Апокалипсис Томаса - читать онлайн книгу. Автор: Дин Кунц cтр.№ 68

Уроды не были стратегами, не проводили много времени, обсуждая свой следующий шаг. Не мог я назвать их и глупцами, в действиях они не руководствовались исключительно импульсивностью, но я не думал, что они задержатся в подвале надолго, зная, что наверху найдут больше мяса.

Хотя я еще не слышал хрюканье, фырканье и тяжелые шаги трехсотфунтовых уродов на передней служебной лестнице, не вызывало сомнений, что они вот-вот поднимутся по ней. Я повел Тимоти из вестибюля в большую гостиную.

Гигантский козлоногий Пан по-прежнему стоял на пьедестале под центральной люстрой, и я знал, чью он возьмет сторону в любом поединке между мной и диким хряком, косящим под человека. Мы двинулись по укрытому тенями периметру и остановились у дивана, за которым я прятался не так уж и давно, напряженно вслушиваясь в тишину. Но я думал, что мы сначала унюхаем их, а уж потом услышим.

Обыскав подвал, Клойс и его команда оставили Джэма Дью в помещении с бойлерами на случай, если я сумею пробраться в подвал, проскочив мимо них. Но я сомневался, что уроды столь же дисциплинированы и один согласится остаться, пока остальные будут развлекаться наверху. Если бы нам удалось еще на несколько минут сохранить жизнь и если бы все уроды покинули подвал, мы могли бы спуститься туда и уйти, как первоначально и планировали, хотя я и не горел желанием переступать через останки мистера Дью.

И тут я вдруг осознал, что мы находились в опасной близости от уродов, вломившихся в коридор подвала, но их запаха не почувствовали.

— Они не воняли, — прошептал я. — Ты всегда говорил, что их близость легко определить по запаху.

— Воняют только деформированные, — ответил Тимоти.

Это меняло дело в худшую сторону. Если они не воняли, то, возможно, при желании могли передвигаться бесшумно. И как я мог подготовиться к встрече с не имеющими запаха, не издающими ни звука уродами, если они неожиданно выскакивали как черт из табакерки.

В дальней части дома послышался выстрел помповика. Первый крик мог трактоваться и как рев ярости, и как визг боли. Не вызывало сомнений лишь одно: вырвался он из горла свиньи.

Но второй крик, прозвучавший на пятках у первого, был человеческий, и его переполнял такой леденящий кровь ужас, что не хотелось бы когда-либо услышать его вновь. Крик не стихал полминуты, а то и дольше, настолько переполненный животным страхом и агонией, что мне вспомнилась картина Гойи «Сатурн, пожирающий своих детей», еще более жуткая, чем ее название.

Хотя никто из обитателей Роузленда не был Тимоти другом, включая и его отца, крик этот так сильно подействовал на мальчика, что его затрясло, а из глаз потекли слезы.

Поскольку в крике всегда проскакивают интонации обычного голоса человека, я не сомневался, что мы засвидетельствовали смерть шефа Шилшома.

Границы, накладываемые реальностью на всех нас, теперь стали очевидны даже тем, кто верил, что они живут, не признвая ни ограничений, ни правил, ни страха.

Я не мог их пожалеть, потому что настоящая жалость идет рука об руку с желанием помочь. Я не собирался ради них подвергать риску себя и Тимоти.

Но меня неожиданно тронуло признание пустоты, которой не избежать, услышанное мной в этом долгом, мучительном предсмертном крике. Худшая и лучшая части человечества стоят в той же самой холодной тени, и даже заслуживающий смерти может вызвать во мне дрожь сочувствия, которая пробирает до мозга костей.

Крик оборвался, и дом вновь накрыла мертвая тишина.

Если бы нам противостояли только Стоящие-вне, то действительно мы могли бы затаиться на несколько минут, дожидаясь, пока все уроды поднимутся из подвала, и вернуться туда. Но эти свиноприматы могли учуять нас везде, за исключением большой холодильной камеры на кухне, в которую мог без труда войти человек.

Помимо того, что мы могли не открыть холодильник изнутри, мне не хотелось прятаться в нем по той же причине, по какой я не стал бы прятаться на общей кухне деревни людоедов.

Повернувшись к Тимоти, я прошептал:

— Раз уроды в доме, нет причин не выйти из него, снаружи спрятаться легче. Где пульт управления стальными пластинами, закрывающими окна и двери?

— Я н-не знаю.

— Даже не догадываешься?

— Нет, — ответил он. — Н-нет.

Он потянулся ко мне. Я взял его за руку. Маленькую, и холодную, и влажную от пота.

За девяносто пять лет его одинокого существования он прочитал тысячи книг, из которых и черпал весь свой жизненный опыт. Тысячи жизней в тысячах книг, прожитые на благо других, плюс долгие годы близкого соседства с ужасами Роузленда, но при этом он не только сохранил здравомыслие, но в какой-то части своего разума и сердца оставался маленьким мальчиком, крепко державшимся за зернышко невинности. Даже в таких условиях он сумел сохранить ту толику чистоты, с которой родился.

Окажись я на его месте, мне бы такое не удалось, и я боялся его подвести, хотя чувствовал, что иначе и не получится, с того самого момента, как он так доверчиво улыбнулся мне на лестнице.

Окутывающая дом тишина и предлагала нам перейти к активным действиям, и рекомендовала не рыпаться.

На другой стороне этой большущей комнаты, около юго-восточного угла, открылась замаскированная панелями служебная дверь, и в гостиную вошла миссис Теймид, напоминая опытного копа, переступающего порог: пригнувшись, держа пистолет в обеих руках, поводя стволом слева направо.

Хотя мы находились по диагонали от нее, у стены и в тени, она нас увидела, и я буквально почувствовал ее ярость, когда она заговорила:

— Паршивый сукин сын, — прошипела она. Возможно, нависшая над ней опасность заставила ее на какое-то время отказаться от матерных ругательств. — Ты впустил их в дом.

Как было и в случае с Тимоти в подвале, я приложил палец к губам, чтобы поделиться моей убежденностью в том, что нам лучше молчать, независимо от того, как мы относимся друг к другу, потому что обмен громогласными претензиями приводил к печальному результату: нас могла постигнуть участь Джэма Дью и Шилшома.

Она выстрелила в меня.

Да, миссис Теймид являла собой такое же зло, как великий Альберт Эйнштейн — для современной физики, да, она ни разу не прошла мимо греха, чтобы не поддаться ему, да, она ни в чем не привыкла себе отказывать, да, она была больная на всю голову, но все это не означало, что ей не хватало здравого смысла, чтобы понять, как должно вести себя в сложившейся ситуации. Крики и выстрелы только привлекали сюда уродов.

Большинство безумцев, которым нравится убивать, хитры, но не мудры. Выжить они стремятся ничуть не меньше, чем найти девушку, чтобы обезглавить ее, или ребенка, чтобы задушить. Расшумевшись, миссис Теймид поступила глупо. И мне хотелось ей об этом сказать.

Она вновь выстрелила в меня и Тимоти. С расстояния в шестьдесят футов, если цель находится в тени, а вокруг полным полно мебели, надо быть хорошим стрелком, чтобы не промахнуться. Она промазала.