Чисто астраханское убийство - читать онлайн книгу. Автор: Фридрих Незнанский cтр.№ 34

Дарья не спала, стараясь делать это аккуратнее, ворочалась с боку на бок, тихо постанывала, будто вспоминая минувшие страсти. Владимир подремывал и даже похрапывал слегка, чтоб не вызвать у нее сомнений. В душной комнате с занавешенными окнами и запертыми дверями будто сгущалась неопределенная атмосфера ожидания каких-то неясных событий, представляющих, однако, и возможную опасность. Иначе зачем она учиняла проверку и шарила по его карманам? Ведь не деньги же в бумажнике ее интересовали, Володя осторожно пересчитал купюры — вся сумма была на месте. А вот одной визитки не было — двадцать одна всего. Но, видимо, профессиональная интуиция подсказывала оперативнику Климушину, что главные события еще впереди. И они уже не связаны со всеми этими страстями-мордастями, которые ему охотно демонстрировала щедрая хозяйка, очевидно не даром носившая двусмысленную фамилию Двужильная, — по мужу, между прочим.

И майор дождался-таки, хотя ближе к утру готов был погрузиться в сон и кончать притворяться. Да и Дарье почему-то не спалось. Она пару раз потихоньку — и как ей это удавалось? — сползала с кровати, стараясь делать это неслышно, при ее-то весе, и ушлепывала на кухню, а потом осторожно возвращалась. Нет, неспроста, видно, беспокойство витало в этом доме. Володя подумал вдруг, что она ведь только вчера вернулась откуда-то. И никто не знал откуда. И чем занималась там, где была, — тоже. А ведь это именно она дала заведомо ложные показания против Калужкина — с той рыбой, по ее утверждению, что была похищена со стенда Эренгенова, якобы сбитого машиной Антона. Что, кстати, и явилось тогда единственной уликой при обвинении пчеловода в убийстве соседа-калмыка. И эпизод этот, между прочим, по-прежнему фигурировал в обвинительном заключении по уголовному делу Калужкина, — своими ж глазами читал Владимир. Значит, эксперты-криминалисты так и не сказали своего веского слова по поводу сломанной машины, стоявшей на приколе. Либо все рассказанное свидетельницами Грязнову было опять-таки всего лишь слухами, но никак не фактами. А по поводу того калмыка, что, по слухам, жил с Дарьей Двужильной, напрашивался такой вопрос: сама она выступила на следствии со своей инициативой? Или ее заставили? Мог это сделать, между прочим, и капитан Полозков, «отобедавший» затем у нее. Могли и те же «соседи». Выходцы с Кавказа — это давно и хорошо всем известно — не пропускают мимо своего внимания «больших русских женщин». Может, и Дарью они «не пропустили»? В конце концов, у них была причина убрать соседа — усадьба у того большая, а Дадаевы расширялись. Но у капитана-то что за надобность? Ведь получалось, что именно он с самого начала имел зуб против Антона Калужкина — все убийства на него вешал, как на козла отпущения. И вдруг Володе стало очень жалко эту наверняка вовсе и не беспутную Дарью, а просто одинокую женщину, жизненной энергии которой могли бы позавидовать и совсем молодые станичницы, Дашку, или даже Дашеньку, увы, не видящую для себя никаких перспектив и вынужденную плыть туда, куда несет ее невеселая жизнь…

Она в очередной раз копошилась на кухне, и оттуда проникал в комнату робкий, качающийся свет свечи. Володя хотел окликнуть ее, когда услышал, что кто-то постучал. Но не в дверь, а в окно на кухне, где находилась Дарья. Потому, наверное, там и ждала. То есть ночной гость пришел через сад, а не через калитку. Это было уже интересно. Володя равномерно, даже с легким присвистом, негромко захрапел, как похрапывает обычно нетрезвый человек. А сквозь прищуренные веки он разглядел Дарью в чем-то темном, накинутом на плечи, которая босиком скользнула в комнату, прикрывая ладонью огонек свечи, мгновение постояла над ним, вглядываясь, а потом так же неслышно выбралась на веранду. С легким скрипом там отворилась дверь в сад, и скрипнули две ступеньки лестницы.

