Грязное мамбо, или Потрошители - читать онлайн книгу. Автор: Эрик Гарсия cтр.№ 60

С Кэрол я решил не спешить. Мы расписались аж через девять месяцев.

Джейк был свидетелем на всех моих венчаниях, надевая по таким случаям свой единственный смокинг, прекрасно сидевший на нем все эти годы. Его мускулистое тело не обросло даже унцией жира, тогда как у всех остальных метаболизм замедлился хуже улитки.

Также он был свидетелем всех моих разводов, кроме последнего. Несколько лет назад союз оплатил ему сертификат нотариуса, и хотя Джейк не питал особого почтения к печатям и тисненой бумаге, диплом оказался неоценимым для изъятия биокредитов. Теперь Джейк заполнял на три-четыре бумажки меньше по каждому клиенту, экономя почти час, и первым получал самые выгодные заказы. Но не взял ни цента за нотариальное заверение моих свидетельств о разводе — вот что значит дружба. Он даже предложил свои услуги по заключению брака, когда мы с Венди впряглись в одну упряжку, но она потребовала, чтобы подобную церемонию провел человек в сутане. Я втолковывал ей, что Джейк несколько лет проучился в католической школе, но она уперлась.

Вот интересно, если Джейк накроет нас на этом складе, если отрежет пути к спасению, если его предложение насчет регистрации все еще в силе и он каким-то образом отыщет нас в этом эдемском саду человеческих органов, то согласится ли сочетать браком меня и Бонни? Мне много не нужно, достаточно самой простой пятиминутной церемонии, а затем он может нас вырубить и забрать все, что захочет.

Пожалуй, нужно все же заранее обговорить это с Бонни.

У Кэрол был собственный дом — прелестный особняк в викторианском стиле в Алабаме, и я даже перевелся в тамошнее отделение союза — распробовать алабамскую атмосферу. Транспортная система союза устроена так, что я мог жить практически где угодно и все равно приходить в главный офис, сдавать изъятое и брать новые заказы. Но мне хотелось ближе познакомиться с коллегами из алабамского отделения.

Не знаю, ожидал ли я увидеть новую, неизвестную разновидность биокредитчиков или думал, что южное благородство каким-то образом влияет на рабочий день, но там оказалось то же самое — пустил газ, хапнул и слинял. Немного чаще собирались на барбекю, несколько месяцев привыкал к акценту, но алабамские спецы ничем не отличались от нью-йоркских. Друзей я там не завел — одни слышали обо мне раньше и держались от меня подальше, другие не интересовались новичком.

С самого начала я пытался кое-что втолковать мозговеду Кэрол.

— Мы не меняемся, — сказал я в наш первый визит.

— Люди вашей профессии? — уточнил он.

— Люди моего сорта, — ответил я. — Черт, скорее, люди моего вида.

Она была у меня бизнес-леди, Кэрол. Покупала-продавала мелкие компании чаще, чем я менял белье. Я приходил домой после трех суток срочной работы и узнавал, например, что ее магазин деликатесов пуст, сыры и паштеты распроданы, а Кэрол сидит в директорском кабинете другой лавочки в ста ярдах дальше по улице и ведет процветающий бизнес по производству пряжи. Я не успевал следить за финансовыми трансакциями и однажды спросил, как ей удается порхать от одного дела к другому.

— Почему порхать? — удивилась она. — Дело одно и то же — я занимаюсь продажами.

— Но ведь ты продаешь что попало! Разве тебе не трудно работать в разных рыночных нишах?

— Тебе трудно изымать почку, селезенку и печень в одну ночь? — прищурилась она.

— Нет, но это же другое дело. Я извлекаю органы клиентов!

— А я извлекаю наличные из их бумажников, — отозвалась Кэрол. — И обхожусь без скальпеля — Бог дал мне гибкий язык.

* * *

Я на девяносто пять процентов уверен, Кэрол имела в виду — она мастер убалтывать клиентов. В хорошие дни — на девяносто девять.

Бонни дочитала инструкцию к легочной системе Йошимото.

— Забавно, — засмеялась она и с японским акцентом озвучила плохой перевод: — «В счастливой оперативной процедуре дыхание будет как свежий воздух через тело. В недоброй оперативной процедуре свежий воздух помрачнеет».

Помрачневший свежий воздух — неплохой образ для обозначения смерти реципиента. Ну, я не японец, стихи из чего попало складывать не обучен.

Бонни только что велела отставить машинку и идти спать. По-моему, «спать» она имела в виду во втором смысле. На этот раз я не останусь глух к намекам и прислушаюсь к кошачьим воплям инстинкта в моей голове: пойду к Бонни, уложу ее на ложе из печеней и позволю природе — по крайней мере тому, что осталось, — взять свое.

Прошло два дня. Вчера я не печатал. Этот день принадлежал только нам с Бонни, никаких механизмов. Мы сидели на своей полке и говорили о себе, друг о друге и о прошлом. Теперь я могу сказать, что любил всего семь женщин в своей жизни, включая маму, и женился на каждой, исключая маму и Бонни. Все-таки хорошо, что список — штука изменяющаяся.

Едва проснувшись утром после ночи плотских утех, мы снова набросились друг на друга, как два ненасытных тинейджера, пытающихся выяснить, что в этом такого хорошего. Она рассказала еще кое-что о своем бывшем муже и всех этих годах на улице — история жизни, за которой охотился союз.

А я поведал о собственном бегстве из кадров, о том, как ухитрялся уходить от расставленных ими силков, о визите в торговый центр, о своей жизни с того дня, как бросил работу и ударился в бега.

И я рассказал ей о Мелинде — чтобы все было по-честному. Это единственное, о чем я не упоминал всю свою подпольную жизнь, и выговориться оказалось большим облегчением, словно выпустить воздух, распиравший мою грудь много месяцев.

Началось с разговора о моих последних днях в союзе. Бонни не могла понять, из-за чего меня уволили.

— Я не хотел брать заказы, — объяснил я.

— Не хотел или не мог?

— Им без разницы. Не хотел и не мог.

— Почему? — спросила она, и тогда я рассказал ей о последней встрече с моей третьей бывшей женой.

Грудь после имплантации зажила, и, согласно цифровому монитору, вшитому в бедро, мой трудяга «Джарвик-13» обещал бесперебойно биться еще двести лет. Фрэнк был рад моему выздоровлению. Когда я окончательно оклемался, мы вернулись к веселому трепу, как до несчастного случая. Он сыпал добродушными инсинуациями по поводу моего характера; я прохаживался насчет его матушки. Мы отлично ладили, я и Фрэнк.

Выплаты за «Джарвик» были высокие, две тысячи баксов в месяц, и вместе с закладной на дом и растущими ценами на еду и бензин… Черт, я ною, как хреновы должники, с которыми каждый день имел дело, но суть в том, что теперь я могу поставить себя на их место. Тем не менее мне удавалось платить — сполна и в срок, и сохранять кредитный рейтинг чистым. Все мы так поступаем, поскольку это в порядке вещей.

Но я знал, что всего один-два заказа отделяют меня от серьезного дефолта и если что-то пойдет не так или займет больше времени, чем планирую, я могу нарваться на неприятности. Даже задержка чека на комиссионные лишит меня отсрочки платежа, а пени так просто столкнут за грань. Однако я держал эти мысли при себе и выполнял заказы без шума и пыли — быстро, легко и безболезненно.