Ученый, даже понимая, что огромный дракон несет смерть, не
мог не восхищаться его грацией и красотой. Драконы его родины по сравнению с
этим зверем действительно были лишь тупой неповоротливой скотиной. Перепончатые
крылья были столь огромны, что на каждом свободно разместилась бы дюжина
верховых, и ни им, ни лошадям не было бы тесно. Чешуя зверя так и сверкала в
лучах солнца. Да, на такое чудо и вправду стоило смотреть и смотреть… Но не
тогда, когда оно пытается перебить всех зрителей.
Следить за людьми стало невозможно — они разбежались кто
куда. На миг Уэллен пожалел, что не может, как дракон, озирать окрестности с
высоты. Тогда он хотя бы мог видеть всех своих…
Внезапно перед его взором появился ландшафт, озираемый
словно с вершины движущейся вперед горы. Там, внизу, суетились крохотные,
глупые человечки, ослепленные ужасом, понимающие, что он — их гибель, падающая
с небес. Все они — лишь дичь, игрушки; все, кроме одного верхового, чье
сознание, казалось, было устремлено…
Ахнув, Бедлам осознал, что все так же сидит в седле. Может
быть, ему почудилось? Или сбылось — пусть хотя бы на миг — его желание, и он
обрел способность видеть окрестности глазами дракона? Как это могло быть?
А-а, это ты!..
Голос звучал в его сознании. И хотя больше ничего не было
сказано, ощущение нечеловеческой пресыщенности не исчезало, несмотря на все
старания ученого избавиться от него. Он с силой рванул поводья, останавливая
скакуна, чем удивил Асаалька и Яльзо. Им не сразу удалось развернуть своих
перепуганных лошадей. Пока они возвращались к ученому, для последнего стала
совершенно ясна грозившая им опасность.
Он поднялся в седле.
— Назад! Скачите прочь! Подальше от меня!
Северянин заколебался, придержав лошадь, но капитан Яльзо
продолжал мчаться вперед. В его обветренном лице читалась твердая решимость не
бросать друга.
Уэллен развернул лошадь и отчаянно пришпорил ее. Но
взмыленное животное не нуждалось в понукании. Лошадь пустилась в галоп, быстро
оставив двух остальных всадников далеко позади.
— Господин магистр! Уэллен!
Яльзо не собирался сдаваться. Оглянувшись, Уэллен увидел,
что моряк приближается, а за ним с явной неохотой следует Асаальк. Он понял,
что оба, сами того не желая, несутся за ним навстречу смерти.
Если что-то и способно остановить крылатое чудовище, то Уэллен
не знал, что именно. Единственной надеждой было — ехать вперед и постараться
блокировать чужие мысли. Между ним и чудовищем каким-то образом установилась
связь, работавшая в обе стороны. Однако Уэллен не думал, что дракон может так
уж легко разобраться в его сознании — ведь мысленное послание дракона,
казалось, с трудом прорвалось в человеческий мозг. Обезумевший ученый понимал,
что может жестоко ошибаться, и в таком случае дракон сейчас просто молча
посмеивается над его предположениями, но тут уж он ничего поделать не мог.
Огромная тень, надвинувшаяся сзади, вновь предупредила его о
приближении дракона. Странно, но боялся ученый не за себя, а за тех, кто
следовал за ним…
— Прыгай!!! — завопил кто-то.
Уэллен инстинктивно бросился из седла наземь.
Лошадь завизжала от ужаса и боли, но кувыркающийся Уэллен
видел лишь пыльную землю, которая вдруг вздыбилась и нанесла ему безжалостный
удар. Он услышал грохот копыт и голос, похожий на голос северянина. Затем его
снова перевернуло лицом вниз, и он ударился о землю носом. Нос свернуло на
сторону, хлынула кровь, и Уэллен застонал. Мир сделался призрачным, то
появляясь, то исчезая. Пока это продолжалось, сил Уэллена хватало лишь на то,
чтобы удерживаться в сознании. Хоть и оглушенный, ученый не хотел поддаваться
слабости: от драконьих когтей обморок не спасет. Уэллен, вопреки воспитанию,
был из тех, кто предпочитает умереть, сражаясь до конца, сколь бы горек он ни
был.
Он почувствовал вкус крови на губах, перевернулся и
попытался разобраться в повреждениях. Сломанный нос, разбитые губы — чепуха.
Счастье, что все остальное цело. Будь почва каменистой, могло быть хуже.
Дракон парил высоко в небе, и в когтях его билось, визжа,
что-то большое. Лошадь… Зверь со своей жертвой скрылся за облаками.
Подскакавший Яльзо осадил лошадь прямо перед окровавленным
Уэлленом.
— Ранен?
— Синяки, не более того.
Ученый лгал. У него сильно кружилась голова, но он не желал
признаваться в этом.
— Оставь меня, я пойду пешком.
— Не будь глупее, чем ты есть! Забирайся на борт! Яльзо
протянул руку.
Уэллен взглянул на лошадь капитана. Животное совсем
изнемогло от тяжести седока и бешеной гонки. Если добавить вес еще одного
человека, животное, скорее всего, погибнет. В любом случае оно станет
бесполезным для них обоих.
Дракон все еще скрывался за облаками — без сомнения, доедал
добычу. Возможно, до его возвращения оставались считанные мгновения.
— Капитан Яльзо! Если мы поедем вместе, то лишь пропадем
оба. Если же будем держаться порознь, возможно, уцелеет хоть один!
— Послушай…
Но Уэллен не желал, чтобы ему затыкали рот.
— Езжай! Тогда ты будешь в безопасности. Ему нужен я! Мы
сцеплены мыслями, сознанием, он не успокоится, пока не изловит меня!
Капитан, очевидно, не понял ничего, но угрюмая решимость в
глазах ученого убедила его. Вздохнув, Яльзо устало улыбнулся товарищу:
— Возьми, по крайней мере, лошадь!
— Тебе она нужнее. — Могучий моряк был способен на многое,
но бег явно не числился среди его достижений. — Езжай!
Моргнув, Яльзо коротко кивнул и направил лошадь туда, откуда
пришел караван.
Уэллен — грязный, взъерошенный, разбитый — предпочел
отправиться в противоположную сторону. Отвлекая на себя дракона, он надеялся,
что выжившие, включая Яльзо, смогут добраться до безопасного места. Возможно,
дракон и вовсе утратит интерес к остальным, когда разделается с тем, кто
вторгся в его сознание.
Он до сих пор не понимал, как это у него получилось. Седая
прядь в волосах всегда лгала: Уэллен не выказывал ни малейших способностей к
колдовству. Что же произошло сейчас?..