Володя тенью метнулся следом и затаился у выходной двери — она так и осталась открытой, наверное, чтобы хозяйка потом могла без лишнего шума вернуться в дом.

В стороне, в нескольких метрах от веранды, за темными кустами, негромко разговаривали двое: один голос принадлежал Дарье, а второй был гортанным, с резким кавказским акцентом.

— Ну, узнала кто?

— Из Москвы. Директор какой-то. Отдыхающий…

— К себе положила? — с презрением спросил мужчина.

— А ты хотел, чтоб к тебе? — Дарья повысила голос.

— Тихо, женщина! — приказал ночной гость. — Принеси его паспорт, я смотреть буду.

— Еще чего! А если он спросит? — испугалась Дарья. — Вот тебе карточка, тут все написано.

— Не надо мне карточка! — раздраженно перебил мужчина. — Давай сюда, и паспорт неси!

Где он держит?

— В куртке своей…

— Неси куртку, сам возьму…

— Ну а как же я, Саид? — испугалась Дарья.

— А ты завтра уедешь. Надо в Воронеж. Ему скажешь, чтоб съезжал, нечего у тебя ему делать, слышала, женщина?

— Да слышала, — раздраженно ответила Дарья. — Не знаю, как я ему скажу…

— Хочешь, я сам скажу? Так скажу, что его потом за прогоном найдут?

— Да побойся ты Бога, Саид! Совсем уже озверели!

— Молчи, женщина, иди, делай, что я сказал…

Это было уже слишком. Володя быстро проскользнул в комнату, а потом, тяжело шлепая голыми ступнями и протяжно зевая, будто спросонок, резко опрокинул стул и громко спросил нетрезвым голосом:

— Хозяйка! А где тут свет включается? Ноги ж поломать можно! Ни хрена не вижу! Дарья Степановна! Ну, твою мать… Где ж дверь-то? — Он сердито пнул упавший стул, который отлетел в сторону, и прислушался. Немедленно грузно заскрипели ступени, и с веранды торопливо вошла Дарья. Смущенно призналась:

— Сама бегала… Погоди, постой на месте, сейчас свет зажгу! Щелкнул выключатель, и в комнате стало светло. Володя щурился от яркого света и покачивался. А Дарья кинулась поднимать стул, хихикая при этом, будто в чем-то провинилась перед постояльцем. Странно, что она изображала сейчас почти незнакомую женщину, наверное, тот кавказец стоял где-то рядом и подслушивал разговор.

— А где тут у вас, я забыл?.. — смутным голосом со сна спросил Владимир и, подойдя к вешалке, где висела его куртка с бумажником и паспортом, снял и накинул на плечи — от греха. А еще, чтобы избавить Дарью от очень крупных неприятностей. — Прохладно чего-то стало, — объяснил он свои действия с курткой, ежась и глядя на веранду.

— А ты далеко не отходи, милок, если по малой нужде, — скованным тоном предложила она.

— Темно ж еще на дворе, кто тебя увидит? — И хихикнула. Нехорошо так, неискренно. Вечером голос был другим.

— Ладно, — согласился Владимир и, пошатываясь, направился на веранду.

Но прежде чем шагнуть на ступеньку, еще раз качнулся, а на самом деле прислушался.

Если тот человек оставался в саду, за кустами, он попытается завладеть курткой — в лучшем случае. А потом Дарья сошлется на то, что на постояльца напал какой-нибудь бродяга, забравшийся в сад. Ну, и как ее судить за это? А в худшем — может просто убить и оттащить тело за прогон, на кладбище. Ищите потом, кто убил проезжего человека? Значит, что? Надо доигрывать. В голове возник план. Да и глаза быстро привыкали к постепенно рассеивающейся темноте, а слух уловил шевеленье в кустах напротив, хотя никакого ветра не было. Очень тихая ночь.