Книга из человеческой кожи - читать онлайн книгу. Автор: Мишель Ловрик cтр.№ 70

Так называемый доктор уже гладил меня по голове. Фланжини приблизил свое лицо вплотную к моему. На лбу у него выступил пот. Он ткнул в меня пальцем, под ногтем которого виднелась синеватая кайма. Губы у него тоже были бледными и какими-то бесцветными.

Он провозгласил:

— Вы не сможете соблазнить меня, как бы ни пытались, этими своими пушистыми ресницами и шелковистыми волосами, и в особенности своими мягкими грудями, которые заставляют мужчину забыть о вашей увечной ноге и расстроенном рассудке.

Если бы эти слова услышал падре Порталупи, он бы выгнал «доктора» отсюда в ту же секунду. Фланжини ухмыльнулся.

— Учитывая, что привела вас сюда именно нимфомания…

— Это… неправда. — Голос мой, которым я не пользовалась так долго, прозвучал хрипло.

— Ага. Вы разговариваете. А здесь написано, что нет. С чего бы это вы вдруг заговорили со мной? Вам страшно, моя красавица?

Он подошел ко мне поближе, почти вплотную. Я видела щетину у него на подбородке. Его одежда тоже выглядела не лучшим образом.

— Ах вы, помешанная маленькая соблазнительница! — промурлыкал он, проводя горячей грубой рукой по моей шее.

— Прошу вас, не считайте меня полоумной. Падре Порталупи не думает, что я больная. Пожалуйста.

Он смаковал мои мольбы и наслаждался ими, получая видимое удовольствие, облизываясь, словно кот, дорвавшийся до сметаны. Он заявил:

— У меня есть собственный метод лечения подобного состояния, который заключается в том, что женщину привязывают с разведенными в стороны ногами, чтобы бедра не терлись друг о друга и не вызывали приятных ощущений. Но для этого необходимо снять ограничивающее движения нижнее белье. Из своей сумки он достал нож. Тот совсем не походил на медицинский инструмент. Из той же сумки Фланжини извлек camiciola di faza [106] с восемью отдельными ремешками для фиксации конечностей.

— Пожалуйста, — взмолилась я, — не делайте этого!

Он рассмеялся.

— Не делайте этого. Лучше прибейте меня гвоздями к двери и оставьте умирать, — прошептала я.

— Попозже. — Фланжини широко улыбнулся.

Должно быть, от страха мне это померещилось, но тогда я явственно услышала, как он произнес: «Будет немножко больно. И неприятно».

Сестра Лорета

Теперь сестра София отворачивалась при встрече со мной на улочках монастыря. Во время своих ночных прогулок подле ее комнаты мне казалось, что я слышу, как она шепчет непристойности в мой адрес, клевеща на меня своей сестре и новым подругам, легкомысленным и легковесным монахиням Маргарите и Розите. Сестра София знала обо мне кое-что очень личное, чем я поделилась с ней в минуты нашей прошлой нежности.

Отныне я стала испытывать к сестре Софии жгучую ненависть, оказавшуюся сильнее любви, которую я питала к ней прежде. Она часто являлась ко мне в похотливых видениях, занимаясь развратом с сестрой Андреолой и даже с Рафаэлой. Я начала опасаться, что сестра София продала душу дьяволу. Это же подтверждало и ее обращение со мной.

Однажды ночью, стоя под ее окном, я услышала, как Рафаэла пошутила:

— Ах, сестра Лорета наверняка отведала бешеного корня. [107] Она настоящий упырь, который обожает проливать собственную кровь и раздирать на клочки себе подобных.

Мне почудилось, что из окна до меня донесся хрустальный смех сестры Софии. Она, некогда бывшая усладой для моих глаз, вдруг обрела уродливые очертания. И, хотя ранее я испытывала к ней безмерную любовь, теперь она стала моим врагом, а значит, и врагом Господа нашего.

Мингуилло Фазан

Дьявольская удача снова сопутствовала мне. Моя сестра, столь долгое время бывшая образцом покорности и послушания, вновь продемонстрировала свою склонность к нимфомании, в чем я с таким удовольствием обвинил ее.

В письме падре Порталупи признал, что Марчелла, «как было установлено», поддалась эротическим фантазиям в отношении одного из начинающих врачей, недавно прибывших на остров. Речь шла о некоем Фланжини, и я сделал себе мысленную пометку разыскать его и осчастливить.

Ответ я составил поистине иезуитский: «Падре Порталупи, я вижу, что перед вами стоит нелегкий выбор. Или же непорочность моей сестры подверглась опасности вследствие вашего преступного небрежения, или же она действительно страдает приступами нимфомании. В чем бы ни заключалась причина, я полностью полагаюсь на вас, дорогой падре, что вы проинформируете меня должным образом, дабы я мог предпринять соответствующие меры по ее защите. Похоже, пребывание на Сан-Серволо не пошло ей на пользу».

Не играл ли я с огнем, вопрошает робкий читатель, буквально предлагая падре Порталупи отправить Марчеллу с острова ради ее же собственной безопасности? В общем, да — но только потому, что я ощутил легчайшее дуновение вдохновения, смелой новой идеи о том, как окончательно избавиться от своей сестрицы. Я уже устал отбиваться от этих добродетельных братьев и их великодушия.

Неделей позже, шагая по двору сумасшедшего дома на Сан-Серволо, направляясь на встречу с падре Порталупи, неожиданную и, как я надеялся, неприятную для последнего, учитывая мое долгое отсутствие на острове, я вдруг обратил внимание на энергичную фигуру, спешащую куда-то впереди меня. Это был молодой человек с волосами ангела в халате хирурга; следовательно, священником он не являлся. Я увидел в нем нечто такое, что заставило меня потихоньку последовать за ним, так, чтобы он этого не заметил. Судя по его походке, уверенной и быстрой, стройный светловолосый ангел чувствовал себя на Сан-Серволо как дома.

Мне не пришлось долго гоняться за ним. Молодой человек повернул направо, и я отчетливо разглядел его профиль. Я едва не всхлипнул от облегчения. На какое-то параноидальное мгновение мне показалось, что это — тот самый маленький доктор, бывший воздыхатель моей сестры. Но теперь я видел, что жестоко ошибся. Нет, этот человек был намного крепче, выше и бесконечно увереннее того, кем когда-либо мог стать маленький лекарь.

Джанни дель Бокколе

Я изрядно напугался, когда Мингуилло вновь направился на остров. У меня не было времени предупредить Санто о его приезде. Потому что вот уже очень давно Мингуилло не выказывал ни малейшего интереса ни к своей сестре, ни к острову.

Стоя на ступеньках пристани, я смотрел, как отплывает наша гондола. Потом, сообразив, что до сих пор держу в руке его бархатную шапочку, я взял да и помахал ею. Мингуилло смотрел на Палаццо Эспаньол, и смотрел с любовью. Его улыбающееся лицо было обращено прямо ко мне. Я замахал сильнее. Но он по-прежнему в упор не видел меня.