– Эти суслики хотели за хозяином увязаться, да я попросила
их остаться. Посидите со мной, родимые! Все равно хотя б разик, да ишшо свидимся…
– повысив голос, продолжала Аида Плаховна.
Мефодий взглянул на амбалов и оценил, что те ведут себя тихо
и на старушку посматривают с тревогой. «Боятся ее и не могут понять почему…
Оттого и недоумение в глазенках!» – расшифровал Буслаев.
– А что хочет от Арея хозяин этой мебели? – спросил он.
– А ты сходи в кабинетик, сам и увидишь. И Улитушка тоже
там, курочка наша недоощипанная. И Тухломон, гадик пластилиновый!.. – сказала
Мамзелькина.
Мефодий шагнул было к кабинету, но один из амбалов загородил
ему проход длинной, как шлагбаум, рукой.
– Нельзя туда!
Мефодия (а, возможно, и амбала) выручил Арей, во всю мощь
легких рявкнувший из кабинета:
– Меф, это ты? Пулей сюда!
Амбалы в замешательстве переглянулись, и Буслаев проник в
кабинет Арея. Как и весь офис, кабинет стал до неузнаваемости пошлым. Средний
кабинет среднего начальника. На столе между телефоном и компьютером
громоздилась куча безделушек, над которой генеральствовал вечный двигатель,
пожиравший батарейки, как ребенок конфеты.
В воздухе пахло грозой. Арей, насупившись, сидел за столом и
барабанил пальцами по столешнице. На него наседал лысоватый молодой мужчина в
светлом пиджаке. Уже по тому, как он напористо навис над Ареем, оперевшись о
стол, было видно, что у него хватка бультерьера. Улита – скромняга из скромняг!
– стояла у окошка и ухаживала за фиалкой, отрезая сухие листики громадными
портняжными ножницами.
Рядом маялся Тухломон, с которого сладкие улыбки осыпались
как переспелые груши с веток. На этот раз Тухломон был в синеньком, очень
уместном костюмчике и несколько цветастом галстуке. Эдакий шустряк-самоучка.
Дядечка на побегушках. Недавно получив от Арея взбучку, Тухломон держался в
тени и не лез на броневик с обычными речами. Даже к Мефодию он не стал приставать,
а лишь пошевелил в воздухе пальчиками, будто скребся в запертую дверь.
– Заходи, Меф! Может быть, хоть ты прояснишь мне, что нужно
от меня этому человеку? – приветствовал вошедшего Арей.
– Это тот мальчик-гений, о котором вы мне говорили? Тот,
который принимает тут все решения? – даже не соизволив повернуться к Мефодию,
спросил у Арея его посетитель.
Мефодий от удивления едва не сел на паркет.
– Он самый! Он это! – наябедничала Улита, щелкая ножницами.
Собеседник Арея наконец соблаговолил заметить Мефодия и
уставился на него близко посаженными глазками.
– Издеваетесь? И это у вас принимает решения? Сколько тому
младенцу лет? – поинтересовался посетитель.
«Уп-с! И везет же мне сегодня на средний род!» – подумал
Мефодий.
– Совершенно верно. Решения принимает тут он. Мы их только
выполняем, – не моргнув глазом, подтвердил Арей.
Самоуверенный тип пожевал губами и вновь занялся изучением
Мефодия.
– Что у тебя с лицом? – спросил он.
– Упал с самоката на кулак случайного пешехода, который
пытался защититься от меня зонтиком, – бодро отвечал Мефодий.
– Вот как? Острим? – недоверчиво протянул посетитель и вдруг
резко спросил: – Фамилия?
– Буслаев, – от неожиданности ответил Меф.
– Имя?
– Мефодий.
– Должность?
– Моя? – растерялся Мефодий, пораженный, как быстро
собеседник перехватил инициативу, фактически устроив ему допрос. Теперь
понятно, что он ухитрился достать даже обычно флегматичного Арея.
– Заместитель директора, – подсказала Улита. – Не смотрите,
что он мальчик. Возраст обманчив. Закончил школу в девять с половиной лет. В
одиннадцать – институт. В двенадцать защитил докторскую диссерцию по теме
«Управление крупным бизнесом в условиях системного кризиса»… И вот теперь
работает у нас.
– М-м-м… – недоверчиво протянул посетитель.
– А вас, простите, как зовут? – спросил Мефодий, решив
провернуть с собеседником тот же трюк с непрерывными вопросами, но потерпел
фиаско.
Порывисто сунув в карман пиджака руку, посетитель извлек
визитную карточку и, не вручая ее Мефодию, поднял ее на уровень его глаз.
Самцов Тиберий Цезаревич
Должность, номера телефонов, равно как и название фирмы,
скрывал смуглый палец с аккуратным ногтем.
– Что за нелепица? Самцов! Это что, литературный псевдоним?
– не выдержала Улита.
– Фамилия, – процедил Тиберий Цезаревич сквозь зубы.
– Настоящая?
– Настоящая.
– В школе не дразнили? Тиберий Самцов! Фу! Это выходит, если
я выйду за вас замуж, то стану Улита Самцова? Курам на смех!
– Вам это не грозит, девушка. Мне не нравятся дамы вашей…
э-э… комплекции, – жестко, словно проводя скальпелем, произнес Самцов.
– Моей кого? – сужая глаза, переспросила Улита.
– С вашей фигурой, родная, – пояснил Тиберий Цезаревич.
Улита одарила его «взглядом для бедных» и отвернулась, кипя
от негодования.
«Ему повезло, что он не сказал «толстуха». Тогда бы он и
пяти минут не прожил», – оценил Мефодий.
Внезапно, без подготовки, Самцов надвинулся на него
вплотную, так, что Буслаев увидел расширенные поры у него на носу. Он явно не
стремился быть вежливым – напротив, откровенно шел на обострение отношений.
Мефодий по школе знал этот тип людей – любителей оказывать
психологическое давление фокусами вроде неожиданного приближения к собеседнику
или резкого понижения голоса. Вот и сейчас, сопя подростку в лицо, Самцов
ожидал, что Меф немного отодвинется и уступит ему моральное преимущество.
Однако Буслаев вместо этого проделал трюк, до которого своим умом дошел все в
той же школе: а именно, подавшись вперед, резко щелкнул зубами, точно покушался
отгрызть Самцову нос.
Тиберий Цезаревич моргнул и инстинктивно отдернулся.
– Значит, так! Шутки в сторону! – сказал он с угрозой. – Я
уже битый час твержу твоему шефу одно и то же, а он делает вид, что не
понимает. Поэтому повторю совсем кратко: я хочу купить этот дом.