Прогулки по чужим ночам - читать онлайн книгу. Автор: Алла Полянская cтр.№ 58

— И что?

— А что хорошего? С фабрики ее сразу уволили, времена такие были. Соседи плевали ей вслед, припомнили и мать. Знаете, как оно бывает — находят люди кого-то, над кем можно безнаказанно поглумиться, начинают травить. Вот и с Оксаной так же произошло. Все кому не лень бросили в нее камень. А потом она быстро продала дом и куда-то исчезла. С того времени я ее больше не видел и не знаю, что с ней стало. Мир большой, и я надеюсь, что она как-то наладила свою жизнь.

— Вы хорошо ее знали? Какая она была?

— Как тихое утро. Приветливая, мягкая, не умела ни отпора дать, ничего. Просто слабая — может, потому и случилась с ней такая беда.

— А он? Его вы потом видели?

— Нет, где бы мне его видеть?

— И вы не помните, как его звали?

— Девочка, память у меня крепкая. Я могу позабыть, куда очки засунул, а то время помню так, словно все было не просто вчера, а час назад. Знаешь, что в старости самое страшное? Это когда чувствуешь себя молодым, а уже время умирать. И ты понимаешь, что ничего так и не успел, многое еще можешь сделать, но песок в песочных часах практически закончился. И от этого становится невыразимо горько, да... Конечно, я помню, как звали этого негодяя. Петр Носик, вот как его звали.

Петр Носик... Так вот каким ты был? Интересно, во что превратили тебя годы? Научился ли ты прятать свою волчью ухмылку? Помнишь ли ты милую девушку Оксану, которой сломал жизнь? И знаешь ли ты, что есть у тебя дочь — Анна Петровна Вольская, или Вернер? И внук.. Я уверена, что знаешь. Значит, счастливое семейство воссоединилось, вот только сдается мне, что Оксана Вольская, если она еще жива, ничего о том не знает. Думаю, нам стоит разыскать ее.

— Ну вот, готов ваш снимок.

Фотограф пинцетом вынимает из ванночки мокрую фотографию, еще две полощутся в растворе. Я от нетерпения даже язык прикусила. Что там, на фото? Неужели именно это искал тот парень? И почему Корбут прятал негатив, что такого в нем?

— Не понимаю... Что это?

Рыжий рассматривает еще влажную фотографию. Как ни странно, получилась она четкой, фотограф свое дело знает. Но что на ней такого, из-за чего стоило убивать? Вот группа мужчин, сидят за столом, что-то празднуют. Среди них женщина, видимо, имеет к ним прямое отношение, раз пустили ее в свою компанию. Ну и что тут интересного?

А вот еще снимок, ракурс немного другой. Сняты только женщина и один из мужчин, крупным планом. Женщина как женщина, в темном шелковом платье с кружевным воротничком, а мужчина...

— Интересные снимки.

Фотограф рассматривает их, надев очки.

— Не понимаю, что вы находите в них интересного.

— Ну как же! Смотрите — вот сидят немецкие офицеры, что-то празднуют.

— Да с чего вы взяли?

— А вы посмотрите, как они одеты. Все в белых рубашках, подтяжки, рукава закатаны. Неофициальная обстановка, кители сняли. Видите, вон там столик, а на нем фуражки? Это высший офицерский состав подразделения СС, судя по высоте околыша. А на столе пачка сигарет, тоже немецкие, я такие видел. И бутылки? Отец с войны похожую принес, настоящий шнапс. А рядом — шампанское. Это немецкие офицеры, и они что-то празднуют. А еще я думаю, что снимок сделан до 1942 года.

— Почему?

— Вот, смотрите, на заднем плане, за спиной женщины, висит плакат американского производства, с рекламой автомобиля марки «Герон».

— И правда... Ну и что?

— А то, что такой плакат мог висеть только до того, как США вступили в войну. До того как прервали дипломатические отношения с Германией. А потому я думаю, что эти фото где-то 1938 года выпуска, не позднее. Кстати, фасон платья женщины тоже подтверждает мои предположения.

Наверное, я не наблюдательна либо не умею вот так сразу охватить все подробности. Я видела снимки целиком, а мелочи...

— Смотри, Лиза. Вот эти двое, крупным планом, никого тебе не напоминают? — говорит Рыжий.

— Нет. А что, должны?

— Присмотрись получше. Не зря ты просила Леху распечатать фотографии Клауса и его дяди.

Я вздрагиваю от неожиданности. Действительно, как же я не заметила? На снимке не кто иной, как Адольф-Мария фон Штромбек, а рядом с ним — наша пламенная ведьма Ольга Климковская. Я так и думала, что она и в молодости была бесцветной, из тех, на кого, раз взглянув, потом и не вспомнишь. И если допустить, что Климковская была среди офицеров в связи с выполнением задания, то непонятно, почему Корбут их прятал. Это значит только одно: серая злобная моль была напрямую связана с немецкой разведкой. Она была шпионкой!

— Вадик, ты понимаешь, что это значит?!

— Мы только что выпустили из мешка толстого наглого кота, который уже пылью покрылся, ожидая своего часа.

— Вот что было у Корбута на Климковскую и что он пытался проверить! Интересно, когда ее завербовали? Жаль, что старая ведьма уже кипит в адском котле. Вот бы послать ей эту фотографию! Чего бы я только не отдала, чтобы посмотреть на ее реакцию! Что же... утраченные возможности — это утраченные возможности. Но зачем этот снимок понадобился нашему новопреставленному знакомцу?

— Думаю, он не его искал. Но теперь многое становится ясным — она была знакома с фон Штромбеком и знала, что Клаус — его племянник. И если бы Люба вышла за Клауса, тот бы узнал ее, а, судя по фотографии, она не похожа на человека, которого немцы под пытками заставили сотрудничать. Вот почему она была такой ретивой сотрудницей КГБ — боялась, что ее заподозрят. А Корбут все эти годы хранил такой компромат... Кстати, почему и откуда у него негатив?

Я словно вижу, как все было. Осколки прошлого сейчас падают мне на голову. Остапов был прав, ничто не исчезает бесследно, а уж преступления — и подавно. Все постепенно становится на свои места, и картинка вырисовывается так себе. Ольга когда-то сделала ошибку, а платить за это заставила многих, и меня в том числе. Но почему я должна расплачиваться за чью-то слабость? «Грехи отцов падут на детей»? Леха был прав, старые долги предъявлены к оплате с процентами. Все сплелось в какой-то невероятный клубок, и я не знаю, как его распутать.

Старый фотограф не вмешивается в наш разговор. Он сделал для нас все, что мог, вот только...

— Скажите, а можно мне взять эту фотографию — ну, о которой мы говорили? — прошу я.

— Можно, — он грустно улыбается. — Вижу, вы попали в переделку. Если снимок вам как-то поможет, то берите. Сколько там мне осталось, а потом все это пойдет на свалку...

— Ну почему же! Разве у вас нет детей?

— Был сын, погиб, а внук.. Ему нет дела до старых фотографий. Жизнь сейчас иная, люди другие. Мы уже не смотрим в глаза друг другу, не думаем о том, порядочный рядом с тобой человек или нет. Все ориентируются на кошелек, в нем видят ценность человека. А я не люблю пустоглазых. Вот вы — не такие. А давайте я сфотографирую вас! Нет, правда! Вы очень красивая пара, и если подождете часок, то и фотографии вам сразу отдам.