Обскура - читать онлайн книгу. Автор: Режи Дескотт cтр.№ 79

Миновав прихожую, Анж вошел в комнату. Очевидно, это была спальня. Но он никогда бы не подумал, что спальня может быть такой огромной. В центре находилась кровать под черным балдахином, напоминающая катафалк. Он подошел к столу из черного дерева с перламутровыми инкрустациями, стоящему возле центрального окна. Кроме кипы деловых бумаг на столе лежала также толстая пачка банковских билетов. Искушение было велико. Но доктор Корбель строго-настрого запретил уносить отсюда что бы то ни было.

Внезапно Анж услышал шаги в соседней комнате. Он вздрогнул, охваченный ужасом. Несмотря на предупреждения доктора Корбеля, он был заворожен окружающей роскошью и разглядывал убранство комнаты, вместо того чтобы заниматься поисками. Шаги приближались. Анж бросился к большому платяному шкафу резного дерева, распахнул дверцу и нырнул внутрь. Затаив дыхание и чутко прислушиваясь к тому, что происходит в комнате, он забрался глубже в шкаф, укрывшись за плотной завесой из одежды.

Дверь открылась, в комнате вспыхнул свет. Именно в этот момент Анж почувствовал, что подступает новый приступ кашля. Мальчик в панике стиснул зубы, прижав обе руки ко рту. Не найдя выхода, кашель буквально разрывал ему внутренности. Анж содрогался всем телом, так что висевшие рядом с ним костюмы слегка заколыхались. На лбу его выступил пот от страха, что его могут обнаружить с минуты на минуту. Кто-то открыл дверцу шкафа. Анж с ужасом смотрел на грубые ботинки, совершенно неуместные рядом со множеством пар элегантной обуви, стоявших здесь же. Кроме этих башмаков, ничего не было видно. Слабо пахло кедровым деревом.

Наконец дверца закрылась. Потом свет в комнате погас, и почти сразу же хлопнула входная дверь. Анж судорожно выдохнул. На всякий случай он подождал еще несколько минут, потом осторожно выбрался из-за стены одежды и открыл шкаф.

В этот момент он заметил две черные деревянные коробки, которых раньше не было. Затем быстро обошел комнату. Постель была приготовлена на ночь.

Выйдя из спальни, он уже собирался покинуть дом, но тут услышал с первого этажа голоса. Разговаривали мужчина и женщина, и, кажется, этот разговор обещал быть долгим. Анж в нерешительности сделал несколько шагов по ступенькам и вдруг заметил силуэт человека, поднимавшегося с первого этажа ему навстречу. Тогда он быстро взбежал на третий этаж, отыскал комнату, через окно которой проник в дом, и покинул его тем же путем.

Догадываясь о любопытстве собеседника, Люсьен Фавр повернул к нему фотографию — и Жерар едва удержался от гримасы ужаса и отвращения.

— Мой отец, — коротко сообщил Фавр, видимо втайне наслаждаясь произведенным эффектом и ожидая реакции. — На смертном одре. Он покончил с собой, пустив себе пулю в голову. Я держу этот снимок перед глазами, чтобы никогда не забывать, что его кончина была нелегкой.

Жерар не мог оторвать взгляд от фотографии, хотя и сознавал, что она оказывает на его мозг то же воздействие, что червь на здоровое яблоко: лицо Жюля Фавра с сильно выступающим орлиным носом было страшно обезображено глубокой язвой в самом центре.

Жерар знал, что это за болезнь. Он сталкивался с подобными случаями еще во время учебы, пока не выбрал специализацию психиатра. Сифилитическая язва, разъедающая полость рта и носовую перегородку. Когда она добиралась до гортани, это приводило к потере голоса, а порой — к смерти от удушья. Это был страшный конец, и Жерар мог понять человека, который пустил себе пулю в голову, чтобы прекратить страдания.

Причина того, почему Люсьен Фавр сделал щедрые пожертвования на госпиталь Сен-Луи, теперь была ясна.

Одновременно Жерар вспомнил излюбленные теории доктора Бланша, касающиеся вырождения, одной из причин которого мог стать сифилис.

— Что ж, теперь мне остается лишь предоставить вам заботу о моей матери в надежде, что вам удастся ее излечить, — наконец произнес Люсьен Фавр, поднимаясь из-за стола. — И не слишком обращайте внимание на то, что она говорит. Увы, она потеряла рассудок, что вы прекрасно знаете и без меня… Откровенно говоря, меня удивляет, что вы обращаете столь пристальное внимание на бред ваших пациентов.

В последней фразе Жерар уловил скрытую досаду, и это его удивило. Что же, Люсьен Фавр считает, что помещение в клинику для душевнобольных — это нечто вроде преждевременного погребения? То есть клиника — это такое место, где уже ничто, и тем более слово, не имеет никакой ценности? Конечно, в большинстве подобных заведений так оно и было, но под влиянием профессора Шарко положение дел начало изменяться в лучшую сторону. Бланш также намекал на то, что помещение некоторых богатых женщин в клинику слишком выгодно для их родственников — последних в этом случае ни в чем нельзя не заподозрить…

— Дело в том, что иногда это помогает выбрать нужные методы лечения, — заметил он, помолчав. — Этот интерес обязан своим появлением недавним исследованиям профессора Шарко.

Люсьен Фавр ничего не сказал и направился к двери. Жерар последовал за ним. Пока хозяин дома открывал дверь, собираясь пропустить гостя вперед, Жерар вдруг заметил портрет Нелли, висевший слева от двери, и невольно сделал шаг к нему, чтобы лучше рассмотреть.

Женщина, изображенная на портрете, выглядела лет на десять — пятнадцать моложе его нынешней пациентки. Живописец в четкой и изящной манере передал ее правильные черты и вместе с тем хрупкость, которая ощущалась в ней уже тогда. Жерар слегка наклонился, чтобы прочитать подпись художника, и в полном изумлении выпрямился: автором картины был Эдуар Мане.

Чувствуя, как подкашиваются ноги от этого неожиданного открытия, он проделал в обратном порядке тот же путь, каким пришел сюда, уже не обращая внимания ни на что вокруг.

Небо потемнело, заполоненное тучами, которые нагнал ветер с запада. Поскольку был еще не слишком поздний час, чтобы зажигать фонари, на улицах стало темно почти как ночью. В сгустившихся сумерках особняк Люсьена Фавра сиял сотнями огней.

Жан взглянул на Анжа, который никак не мог прийти в себя после всего того, что увидел внутри этого помпезного строения. Он не нашел никаких следов Сибиллы, но, если учесть, что он обнаружил пресловутый конный портрет мадам Фавр и черные коробки в шкафу — конечно же это были фотокамеры, — нельзя было считать, что он вернулся ни с чем. Ни первое, ни второе само по себе не было доказательством вины Люсьена Фавра, но подтверждало слова его матери и гипотезы Жерара. Что же касается портрета Нелли работы Эдуара Мане, эта неожиданная находка открывала такие перспективы, о которых ни Жерар, ни Жан до сих пор даже не подозревали. Даже если, по мнению Жерара, Люсьен Фавр казался слишком слабым и нерешительным человеком, чтобы приписать ему нес эти преступления.

Все еще пребывая в сомнениях, Жан решил понаблюдать за передвижениями миллионера. Если, вопреки до водам Жерара, Люсьен Фавр и есть тот самый человек, которого они подозревают, то, скорее всего, он встревожится и предпримет какие-то срочные действия. Наверняка он догадается об истинной подоплеке визита психиатра, а раз так, не будет сидеть сложа руки. Если им не удалось заставить его проговориться, он может выдать себя своими действиями.