Князь механический - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Ропшинов cтр.№ 54

— Потребуется изменение государственной финансовой росписи и выделение дополнительных ассигнований, — сказал Щегловитов.

— Пока — не надо, — улыбнулся император, — пока у нас подготовительный этап, сбор средств и техническая проработка.

Щегловитов посмотрел на Николая. Он бы счел подлецом любого и сказал об этом открыто, в глаза, кто назвал бы государя неискренним. Государь всегда был искренен и честен — но одновременно невообразимым образом хитер и коварен. Щегловитов не раз задавался вопросом, как может сочетать один человек в себе эти качества? И отвечал себе таким образом, что искренность, вероятно, природная черта государя, а хитрым и коварным его сделала, и не могла не сделать, жизнь властителя крупнейшей страны в мире. Вот и теперь — он был уверен — император искренен в своем желании построить купол, чтобы облегчить жизнь подданных. Но при этом вместо строительства велит ограничиваться одними словами.

— Осмелюсь также предложить вашему величеству дополнительную меру, помимо открытия лиц, — виновато откашлявшись, сказал министр, — последние месяцы департамент полиции получает от своих агентов сведения, что в разных частях города неблагонадежно настроенные элементы — в первую очередь студенчество, но не только, — движимые мыслью о грядущем наступлении эпохи машин, пытаются создать самостоятельных механических людей, а также другие механизмы, далеко не всегда законом допустимые, — в частности, адские машины с самыми разнообразными ухищрениями. Поскольку в качестве движителя в таких механизмах всегда используется заводная пружина от часов и граммофонов, предлагается поставить продажу разного рода аппаратов с такими пружинами под полицейский контроль. Это, конечно, не остановит все преступные изыскания, но существенно сократит их число.

Николай хотел было сказать, что уже получал от департамента полиции такие сведения и полностью поддерживает инициативу своего министра, но вовремя остановился: Щегловитову было бы унизительно узнать, что департамент имеет прямое сношение с государем через его голову. Поэтому он только кивнул и, не желая развивать этой темы, сказал:

— Хорошо.

Щегловитов, несказанно обрадованный, достал из портфеля документы по другим вопросам.

Митрополичий секретарь Иван Осипенко, молодой человек миловидной внешности, как пес у дверей хозяина, сидел на банкетке в небольшом предбаннике Питиримовых покоев в Александро-Невской лавре и ждал возвращения иерарха. Вот внизу хлопнула тяжелая дверь митрополичьего корпуса, и по лестнице зашаркали неуклюжие шаги самого митрополита. Иван встрепенулся, расправил плечи и заранее заулыбался. Когда Питирим, наконец, поднялся на второй этаж, Ваня бросился к нему, подхватывая безвольно падающую с плеч тяжелую шубу.

— Эх, Ваня, Ваня, один ты мне рад, один ты любишь старика, — вздохнул митрополит, запустив свою руку в пышную шевелюру Осипенко, который склонил перед ним свою голову — то ли просто из уважения, то ли для благословения, то ли как раз для того, чтобы доставить хозяину удовольствие погладить его волосы.

Питирим, перекрестившись, зашел в залу. Ваня принес ему папку с бумагами, присланными на подпись. Старик, не открывая ее, положил на стол и сел на оттоманку, опершись рукой о большой валик, служивший подлокотником.

— Сядь, Ваня, ко мне, — сказал он.

Ваня подошел, сел на пол и обхватил руками ноги митрополита.

Так они просидели с полчаса. Питирим молчал, иногда вздыхал и кряхтел, всем своим видом показывая, сколь тяжелые думы его одолевают.

— Беда, Ваня, приключилась, — наконец, сказал он, — жиды походом на нас пошли. На нас с тобой, потому что, кроме тебя, у меня и нет никого. Все отвернулись, Ваня, все.

— Что же, владыко, жиды хотят? — спросил Ваня, глядя снизу вверх на митрополита.

— Извести меня хотят, потому как я один, кто стоит у них на пути к государю. Надуть хотят в уши государю разное, непотребное, да знают, что я не дам, не позволю. Вот и решили меня в глазах государя уронить до самого дна, шпионом немецким выставить. Письма какие-то выдумали, от меня якобы к немцам. Почерк мой подделали и грозятся теперь государю их отнести.

— Да как же? Да что же это? — заволновался Ваня. — Да нешто ж управы на них не найти? В полицию обращаться надо!

— Не найти, Ваня, не найти управы, и полиция на их, жидовской стороне, а начальник Охранного отделения Рачковский у них за главного.

— Ах ты ж боже мой. — Глаза у Вани забегали, а на лице появилась гримаса страдания.

— Один только есть способ, Ваня, — сказал Питирим, медленно теребя кудри своего секретаря, — убить главного жида, начальника охранки Рачковского.

В конспиративной квартире напротив Адмиралтейских верфей начальник Охранного отделения Петр Рачковский ждал митрополита Питирима. Накануне тот сообщил ему по телефону, что предлагает назначить свидание «на прежнем месте в 8 часов завтра». Дверка кукушкиного домика в дешевых ходиках на стене неуклюже открылась, и ленивая кукушка, похожая на сучок, выехала оттуда куковать 8 раз. Это означало, что была уже четверть девятого. Рачковскому часто приходилось бывать в этой квартире, и он выучил кукушкины повадки. Наконец, у двери позвонили.

Глянув в потайной глазок на кухне и убедившись, что на лестнице стоит Питирим, Рачковский пошел открывать.

— Я, Петр Иванович, — сказал митрополит, опустившись в кресло с вытертыми до проплешин плюшевыми подлокотниками, — долго думал над увиденным мною. Я благодарен вам, что вы заставили меня опуститься на всю адскую глубину этого дна, заглянув в самое лицо измены. И, хотя вы действуете из неведомых мне своекорыстных интересов, вашими руками управляет Бог. Богу угодно было, чтобы я осознал всю подлость великого князя Сергея и Маниковского, замышляющих создать свое войско с явной целью захватить русское царство и извести Божьего помазанника. Поэтому решил я изложить все, что видел, и впоследствии стать беспристрастным свидетелем на суде и человеческом, и божеском.

Рачковский подозрительно посмотрел на митрополита, чувствуя обман. Не мог Питирим, по его представлениям, решиться открыто обличать Сергея. Что же этот мерзкий старик задумал?

— Так, стало быть, вы и писем не будете своих от меня требовать, раз обличить Сергея — божеское дело?

— Эх, Петр Иванович, когда бы я точно знал, что вы не воспользуетесь ими, дабы склонять меня к чему-нибудь недоброму, так и писем у вас требовать не стал, оставил бы их вам, чтобы они, как вериги, на сердце моем висели. Но вы же ведь воспользуетесь ими ко злу и меня во зло завлечь попытаетесь, поскольку вижу, что сердце ваше черно. Так что вы уж письма-то верните.

Рачковский ухмыльнулся, восторгаясь Питиримовой ловкостью. Но все же он не понимал, что за игру затеял старик. На всякий случай начальник охранки даже подошел к стоявшему на подоконнике, за занавеской, фобографу и украдкой глянул на него. Но фобограф стоял недвижим.