, драки за самку, за главенство в прайде… как бы это все не называлось тогда, в том, еще недоразвитом человеческом обществе — набег, война, конкуренция. Только когда мы сумели, нашли в себе силы, отказаться от этого — только тогда мы и стали людьми. — Она вздохнула и поднялась, активируя браслет члена Симпоисы.

— Подожди, — поспешно произнес Оиентал. — Еще одна минута.

Тэра окинула его жалостливым взглядом. Ну что еще он хочет (и может) ей показать?.. Между тем, на экране замелькали новые кадры. На этот раз это была одна из записей времен Потери. Взрывы, тысячи людей, сгорающих в волне плазмы, окровавленные ножи, опускающиеся на головы беззащитных людей. Тэру замутило, и она отвернулась.

— Зачем ты это включил? Ни один Деятельный разумный не способен вытерпеть это…

— Сравни, — негромко произнес Ши. Тэра вновь развернулась к экрану. На нем были выведена пара увеличенных кадров, на каждом из которых была крупно изображена голова человека. Деятельного разумного.

— Посмотри на них, — негромко произнес бывший Ученик бывшего Цветного Беноля. — Заметила разницу?

Пламенная молча смотрела на экран.

— Видишь, киолец, охваченный насилием, действительно потерял разум. Взгляни в его глаза. Посмотри, как исказилось его лицо. А вот другой… — Он поднялся и шагнул к Пламенной, воткнув в нее жесткий взгляд. — Ты, по-прежнему, считаешь, что вы, Избранные, способны остановить тех, кто не охвачен насилием, а обучен ему? Ну, как простому занятию, такому, например, как для тебя танец, а для меня… скажем, эксперимент в биотическом ректоре. Ты действительно считаешь, что сумеешь оторвать меня от важного эксперимента в моем реакторе, просто затеяв представление в моей лаборатории? — Он замолчал. Почти минуту в кабинете висела абсолютная тишина, а затем Ши Оиентал обошел ее и твердым шагом двинулся к выходу из кабинета. И только после того, как дверь за его спиной с легким стуком захлопнулась, Тэре удалось отвести взгляд от второго из лиц, застывших на экране.

— Шагом!

Тиэлу сделал еще пару длинных шагов, сокращая дистанцию до впереди идущего, после чего резко сократил амплитуду движения ног, переходя с бега на шаг. Рядом шумно выдохнул Актелис. Да уж, темп движения сто шагов бегом, сто — шагом, или «волчий скок», как это называли руигат (откуда пришло название этого способа передвижения, Тиэлу никто не рассказывал, но он считал, что от все тех же легендарных «Старших инструкторов», о которых ходило множество легенд, но которых пока еще никто из нового набора в глаза не видел), позволял двигаться далеко и довольно быстро, но у него был один недостаток. Уже через пяток километров даже натренированный человек погружался в состояние этакой непрерывной и постоянной усталости, в котором, правда, он мог существовать очень и очень долгое время — чуть ли не по десять часов кряду. Но менее тяжелой усталость от этого не становится, не правда ли?

— Хы-ы-хых, ых-хы-хы… хы-ы-хых, ых-хы-хы… — ритм-транс «волчьего скока». Два шага — вдох, два шага — выдох. Идешь ли, бежишь — не важно. Два шага — на одно, два шага — другое.

— Как думаешь, долго еще? — просипел Актелис.

Тиэлу покосился на него и неодобрительно покачал головой. Во время «волчьего скока» лучше молчать, а то можно сбить дыхание — и все. Сдохнешь. А это — кранты всему взводу. Бросать товарища на марше нельзя. Значит, придется тащить. Значит, скорость еще больше снизится. Значит, не уложимся в норматив. Значит, завтра с рассветом выходить на новый марш-бросок. А как же иначе? Пока норматив не сдан — никакой передышки. Воинское дело, оно такое — не прощает не то что нерадения или, там, ошибок, а вообще ничего. Ибо настоящим экзаменатором будет выступать не некое облеченное доверием или обладающее большим опытом и знаниями лицо, а… враг. То есть тот, кто не будет ставить тебе (все равно справедливые или не справедливые) оценки, а просто постарается убить. Изо всех сил постарается. Где еще, в какой еще области человеческой деятельности ставки столь же высоки? Не слава, не доступный уровень Общественной благодарности, не любовь или доверие, а просто сама возможность дальнейшего существования. Либо ты сделаешь все правильно и, может быть, будешь жить дальше, либо где-то недоработаешь, поленишься или ошибешься, и… все. Так что в воинском деле нет никакого «приемлемо», «неплохо», «вполне», «так и быть — сойдет» или тому подобного. Только — выжил или убит. Других оценок не существует…

— Бегом!

Тиэлу дождался, пока бегущий впереди отдалился на полшага, набирая дистанцию для бега, и тут же нырнул в уже привычный ритм.

— Хы-ы-хых, ых-хы-хы… — хрипло вырывалось из груди. Два шага — вдох, два шага — выдох.

* * *

Четыре месяца обучения пролетели как один день. Хотя… это сейчас так казалось. А вот сначала…

Первая неделя предстала для всего отделения тысячелетними муками ада. Все началось ранним утром. Очень ранним. Небо на востоке еще только начало сереть, а над лагерем уже разносился рев инструкторов:

— Подъем, подъем!

— Встать!

— Взлетели, быстро!

Полторы сотни заспанных Деятельных разумных вскочили с подстилок (!), на которых коротали ночь после прибытия в это дикое место, и ошалело завертели головами. Заснули все очень поздно, спали плохо, да и настроение перед сном у подавляющего большинства было отвратное. Ибо нигде на Киоле ни один Деятельный разумный никогда не устраивался на ночлег в подобных условиях. Но все логичные и разумные доводы, которые приводили вполне состоявшиеся Деятельные разумные людям, отчего-то взявшим на себя смелость назваться инструкторами, игнорировались ими напрочь. Эти дуболомы на любые, даже самые точные и выверенные логические построения, составленные по всем правилам риторики, отвечали лишь всякими идиотскими фразами типа: «Приказ начальника — закон для подчиненного, он должен быть выполнен беспрекословно, точно и в срок», или: «Боец должен стойко переносить все тяготы и лишения воинской службы».

Так что вечер и половину ночи новоиспеченные кандидаты в руигат (им быстро разъяснили, что право именоваться руигат не присваивается по собственному желанию, а заслуживается), горячо обсуждали, какие грубые, тупые и необразованные у них инструкторы, и на все лады жаловались друг другу на то, как им холодно, жестко, неудобно, неприятно и так далее. Вследствие чего наиболее недовольные угомонились не ранее чем за час до рассвета. Впрочем, и те, кто успокоился намного раньше, засыпали долго. Потому что спать было действительно неудобно, холодно и неприятно. Да еще и недовольные над ухом зудели. Так что вскочили все уставшими, невыспавшимися и растерянными. Ну, еще бы, до сего момента их никто никогда так не поднимал.