Пастырь добрый - читать онлайн книгу. Автор: Надежда Попова cтр.№ 17

Курт умолк, ожидая реакции на свои слова, ничего более не объясняя; если начальству самому не станут очевидны уже сделанные им выводы, то объяснения будут бессмысленными…

– То есть, похожая на одиннадцатилетнюю Кристину Шток, если смотреть на нее в сумерках, мельком, – хмуро бросив короткий взгляд снизу вверх, окончил его мысль Керн. – Это ты подразумеваешь, Гессе?

– Я осматривал тело убитой вместе с Густавом, – отозвался он. – И скажу вам, что, пусть ей и одиннадцать, однако – при жизни было за что ухватиться, ignoscet mihi genius tuus [21] . Да, я подразумеваю некоторую схожесть между одиннадцатилетней девочкой, которой можно дать все четырнадцать, и некоей взрослой девицей, выглядящей примерно на столько же. Девицей, которую подсунули какому-то парню с кёльнского дна, дабы она прошлась с ним на глазах у свидетелей. После чего Кристину Шток находят мертвой – и кто скажет, что это не с ней видели парня? Никто.

– Кроме тебя.

– Да, кроме меня, – подтвердил Курт убежденно. – Кроме человека, который нашел выброшенный нож, узнал о двух похожих девчонках… И запишет в своем отчете, что волосы Кристины Шток были заплетены в косу; она растрепалась, половина прядей выбилась, но…

– А волосы идущей по улицам с Вернером Хауптом – распущены…

– Да; полагаю – чтобы закрыть лицо. Итак – пьяный и мало соображающий изувер, который перед тем, как убить (либо после убийства, не суть), заплетает волосы жертвы в косичку? Потом бежит выбрасывать свой нож, из воздуха достает другой, режет ее, а после усаживается у трупа и начинает подвывать, заливаясь слезами.

– Я вижу, в невиновности своего приятеля ты вовсе не сомневаешься, – заметил Керн осторожно; Курт усмехнулся:

– Вальтер, я уже сказал вам, что я думаю. Однако же, согласитесь, в этом деле чрезмерно много нестыковок. Я намерен посетить «Кревинкель» нынче вечером и побеседовать с теми, кто присутствовал там вечером вчерашним; если наличие этой таинственной неизвестной блондинки подтвердится – это яснее ясного будет говорить о том, что Финка попросту подставили.

– Зачем?

– Не знаю, – ответил Курт тут же и, не дожидаясь дальнейших вопросов, продолжил: – Не знаю, кто. Не знаю, зачем было убивать Кристину Шток. Но тот, кто сделал это, – не безумец, подобные личности такого не устраивают. Они убивают просто, не заботясь о своем прикрытии в виде ложного подозреваемого – им либо наплевать на ведущиеся розыски, либо нужна слава. Они начинают подставлять кого-либо лишь в том случае, когда устают и намереваются «завязать», однако – это не наш случай: жертва первая. Надеюсь, последняя – быть может, девочка просто увидела что-то, что не должна была видеть; это самое логичное, что можно допустить.

– Ты сказал, что намерен идти в старые кварталы? – уточнил Керн тихо, и он вздохнул:

– Ведь я говорил вам – в этом деле придется общаться с такими свидетелями, которые не живут в двух улицах от Друденхауса… Вальтер, придется. Мне придется туда идти, и – я прошу вас – без какого-либо прикрытия с вашей стороны; никаких агентов, никакой слежки, никаких попыток держать меня под контролем: любого чужого там увидят и расколют в буквальном смысле сразу же.

– Да? – за внезапным озлоблением начальника Курт видел смятение, тревогу, которую тот пытался скрыть своей излишней суровостью. – Что же твою блондинку никто не расколол, если она там и впрямь была и если, как ты говоришь, ее там никто и никогда не видел?

– Потому что она женщина, – пожал плечами он, не обращая внимания на ожесточение Керна. – Если в таком месте появляется женщина и ведет себя должным образом (а именно так она себя и вела – id est [22] , занималась тем, для чего там женщины и нужны) – никто не тронет ее. А личности вроде наших агентов, у которых на лице написано «добропорядочный горожанин», рискуют нарваться на такой вот нож. Ведь нет же у нас агентуры среди обитателей неблагополучных кварталов, верно?

– Увы, – развел руками обер-инквизитор, и Курт подытожил:

– Будут.

Керн поднял к нему взгляд медленно, непонимающе нахмурясь, и в голосе его прозвучала настороженность:

– Не понял.

– Если я докажу, что Финк невиновен, – пояснил Курт все так же тихо и неспешно, – он будет мне благодарен. Очень благодарен. Я буду человеком, который спас ему жизнь – без преувеличения. И не воспользоваться подобной благодарностью, Вальтер, будет попросту грешно…

– Мыслишь ты в верной линии, – одобрил тот сумрачно, – однако для начала неплохо было бы вернуться в Друденхаус живым из твоего похода, в чем одном я испытываю глубочайшие сомнения.

– Бросьте, Вальтер; на инквизитора руку не поднимут. Как и все, они знают, что за последние тридцать с лишним лет…

– …ни одного покушения на следователя Конгрегации не осталось не раскрытым и не наказанным, – почти грубо оборвал его Керн. – Уж мне ты, будь любезен, не рассказывай то, что наши агенты распространяют в народе.

– Но ведь это правда.

– Хочешь, чтобы стало ложью?

– Или мы расследуем дело, или нет, – отрезал Курт решительно, и на сей раз Керн не возмутился нарушением субординации, лишь вздохнув. – А если да – мы делаем это так, как я сказал, Вальтер, и другого пути нет. Сегодня вечером я иду в «Кревинкель». Финк назовет мне тех, кто был с ним тогда, и я побеседую с ними… по крайней мере, я попытаюсь.

– А если не захочет «сдавать своих»?

– Перед угрозой четвертования? – скептически уточнил Курт. – Куда он денется.

– Перед угрозой мести своих? – возразил обер-инквизитор столь же недоверчиво. – Ты ведь знаешь, что он может сказать.

* * *

– Меня же на ножи подымут.

К сопротивлению Финка он был готов; Курт и не надеялся, что по первой же просьбе услышит с десяток имен – бывший приятель свято блюл законы своего мира, не понять которые, если уж говорить честно, было нельзя.

– А что с тобой сделают магистратские, парень, как ты полагаешь? – возразил ему Ланц – возразил тихо, спокойно, без угрозы в голосе, с улыбкой, от которой, однако же, становилось почти ощутимо холодно в их с Райзе рабочей комнате, где проходила беседа.

Финк понурился, неловко заерзав на табурете напротив тяжелого высокого стола, где восседал, вцепившись в колени пальцами, и отвел взгляд. Курт вздохнул, усевшись на край столешницы напротив.

– Вернер, послушай-ка меня, – произнес он наставительно, и бывший приятель приподнял голову, глядя на своего заступника с тоской. – Я хочу помочь тебе. Я почти убедил свое начальство в твоей невиновности; но для подтверждения ее нужны не просто мои к тебе добрые чувства по старой памяти и не лишь твои слова, а слова других – тех, кто видел все то, о чем ты мне говорил. Иначе все сказанное останется пустым звуком, я ничего не смогу доказать, а итог – ты возвращаешься в магистратскую тюрьму, после чего тебя торжественно четвертуют пред всем честным народом.