Но самые большие перемены произошли во мне самом, и во время долгого отпуска я никак не мог прийти в себя и сообразить, что к чему.
К Пегги вернулась ее невинность, и она отказалась заниматься любовью до того, как мы поженимся. И это в то время, когда все остальные затрахивались до обалдения с первым встречным.
Пегги Уолш оставалась такой же симпатичной и милой. Зато Пол Бреннер стал холодным, черствым и злым. Я это знал. И она это тоже знала. И однажды сказала слова, которые я не забыл до сих пор. Она сказала: "Ты стал как все остальные, кто вернулся оттуда". В переводе это означало: "Ты – мертвец. Непонятно, почему ты еще ходишь по земле".
Я ответил, что мне требуется время. И мы решили подождать еще полгода, пока я не уволюсь из армии. Она писала мне в Форт-Хэдли, но я ей не отвечал. И постепенно ее письма прекратились.
Когда срок подошел к концу, я решил остаться в армии еще на три года, которые превратились почти в тридцать. Я ни о чем не сожалею, но часто думаю, как бы сложилась моя судьба, если бы не было войны и если бы я женился на Пегги Уолш.
С Пегги мы больше не виделись. А от друзей я узнал, что она вышла замуж за жившего по соседству парня, который получил футбольную стипендию штата Айова. Там они и обосновались – два бостонских выкормыша – и, надеюсь, прожили хорошую жизнь. Иногда я и теперь о ней вспоминаю. Вот как сейчас, когда возвращаюсь в то место, которое нас разлучило и изменило наши судьбы.
* * *
Со мной так никто и не выходил на связь. Я успел допить кофе и дожевывал второй пакетик арахиса. Часы на стене показывали десять минут девятого. Я подумывал, не сделать ли мне то, что следовало сделать в прошлый раз: послать все к черту и уехать из аэропорта домой.
Но вместо этого сидел и крутил в голове: Вьетнам и Пегги Уолш. Вьетнам и Синтия Санхилл.
Я вынул из сумки распечатку моего вчерашнего электронного послания Синтии и прочитал:
Дорогая Синтия!
Как сообщил тебе Карл, я получил задание в Юго-Восточной Азии. Рассчитываю вернуться через пару-тройку недель. Конечно, могут возникнуть непредвиденные обстоятельства. Если так, я хочу, чтобы ты знала: согласиться на задание – мое решение, и оно не имеет никакого отношения к тебе.
Что же до нас, наши отношения с самого первого дня в Брюсселе были, как говорится, бурными. Судьба, работа и жизнь сговорились, чтобы нас развести и не дать как следует узнать друг друга.
Вот тебе план, как нам воссоединиться, – буквально и фигурально. Во время войны холостые ребята проводили свою неделю увольнения во всяких экзотических местах, где могли немного расслабиться. А женатые ребята и те, у кого были серьезные отношения, приглашали своих дам в Гонолулу. Так вот, давай встретимся через двадцать один день начиная от сегодняшнего в гавайском «Ройял-отеле». И запланируй себе двухнедельную увольнительную на одном из уединенных островов.
Если ты не приедешь, я пойму и буду знать, что ты приняла свое решение. И пожалуйста, не отвечай – просто приезжай или нет.
Любящий тебя Пол.
Что ж, не такая уж сентиментальная мура. Я не пожалел, что отправил письмо. И ошибок нет – редкий случай для электронной почты.
А что утром не было ответа – я об этом упомянул, – так Синтия либо не открывала почту, либо поймала меня на слове, когда я попросил ее не отвечать. Как некогда поймала Пегги Уолш, когда я попросил ее не ездить провожать меня в аэропорт.
Открылась дверь, и в комнату вошел хорошо одетый мужчина примерно моего возраста. Он нес две чашки кофе и пластиковый подарочный магазинный пакет. Мужчина поставил чашки и пакет на стол и протянул руку.
– Привет! Я Дуг Конуэй. Сожалею, что опоздал.
– Я сожалею, что вы вообще здесь.
Дуг Конуэй улыбнулся и сел напротив.
– Этот кофе вам. Черный? Я не ошибся?
– Спасибо. Хотите орешков?
– Я позавтракал. Во-первых, я уполномочен поблагодарить вас за то, что вы согласились выполнить задание.
– Кто это меня благодарит?
– Все. Будьте уверены.
Я пригубил кофе и стал рассматривать своего собеседника. Он выглядел смышленым и говорил уверенно – по крайней мере до сих пор. Темно-синий костюм и синий, приглушенного тона галстук. Он казался прямым, как никто в нашем управлении. И еще: человека из управления я способен почуять за милю. И поэтому я спросил:
– Вы из ФБР?
– Угадали. Этот случай, если удастся что-нибудь разнюхать, – чисто внутреннее дело. Не привлекаются ни ЦРУ, ни военная разведка, ни разведка Госдепа. Только Управление уголовных расследований и ФБР. Случай смахивает на убийство – так что и будем рассматривать его как убийство.
Оказывается, он только выглядел прямым, но прямым не был.
– Наше посольство в Ханое в курсе моего приезда?
– Мы решили ограничить круг посвященных.
– Кем?
– Теми, кому необходимо знать, а таковых практически нет. От посольских и консульских проку как быку от титек. Не я это сказал. К счастью, у нас в посольстве есть парень из ФБР – натаскивает местную полицию по вопросам наркоторговли. Его зовут Джон Иган. Его просветили по поводу вашего приезда. Это ваш человек, если потребуется связаться с посольством США.
– А почему не Джону Игану, а мне поручили искать того парня?
– Он занят – преподает. И еще: у него меньше возможностей ездить, чем у туриста.
– А еще вы не хотите, чтобы светилось официальное лицо. Так? – добавил я.
Мистер Конуэй, естественно, не ответил, а вместо этого спросил:
– Хотите задать предварительные вопросы, прежде чем я начну инструктаж?
– Я уже задал.
– Хорошо. Тогда приступим. Первое: ваша миссия ясная, но не простая. Вам требуется установить местонахождение вьетнамского гражданина Тран Ван Вина, который, возможно, явился свидетелем убийства.
Конуэй продолжал в том же фэбээровском духе, словно речь шла об обычном преступлении, отчет о котором следовало подготовить для Генерального прокурора. А я опять пригубил кофе и открыл последний пакетик с орешками.
Но наконец я прервал поток его официальной болтовни:
– А если я найду Тран Ван Вина, что ему сказать: что он выиграл бесплатный тур в город Вашингтон, округ Колумбия?
– Ну, не знаю... – замялся Конуэй.
– Как с ним поступить, если я обнаружу его живым?
– Мы пока не уверены. Пока что мы работаем над списком возможных подозреваемых и жертв. Если дело удастся, мы передадим вам фотографии, а вы их предъявите Трану и, как в обычном уголовном деле, посмотрите, сумеет ли он идентифицировать подозреваемого преступника или жертву.