Книга из человеческой кожи - читать онлайн книгу. Автор: Мишель Ловрик cтр.№ 71

И тут до меня дошло. Все эти годы я жил с ним бок о бок и ничего не замечал. Он имел такую власть над нашими жизнями, что я и подумать не мог, что у него есть свои слабости. Что весь мир он видит как в тумане. Что ему следовало бы носить очки. Вот почему он оказался никудышным стрелком и все из-за плохого зрения. Вот почему он не убил тогда Марчеллу из своего ружья. Мингуилло Фазан и с двух шагов не попал бы в амбарные ворота.

Мингуилло вернулся домой с широкой улыбкой на лице, при виде которой сердце мое сжалось, да и у Анны тоже.

Пока он отсутствовал, я, разумеется, обыскал его кабинет. Но в камине я обнаружил лишь пепел того письма, что позвало его на остров.

Однако очень скоро я узнал, что в нем было. Тем же вечером в ostaria запыхавшись вбежал Санто. С бедными женщинами на Сан-Серволо случилось нечто ужасное.

— Это не я, — повторял Санто. — Я не прикасался к ней, даже не поцеловал ни разу.

Он пояснил, что Марчелла пребывает в шоке.

— Она ничего не говорит, — прошептал он. — Она вновь смотрит в стену перед собой.

— И вывести ее из этого состояния можно только другим шоком?

— Боюсь, что так.

— Я слыхал, что в Венецию вернулась Сесилия Корнаро, — пробормотал я.

Марчелла Фазан

— Эй, ты, да, ты, со своим лицом.

Сесилия Корнаро застала меня врасплох в саду. Падре Порталупи, вернувшись с материка, убедил своих коллег и позволил ей повидаться со мной, несмотря на строжайший запрет Мингуилло. Падре бродил в тени деревьев неподалеку, и на лице его выражение тревоги и восторга попеременно сменяли друг друга.

Сесилия выглядела постаревшей; причем не только годы были тому виной. Горевший в ней огонь угас. Что-то вдребезги разбило ее уверенность в себе, оставив на этом месте тоскливое недоумение. Даже сюда, на Сан-Серволо, к нам дошли слухи о том, что у Сесилии случился несчастный любовный роман с одним английским поэтом. Мне хотелось обнять и утешить ее, но я боялась оскорбить ее своей жалостью. Вне всякого сомнения, она возненавидела бы меня за это.

Она заявила без обиняков:

— Я знаю, что случилось с тобой. Знаю все. Марчелла, все эти месяцы в моей студии, когда я была открыта для тебя, как распахнутое настежь окно, ты не сказала мне ни слова правды о своем брате. Потом, после смерти Пьеро, ты ни разу не написала мне о том, что с тобой происходит. Как ты могла быть такой жестокой со своим другом? Да, жестокой, Марчелла. Ты должна позволить людям, которые любят тебя, помогать тебе. Им следует самим решать, на какие жертвы они могут пойти ради тебя.

Я молча смотрела на нее.

— Принять помощь — еще не значит унизить себя до уровня Несчастной Бедняжки. Хотя кто бы не пожалел тебя здесь? — Она обвела рукой стены сумасшедшего дома, которые должны были внушать ей ужас, ведь она не терпела ограничений ни в чем.

Неприкрытая симпатия Сесилии Корнаро — это такая вещь, которую трудно вынести. Я взяла ее изувеченную руку и поднесла к свету. Она пряталась в черной дамской перчатке, но солнечные лучи высветили два сросшихся пальца. Анна сказала мне, что эту травму Сесилия Корнаро получила из-за меня, потому что однажды попыталась помочь и тем самым навлекла на себя гнев моего брата.

И как я должна ответить ей? Теперь вы сами видите, как именно мой брат поступает с теми, кого я отмечаю своим доверием, кому я жалуюсь на дурное обращение с его стороны. Разве вы не понимаете моего положения и моего молчания?

