Пастырь добрый - читать онлайн книгу. Автор: Надежда Попова cтр.№ 45

В последние пару месяцев, правда, ситуация исправилась – по завершении прошлого расследования Курт обрел немалый praemium [66] за осуществленное сверх меры искусно дознание (во многом благодаря запросам Вальтера Керна, надо отдать ему должное), да и сам помощник (по запросу теперь уже следователя Гессе) был одарен платой за исполняемую в течение тридцати одного дня работу агента Конгрегации, а также переведен на более приемлемое обеспечение, равное затратам на среднего курсанта академии. Однако даже у таких денежных средств имелась нехорошая tendentia [67] со временем иссякать, и теперь, усаживаясь за стол студенческого трактирчика и здороваясь с хозяином, Курт мысленно вздыхал, раздумывая над финансовым резоном строгих постов.

– Шницель, – тем не менее, сообщил он в ответ на вопросительный взгляд из-за стойки и увидел, как Бруно, присевший напротив, чуть заметно покривился, точно от внезапной зубной боли.

– Постного чего-нибудь, – попросил подопечный непреклонно.

– А в монахи когда пострижешься? – уточнил кто-то из-за стола в углу и чуть привстал, неопределенно махнув рукой им обоим: – Здравствовать желаем… Давненько вас что-то видно тут не было, майстер инквизитор; зазнались?

– Я тут каждую неделю, – возразил Курт снисходительно. – Если б ты изредка просыпался и вынимал физиономию из тарелки, ты б меня видел. Я верно слышал, что тебя намереваются отчислить с факультета?

– Ага, Хоффмайер настучал? – с напускной обидой отозвался студент. – Ничего подобного. Держусь мертвой хваткой.

– Мертвецкой, если точнее, – хмыкнул кто-то у стены.

– Отвали.

– Беспробудной, я б сказал…

Меж двух столов тут же завязались прения, и на вошедших внимание обращать, наконец, перестали.

Свою порцию, принесенную довольно споро, Курт наполовину изничтожил уже за минуту, не заметив даже, как; мысли были далеко отсюда, блуждая меж пустырем у городской стены, свалкой и Кёльнским собором. Подопечный ковырялся в тарелке вяло, перекатывая с края на край кусок тушеной морковки и косясь в сторону своего начальства с невнятной тенью во взгляде; когда взгляд этот начал уже осязаемо прожигать макушку, Курт, не выдержав, отложил вилку и воззрился на помощника вопрошающе и почти раздраженно.

– Что, в самом деле, с тобой такое? – спросил он, понизив голос, дабы соседние столы не услышали того, что их не касалось. – Сперва я думал, тебе претит сидеть на моей шее. После я полагал, когда средства у тебя появились свои, что ты экономишь. Однако же, это ни в какие рамки; даже задарма, когда у нашей хозяйки благое настроение, в тебя, кроме этой вареной гадости, ничего не запихнешь. Бруно, ты впрямь в монахи нацелился или страждешь желудком?

– Довольно странно для инквизитора отчитывать мирянина за склонность к постным блюдам, – усмехнулся помощник и, повстречав его взгляд, посерьезнел. – «Что со мной такое»… Что с тобой такое? Как ты можешь это есть?

Курт переместил взгляд на недоеденный шницель, источающий острый аромат, и непонимающе передернул плечами:

– Не возводи поклеп; готовят тут отменно.

– Это мясо, – еще тише, чем прежде, возразил Бруно. – Жареное мясо. Неужто тебе кусок в горло лезет?

– Господи… – тоскливо проронил Курт, внезапно осознав, в чем дело. – Вот оно что…

– Посему – ты уж дожевывай и, Бога ради, попроси убрать тарелку, дай и мне поесть спокойно.

– Да брось, это глупо, – поморщился он, с омерзением глядя на горку овощей на блюде подопечного. – То есть, я понимаю, что это зрелище, а особенно все то, что его сопровождает, довольно неприятно… я и сам… Ты помнишь. И – да, это может запомниться надолго; согласен даже, что попервоначалу и аппетит может испортить, но уже три месяца, как Кёльн ничем, кроме грязи, не пахнет. Вон, твои приятели-студенты – наворачивают, и все горожане…

– Они к этому не причастны.

– «Причастны»… – повторил Курт, насупясь. – Точно о каком преступлении.

– Нет, мне себя упрекнуть не в чем. Но что-то от этой мысли легче не делается.

– Это противоестественно, Бруно, и нельзя же всю жизнь…

– Дай-ка я попрошу хозяина принести светильник, – оборвал подопечный резко. – И ты попробуешь зажечь его. Хотя бы затушить. Хоть в руке его подержи. Богом клянусь, я тут же затолкаю в себя три порции отбивных. С хрустящей, маслистой поджаристой корочкой. Идет?.. Вот так-то, – отрезал Бруно, когда он помрачнел, отвернувшись. – Не тебе меня лечить.

– А ты с меня пример не бери, – огрызнулся Курт. – И сохрани мозги в здравии. Ты меня всерьез настораживаешь; Бруно, с которым я познакомился в той деревне, был…

– Вот и поищи его там. К слову заметить, все в той же деревне я как-то свел знакомство с одним следователем, который тоже сильно отличался от того, кого я теперь перед собой вижу. Сдается мне, оба эти человека сгорели в замке фон Курценхальма. А лично я – еще и этим летом… Да, – через силу улыбнулся Бруно уже чуть спокойнее. – Ткни в любого в Конгрегации – и, уверен, каждый будет с прибабахом. У меня задвиг – такой. И убежден, что подобных случаев среди вас много. Я ведь прав?.. Ты – от любой свечки отпрыгиваешь, точно от чумного трупа. Ланц даже в самую душную летнюю ночь не снимает ставен – упреет, но не снимет, хотя после того, как он расправился с поджигателем, его дом вообще большинство народу обходит за две улицы. Туда, верно, даже комары боятся влетать. У Райзе с собой неизменно фляга – и уж не с водой; не сказал бы, что он постоянно в подпитии, однако ж, не для красоты он ее таскает. Кроме того, он тешится в допросной с местными шлюхами; надо думать, флягу при этом ополовинив… и как знать, не придется ли его прикрывать Друденхаусу, когда он, быть может, перегнет палку однажды. Не со зла – так, заиграется попросту. Аd vocem [68] , удобрять девицу, которую ты когда-то посадил в Друденхаус, – мало чем лучше и тоже отдает извращением; тебе не кажется?

– Мне кажется, моя постель – не твое дело. Кроме того, я не сажал ее в Друденхаус, а лишь задерживал как свидетеля, и тебе это прекрасно известно.

– О да, – покривился Бруно скептически. – Конечно. Это сильно отличается… Далее: Керн почти не ночует дома – почитай всякую ночь он в Друденхаусе. Знаешь, почему?

– Почему?

– Не знаю, – передернул плечами подопечный. – Но убежден, что и здесь что-то нечисто. Возможно, дело попросту в том, что дома его никто не ждет… Тогда это самый безобидный из заскоков. Что совершается в мозгах местного exsecutor’а – я даже вообразить не берусь. Не знаю, приметил ли ты, но после первого своего допроса ты кривился каждый раз, когда к примеру, ломалась хворостина под ногой – первые пару дней. Так что друденхаусский исполнитель, может, вообще питается одними кашками и принципиально даже ножки от цыпленка не отламывает… с другой стороны, каша – тоже не выход; допрашиваемых, я полагаю, блюет иногда – от болевого шока бывает…