Деревня восьми могил - читать онлайн книгу. Автор: Сэйси Екомидзо cтр.№ 42

Мое волнение усилилось. Я в нетерпении наблюдал за Харуё, когда Норико неожиданно потянула меня за рукав.

— Нотт-тян, что? Что случилось?

— Смотрите, Тацуя-сан, тут что-то написано! — Норико указала рукой на выступ, где стояла Харуё.

И в самом деле, на камне было что-то выгравировано. Я поднес к надписи фонарь, прочитал и ахнул: «Обезьянье кресло».

Я не ошибся, там были выгравированы именно эти иероглифы. «Обезьянье кресло»… «Обезьянье кресло»… Что-то ужасно знакомое… Эти слова я наверняка слышал или читал. А-а, вспомнил! Я услышал их в свой первый вечер в доме Тадзими. Харуё рассказывала о странном посетителе и предположила, что именно он обронил клочок бумаги с этими иероглифами. На ней было еще что-то вроде карты и стояло это самое название. Я также вспомнил, что подобная карта есть и у меня самого. Так, может, то была схема этой пещеры, этих лабиринтов?

Эта новая загадка ввергла меня в глубокую задумчивость, из которой меня вывел только вопль Харуё. Я в испуге увидел, что она вся трясется.

— Осторожно!

Харуё плашмя упала мне на руки, которые я едва успел подставить.

— Тацуя-сан, что со мной происходит? Я или с ума сошла, или вижу кошмарный сон!

— Держись, Харуё! Объясни только, в чем дело. Тебе знаком этот человек? Кто он? Ну, ответь же!

— Отец.

— Кто?!

— Наш отец. Двадцать шесть лет назад он убежал в горы, и до сих пор ничего о нем не было известно.

Харуё прижалась ко мне и зарыдала.

Потрясение, испытанное мной, трудно передать словами. Норико, широко раскрыв глаза, стояла рядом в совершенном оцепенении.

Для Харуё с ее больным сердцем сегодняшнее открытие было слишком большим ударом. Наказав Норико молчать обо всем, мы расстались у развилки, Харуё и я через лаз в сундуке вернулись домой. При свете стало видно, как ей тяжело.

— Отдыхай, сестра. Ты очень плохо выглядишь. Наверное, тебе лучше поспать.

— Да, с сердцем неважно. Я так испугалась!.. Невероятная находка!..

— Сестра, это точно отец? Ты не ошиблась?

— Нет, Тацуя-сан, ошибки нет. Я поначалу сама своим глазам не поверила и долго и тщательно всматривалась в черты лица… Когда отец скрылся в горах, мне было всего восемь лет. Но я до сих пор очень отчетливо помню его лицо. Стоит мне сомкнуть веки, и он, как живой, стоит передо мной.

В глазах Харуё блеснули слезинки. Да, много горя доставил отец жителям деревни, но для нее он оставался близким человеком. Я почувствовал, что и у меня невольно сжалось сердце.

— Вот что удивительно: отцу, когда он убежал, было вроде бы тридцать шесть лет. Прошло столько времени, а он, выходит, совсем даже не изменился… Да?

— Да… Скорее всего, убегая, он воспользовался потайным ходом, попал сюда, тут и умер. Но кто мог об этом знать?

— С тех пор прошло целых двадцать шесть лет. Но труп совсем не разложился, отец сохранился, как был в свои тридцать шесть.

— Это и для меня загадка. Я человек без образования, как мне разобраться в этом? Но, Тацуя-сан, разве мало в этом мире непонятного? Мумии, например…

— Это все так, но… Но он на мумию не похож. Я, правда, мумий никогда не видел…

— Тацуя-сан, — Харуё придвинулась ко мне поближе, — мне интересно, откуда ты узнал о потайном ходе? Как ты нашел его?

Я вкратце рассказал ей о событиях позавчерашней ночи. Харуё слушала с неослабным вниманием и нескрываемым любопытством.

— Стало быть, наши бабушки…

— Да, именно так… Они сами говорили как-то, что каждый месяц молятся в пещере.

— Выходит, бабушкам давно уже было известно, что в глубине пещеры находится труп отца?

— Получается, так. Очень может быть, что они сами принесли туда доспехи и обрядили отца. И исправно ходят молиться.

Харуё побледнела еще сильнее. Рукавом кимоно прикрыла подбородок и долго молча размышляла о чем-то. Потом, видимо, какая-то догадка осенила ее, она резко подняла голову, и я увидел искаженное горестной гримасой лицо; необычный блеск в ее глазах испугал меня.

— Сестра, что с тобой? Вспомнилось что-то страшное?

— Тацуя-сан, я боюсь. Мне страшно… Значит, все обстояло именно таким образом…

— Что ты имеешь в виду, Харуё-сан?

Необычным для нее высоким голосом она заговорила:

— Меня, Тацуя-сан, очень долго мучили эти мысли. В последнее время особенно. Ведь пришлось пережить столько смертей… И всякий раз обнаруживалось, что это отравление. Эти отравления заставляли меня снова и снова возвращаться к страшным воспоминаниям. — Харуё поежилась и продолжила: — Послушай историю, которую я могу поведать только тебе, Тацуя-сан. Но пожалуйста, никому ни в коем случае не пересказывай ее.

То, о чем она рассказала мне, происходило двадцать шесть лет назад, вскоре после череды жутких убийств в деревне. Ей в восемь лет пришлось быть свидетельницей смерти матери, и с тех пор различные страхи преследовали Харуё все детство. По ночам страхи особенно одолевали ее, она боялась буквально любого шороха, включала свет и начинала беспричинно плакать. Бабушки жалели ее, ласкали и стали укладывать вместе с собой.

— Да, я спала между обеими бабушками. Но заметила, что глубокой ночью они обе исчезали куда-то. Однажды я подняла страшный крик, ревела, искала их по всему дому. После этого они больше не исчезали вместе, но все равно по очереди обязательно выходили из комнаты, где мы спали. Я спрашивала у оставшейся бабушки: «Где вторая?» — «В туалет пошла, скоро вернется», — ответ всегда был стандартным. Мне, девочке, этого объяснения было достаточно, и обычно я более или менее спокойно спала дальше. Но раз случилось так, что, лежа в постели, я услышала напугавшие меня переговоры бабушек.

В ту ночь Харуё, как всегда, спала между бабушками Коумэ и Котакэ. Неожиданно голоса бабушек, перешептывавшихся над ее головой, разбудили Харуё. Она делала вид, что спит, подслушивать их разговор специально не собиралась, но кое-что все-таки расслышала. Больше всего ее испугало произнесенное бабушками слово «яд». Потом они заговорили о том, что вечно это продолжаться не может, что, если его схватят, смертной казни не избежать, что лучше бы ему умереть, но он здоров как бык, что, если он снова начнет буянить, поднимется великий шум, не лучше ли добавлять ему в еду яд… Напуганная Харуё дрожала и покрывалась потом.

— То, что впитывает мозг ребенка, остается с человеком на всю жизнь. Я и поныне, как вспомню ночные разговоры бабушек, изнываю от страшных мыслей и подозрений.

Харуё снова поежилась, будто от холода, и рукавом кимоно незаметно утерла набежавшую слезу. Ее рассказ очень взволновал меня. Я тоже почувствовал, как по моему телу пробегает ледяная волна.