Или, быть может, мне следует разговаривать с ней столь же уверенно? Да, вы можете помочь. И теперь, когда вы обзавелись увечьем снаружи и почти наверняка прячете ужасную боль внутри, — теперь вы, пожалуй, лучше поймете меня. Разве могу я быть вашей любимой Уродицей? В таком случае, вы станете моей. Можете ли вы помочь мне, спрашиваете вы? Разумеется, можете, если возьмете меня жить к себе. Потому что даже если я сбегу отсюда, Мингуилло оставит меня без гроша. Я буду смешивать для вас краски… А если вы еще позволите Санто-Спирито иногда навещать меня…

Голос Сесилии отвлек меня от фантазий и заставил вернуться с небес на землю. Похоже, она все тщательно обдумала, прежде чем прийти сюда.

— Мне не нужна ни дочь, ни помощница, ни вообще кто-либо посторонний, кто путался бы у меня под ногами в студии. Ты еще несовершеннолетняя: твой брат с легкостью способен разрушить любые подобные планы. Но лицо Пьеро преследует меня, и я знаю, что он не оставит меня в покое, пока я не сделаю что-нибудь для тебя.

— Быть может, образ Пьеро преследует вас, потому что мой брат убил его. Дуэльная шпага была отравлена, — невыразительным голосом пояснила я. — Вы можете расспросить хирурга, который осматривал его.

— Это случайно не тот хирург, который пришел ко мне в студию, умоляя повидаться с тобой здесь?

— Санто, — прошептала я.

— Он самый. Ты знаешь, что он… Знаешь? Но у него ничего нет. В любом случае, у него нет власти вытащить тебя отсюда. Полагаю, он упросил меня прийти сюда в надежде, что мое появление заставит тебя встряхнуться и хотя бы на время позабыть о своих бедах и несчастьях. Не исключено, что он думал, будто наше воссоединение окажет аналогичное воздействие и на меня саму.

— В самом деле? — Я заглянула в ее зеленые глаза и увидела в них затаенную боль.

Но Сесилия уже размышляла вслух.

— Должен быть какой-то выход. Это похоже на поиск подходящего оттенка для глазницы; иногда он не столь очевиден. Нередко требуется нечто необычное, например желтый или зеленый. Я вернусь, можешь быть уверена. Ага, я вижу, добрейший падре Порталупи уже пришел в себя. Мне нужно снова пнуть его. Прошу прощения.

— У нас мало времени, — прошептала я. — Мингуилло использует… то, что случилось… против меня. Как только вычислит, как это сделать лучше всего к своей выгоде.

— Кстати, Марчелла, ты никогда не задумывалась о том, почему твой брат так тебя ненавидит?

— Нет. Но так было всегда, сколько я себя помню.

Сесилия Корнаро презрительно фыркнула.

— Тебе знакома картина Тициана, на которой изображен Марсий?

Я кивнула в знак согласия.

— Когда он висит вниз головой, как козел, которого готовятся освежевать, у Марсия открыт рот. Это не просто крик. Он еще и спрашивает: «За что вы сдираете с меня кожу?» Так что будет вполне разумно, если ты спросишь, почему твой брат упорствует в подобном обращении с тобой. Быть может, ты сумеешь найти компромисс для ненависти Мингуилло и договориться с ней, если будешь знать, откуда она проистекает. Быть может, ты обидела его чем-нибудь в детстве?

— До того, как он сделал меня калекой, или после?

— Не скули! — рявкнула Сесилия. — Кто сказал, что ты должна молча сносить его пытки? У тебя проблемы с мочевым пузырем. Ну и что? У тебя покалечена нога. То же самое. Больной человек, притворившийся врачом, домогался тебя. Но ведь он не изнасиловал тебя. Твой брат свихнулся. Но кто сказал тебе, что ты должна покорно склонять голову перед всеми, кто хочет унизить или пожалеть тебя, оставаясь пассивной и бессловесной жертвой вивисекции? Ты считаешь себя храброй, потому что не плачешь и не умоляешь других помочь тебе, но никто, — голос художницы дрогнул и сорвался до еле слышного шепота, — никто не способен противостоять жестокости в одиночку. Если ты так думаешь, то в тебе говорят гордыня и тщеславие. Бывают случаи, когда мужество в том и состоит, чтобы закричать во весь голос и поведать всему миру о том, что происходит, предостеречь других, кто может стать очередной жертвой… Например, что ты можешь сказать о своей бедной невестке?