— Сперва войдет капитан из Зуу, один. — Рот при этих словах
не открылся.
Голос был мелодичен и приятен, чего они уж никак не ожидали.
Блейн чуть неуклюже побрел к дверям, не отпуская рукоять меча. Он был отнюдь не
трус, но, как и все прочие, уважал магию, когда она была за него, и сильно
опасался, если был хоть малый шанс столкнуться с обратным. Он повертел головой,
пытаясь понять, не сделают ли чего стражи, и вошел. Дверь закрылась за ним.
Лакей пробормотал извинения и оставил Кейба с Гвен в
обществе одних лишь стражей. Те продолжали изучать их немигающими глазами, и
Кейбу очень захотелось где-нибудь спрятаться. Лучше — за городской чертой.
— Это железные големы! — шепнула Гвен ему на ушко. — Я-то
думала, делать их давно разучились!
— Жаль, что это не так. Они нас видят?
— Они на нас не смотрят. У них нет глаз в нашем понимании.
Они только внешне напоминают человека.
— Я бы не сказал, что человека, — отвечал Кейб, продолжая
глазеть на стражу. — А если они не видят, откуда они знают, что происходит?
— Я не говорила, что не видят, у них просто нет глаз в нашем
смысле. Он видит по-другому. Но как, я, к сожалению, не знаю. Не выучила.
Ее голос немножко срывался: несмотря на все ее познания,
железные големы ее нервировали. Что они умеют? Какие у них слабости, как
нападают, как защищаются? И если Грифон доверил им свою жизнь — нелепо их
недооценивать. Правитель Пенаклеса редко доверял что-то кому-то, если не был в
нем полностью уверен.
Через несколько минут дверь открылась, и командир из Зуу
вышел. Он побледнел и сильно вспотел, но на его лице отражалось глубокое
почтение. Он поклонился им:
— Лорд Грифон ожидает вас.
Проходя по коридору, Кейб поинтересовался:
— А ты раньше встречалась с Грифоном?
— Нет. И лучше на всякий случай быть поосторожнее. Они
прошли между големами. Те не шелохнулись. Кто не видел их раньше, вполне принял
бы за статуи.
— Добро пожаловать, друзья мои.
Лорд Грифон, высокий и величественный, был монарх до
кончиков когтей. Его так и окутывала аура мудрости и власти. Но не это
заставило обоих чародеев отшатнуться в изумлении. Грифон не был человеком. Хотя
фигура его напоминала человечью, черты выдавали нечто большее.
У него была голова хищной птицы со всевидящими орлиными глазами.
Грифон сделал несколько шагов навстречу, и пышная золотистая грива заструилась
по плечам. Он протянул руку, мохнатую руку с птичьими когтями. Казалось бы, это
должно было выглядеть отталкивающе — а вот поди ж ты, ничего подобного.
Наоборот, возникало желание преклонить колено перед величием этого
нечеловеческого существа. Короли-Драконы управляли посредством ужаса — лорд
Грифон предпочитал разум и понимание.
Кейб взял протянутую руку, чувствуя себя на редкость
неуклюжим. Правитель Пенаклеса двигался так плавно и точно, как не мог,
наверное, ни единый человек.
— Я приветствую тебя, Кейб Бедлам, внук Натана. Принимать
тебя в гостях — честь для меня.
Затем Правитель обернулся к леди Гвен и взял ее руку. При
этом все его лицо изменилось. Это был уже не птицелев, а прекрасный мужчина с
орлиными чертами, который легко мог завладеть женским сердцем. Гвен улыбнулась
ему.
Он выпрямился:
— Леди хорошо известна мне по рассказам о ее деяниях. А ты,
друг Кейб, — по рекомендации.
Грифон сделал жест рукой в сторону до сих пор остававшейся
незамеченной фигуры. И плаща с капюшоном хватило бы, чтобы его узнать, а
расплывающиеся черты не оставляли места сомнениям.
— Симон!
— Сумрак! — Приятная улыбка покинула лицо Гвен.
— И я тоже рад вас видеть, — ухмыльнулся чародей. — В
особенности вас, Янтарная Леди.
— Как можешь ты, — Гвен гневно повернулась к Грифону, —
иметь дело с таким, как он?! Даже если он якобы на твоей стороне? Неужели
прошлого опыта недостаточно?
Взгляд Лорда был столь строг и суров, что Гвен утратила
часть пыла.
— Симон оплачивает свои грехи каждой минутой своей жизни,
леди Гвен. И делает для нас все, что в его силах.
— До следующего раза!
Волшебник стоял молча, слушая эту перепалку. В его глазах отражалась
глубокая печаль. И еще — усталость.
Грифон наконец успокоил Леди предложением посмотреть
Библиотеку. Мысль о знаниях отвлекла ее. Кейба тоже пригласили, но он
отказался. Что-то внутри подсказало ему вместо этого побеседовать со старым
знакомым.
Когда они остались одни, Кейб подошел к Симону поближе. Тот
выжидательно смотрел ему в лицо. Но молчание нарушили не они, а знакомый голос,
сопровождающийся грохотом копыт.
— Слабо было предупредить, когда можно перестать прятаться?
Я так старался не напугать этого милейшего зууйского капитана!
— Милейшего? — усмехнулся Сумрак, лицо его разгладилось. —
Не иначе, он похвалил тебя, дружище?
— Он отнесся ко мне с большим уважением, чем кое-кто другой.
— Я тебя очень уважаю! И все время…
— Я не о тебе, я о женщине! — фыркнул Конь. — И с тобой она
обращается так же! Симон снова нахмурился:
— Да, Леди не легко прощает… Впрочем, иначе и быть не могло.
Я сам отвечаю за свое проклятие. Он встал:
— Простите, мне надо кое-что подготовить. Развлеки молодого
человека, дружище. И Сумрак испарился.
— Что он сделал? — обернулся Кейб к Коню. — За что Гвен его
так ненавидит? Вздох.
— Садись, друг Кейб. В двух словах не расскажешь.
Кейб сел. Темный Конь стоял перед ним. Кейб попытался
представить, как это выглядит со стороны: вот он сидит и треплется с лошадью о
древней истории. Хотя нет, сейчас даже со стороны его не спутаешь с обычным
животным: аура Вечности была видна даже обычному взгляду.
Холодный взгляд обратился к нему.
— Был некогда чародей, один из величайших в своем деле.
Сумрак. Человек, одержимый одной страстью, одной идеей. — Пауза. — Стать
бессмертным.
Бессмертным. Даже в самом слове, казалось, таилась
магическая сила.