Настанет день - читать онлайн книгу. Автор: Деннис Лихэйн cтр.№ 137

— Дай мне с ним поговорить.

Она покачала головой, и он представил себе, как хватает ее за волосы и вытягивает из этого окна.

— Нора.

— Я сейчас закрою окно.

— Перед тобой капитан полиции.

— Я знаю, кто вы.

— Я могу подняться наверх.

— Вот будет зрелище, — проговорила она. — Все потом будут болтать, какой вы устроили переполох.

— Где Эйден?

— На собрании.

— Что за собрание?

— А вы как думаете? — отозвалась она. — Приятного дня, мистер Коглин.

Она со стуком захлопнула окно.

Томас спустился с крыльца, пробрался через толпу макаронников; Марти открыл ему дверцу, потом обошел машину и сел за руль.

— Куда теперь, капитан? Домой?

— В Роксбери.

— К Девятому участку, сэр?

Томас покачал головой:

— В Фэй-холл, Марти.

Марти выжал сцепление, автомобиль дернулся и замер. Он снова завел мотор.

— Там же штаб БК, сэр.

— Я отлично знаю, что там. Доставь меня туда, и поживее.

— А теперь, — сказал Дэнни, — поднимите руки те, кто когда-нибудь слышал, чтобы мы хотя бы произносили слово «забастовка».

На собрание пришло больше тысячи человек, но руку не поднял никто.

— Откуда же тогда выскочило это слово? — спросил Дэнни. — Почему газеты вдруг стали намекать, что мы хотим бастовать? — Он оглядел людей и встретился взглядом с Томасом, расположившимся в заднем ряду. — В чьих интересах внушать городу, будто мы планируем забастовку?

Несколько человек оглянулись на Томаса Коглина. Он с улыбкой отмахнулся, и по залу прокатился дружный хохот.

Но Дэнни не засмеялся. Он весь был как напряженная пружина. Томас невольно ощутил, как в нем поднимается гордость за сына, выступающего сейчас с этой трибуны. Дэнни обрел свое истинное место — место вождя. Томас давно знал, что так случится, просто, будь его воля, избрал бы для сына иное поле битвы.

— Они не хотят нам платить, — говорил Дэнни. — Не хотят, чтобы мы обеспечили своим детям приличное жилье, дали им приличное образование. А когда мы жалуемся, они навешивают на нас клеймо коммунистов и мятежников. Они запугивают общественность тем, что мы станем бастовать. И если до этого когда-нибудь и правда дойдет, они смогут сказать: «Мы предупреждали». Они хотят, чтобы ради них мы истекали кровью, джентльмены. А когда мы это делаем, они бросают нам дешевенькие бинты и вычитают из жалованья пять центов.

Зал заревел. Томас отметил, что теперь уже никто не смеется.

Взглянул на сына и подумал: «Да, ты угодил в самую точку».

— Они смогут победить, — вещал Дэнни, — только если мы сами попадемся в их ловушки. Если мы хотя бы на секунду поверим их вранью. Поверим, что мы в чем-то ошибаемся. Что просить соблюдения основных прав человека — это почти мятеж. Мы получаем зарплату ниже прожиточного минимума, джентльмены. Они говорят, что мы — «незаменимые», но почему же они обращаются с нами так, словно заменить нас легко? Возьмем, к примеру, вожатого трамвая. Похоже, он вдвое незаменимее, раз получает вдвое больше нашего. Он может прокормить семью, и он не вкалывает по пятнадцать дней подряд без единого выходного. У него нет смен, которые длятся по семьдесят два часа. И в него даже не стреляют, насколько я мог заметить.

Теперь все рассмеялись, и Дэнни позволил себе улыбнуться.

— Его не пыряют ножом и не избивают хулиганы, как Карла Макклари на прошлой неделе на Филдс-корнер. Верно? В него никто и не думает стрелять, как в Пола Уэлча во время первомайского бунта. Он не рискует жизнью каждую минуту, как все мы рисковали во время эпидемии гриппа. Или рискует?

— Нет! — закричали все, воздевая вверх кулаки.

— Мы выполняем всю грязную работу, джентльмены, но мы не просим особого обращения. Мы просим лишь справедливости. Чтобы с нами обращались как с людьми. Не как с лошадьми, не как с собаками. Как с людьми.

Зал молчал, никто даже не кашлянул.

— Как все вы знаете, Американская федерация труда проводит твердую политику — не включать в свой состав полицейские профсоюзы. И вы знаете, что Марк Дентон неоднократно подступался к Сэмюэлу Гомперсу, главе АФТ, и ему все время давали от ворот поворот. — Дэнни оглянулся на Дентона, сидевшего на сцене позади него. — До сегодняшнего дня.

Его слова восприняли не сразу. Самому Томасу пришлось несколько раз повторить их про себя, чтобы осознать их значение. Люди начали переглядываться, переговариваться. В зале поднялся шум.

— Вы меня слышали? — Дэнни улыбнулся. — АФТ изменила свою позицию в отношении Бостонского управления полиции, джентльмены. Они готовы включить в свой состав наш профсоюз. К утру понедельника в здании каждого участка будут распространены подписные листы. — Голос Дэнни загремел, мощно разносясь по всему залу: — Теперь мы связаны с самой крупной общенациональной организацией профсоюзов в Соединенных Штатах Америки!

Все поднялись, опрокидывая стулья. Зал взорвался ликующими криками.

Томас видел, как его сын на сцене обнимает Марка Дентона, видел сотни рук, которые к ним тянутся, и широкую улыбку на лице Дэнни, немного любующегося собой, хотя в подобных обстоятельствах, честно говоря, мало чье самолюбие не было бы польщено. И Томас мысленно произнес:

«Я произвел на свет опасного человека».

Он выбрался на улицу. Дождь возобновился, только теперь это было нечто среднее между туманом и легкой моросью. Люди выходили из зала, и Дэнни с Марком Дентоном принимали от них поздравления.

Кое-кто подмигивал Томасу или приветственно касался головного убора, и он отвечал тем же, зная, что они не воспринимают его как Врага, потому что видят в нем увертливого хищника, которого не застигнешь врасплох прочно вцепившимся в ту или другую сторону барьера. Само собой разумеется, они ему не доверяли, но он ловил в их глазах отблеск восхищения и отчасти страха, зато в них не было ненависти.

Он был титаном БУП, это правда, однако носил это звание легко и непринужденно. В конце концов, чванливость — удел мелких божков.

Дэнни, конечно, отказался поехать вместе с ним на служебной машине с шофером, поэтому Томас отослал Марти в Норт-Энд одного, и они с Дэнни покатили через весь город на поезде надземки. Им пришлось выйти на станции Бэттеримарч, потому что эстакаду, разрушенную паточным потопом, еще чинили.

Дальше они добирались пешком. По пути Томас спросил:

— Как он? Рассказал тебе хоть что-нибудь?

— Его кто-то поколотил. Он мне сообщил, что на него напали, хотели ограбить. — Дэнни закурил, предложил отцу. Тот взял папиросу. — Сам не знаю, верить ему или нет, но он стоит на своем. Две ночи на улице ночевал. Такое любого ребенка потрясет.