Полет над гнездом Индюшки - читать онлайн книгу. Автор: Дарья Донцова cтр.№ 22

– Никогда, народ в основном из каталога берет, а тут целая эпопея. Дорого встанет.

– И что, в каждом салоне свой каталог?

– Конечно, – ответил парень, – но картинки похожи, в основном для женщин: бабочки, птички, дракончики… Девушки не любят большие изображения, да и больно их делать, просят маленькие татушки, они очень сексуально смотрятся на попке. А на ногу или руку можно пустить орнамент. Хотя иногда клиенты такое пожелают! Позавчера я одному паровоз рисовал!

Я молча слушала паренька. Кажется, гиблое дело. Во-первых, куча времени уйдет на то, чтобы объехать все салоны, во-вторых, мужик мог сделать наколку не в Москве, в-третьих, мастер, сделавший тату, скорей всего забыл о клиенте…

– Похоже, у вас с деньгами порядок? – спросил парень.

– Ну, не бедствую.

– Если хотите что-нибудь оригинальное, ступайте к Лебедю, – вздохнул татуировщик, – вот у кого классные картинки. Я вам так не наколю, правда, у него очень и очень дорого.

– Кто такой Лебедь?

– Не знаете? – удивился парень. – Никита Лебедев, он один из первых в Москве салон открыл, поезжайте на Большую Татарскую улицу, там его мастерская. Только имейте в виду, Лебедь маленечко чокнутый. Колет только то, что хочет, его невозможно заставить делать то, что ему не нравится.

Никита Лебедев принимал посетителей в небольшой комнате, до потолка забитой книгами.

– Тату на предплечье? – спросил он. – Ну зачем вам?

– Хочу быть модной.

– Не советую.

– Почему?

– Вы уже не первой молодости, а татуировка – удар по иммунной системе. Потом, с возрастом кожа теряет эластичность, рисунок может «поехать», исказиться. Вы уверены, что захотите до конца дней ходить с картинкой? Я не советую после тридцати пяти радикально менять свой облик при помощи тату. Если хотите выглядеть моложе, сходите в парикмахерскую или косметологическую лечебницу…

Я вытащила рисунок.

– Смотрите какой красивый!

Никита надел очки и молча принялся рассматривать бумажку.

– И где вы видели подобную роспись? – спросил он наконец.

– А вы встречали такую? – вопросом на вопрос ответила я.

Никита улыбнулся:

– Моя работа. Но вам такое накалывать не стану.

– Это почему? – Я решила прикинуться идиоткой. – Очень красиво! Недавно я ехала в метро, рядом сел мужчина, у него на предплечье красовалась татушка. Так понравилась! Потом я по памяти нарисовала.

– У вас хорошая рука, – пробормотал Лебедев, – наверное, учились в художественном кружке, сразу видно. Значит, с тем мужчиной незнакомы?

– Нет, просто татушка понравилась, – завела я и поняла, что ляпнула глупость, как же теперь выяснить имя клиента?

Никита положил очки на стол.

– Понимаете, татуировка – не всегда невинная забава. В криминальном мире нательный рисунок – своего рода визитная карточка. Допустим, перстни, вытатуированные на фалангах, говорят о числе ходок на зону, форма «украшений» сообщает о том, по какой статье загремел клиент. Есть рисунок, который получает пассивный гомосексуалист, есть «царские» отметины. Человек войдет в камеру, и сразу станет ясно, кто он: лежать новенькому под шконками или сидеть на почетном месте у окошка.

– Так серьезно? – удивилась я. – А что мешает сделать себе самую крутую татушку и жить в неволе припеваючи?

Никита рассмеялся:

– Не получится, моментально выяснится правда. Если человек украшен не по чину, его могут убить, чтобы другим неповадно было.

– Но зачем гомосексуалисту сообщать окружающим о своих наклонностях? Насколько я наслышана, в тюрьме их жизнь очень тяжелая.

Лебедев вздохнул:

– Часто татуировку делают насильно, против воли человека.

– И что, избавиться от нее нельзя?

– Очень трудно, к тому же на месте картинки останется рубец, который знающему человеку мигом расскажет о проведенной операции. Есть другой способ устранить позорную татуировку.

– Какой?

– Превратить ее в другой рисунок. Те, что делают заключенные, не бывают цветными. Значит, надо добавить красок и изменить детали. Вот смотрите, у вас пума, с цветком в лапе.

– Да, только морда странноватая…

– Раньше у этого человека была вытатуирована крыса с плеткой. Я переделал хвост, утолщил туловище, как мог изменил «лицо», в лапу всунул кинжал, а плетку превратил в невиданное растение. Да еще, если вы помните, картинка стала цветной, растение все переливается… Даже если парень вновь попадет на зону, ему ничего не грозит. Вы знаете, что обозначает крыса?

– Нет.

– Ее накалывают парии, человеку, который ворует у своих, а это считается в уголовном мире самым страшным грехом, но даже с крысой можно выжить на зоне, хотя я, честно говоря, не понял, каким образом остался жив тот, у кого изображена еще и плетка! По идее, его должны были сразу замочить!

– Почему?

– Крыса с плеткой – это крысятник-стукач, даже самый последний петух имеет право плюнуть в него.

Я схватила Никиту за руку.

– Пожалуйста, скажите мне его имя.

– Чье?

– Вашего клиента, который переделывал тату.

Лебедев вынул сигареты.

– Я его не знаю.

– Как? Вы же записываете фамилию?

– Зачем?

– Ну, для отчетности.

– Выдаю чек, и все, иногда, правда, люди сами представляются, называют, как правило, только имя. Мне легче общаться с клиентом, если знаю, как его зовут. Но когда человек предпочитает остаться инкогнито – это его право. Впрочем, некоторые, сделав одну татушку, приходят через некоторое время за другой, кое с кем мы стали приятелями, но этот мужчина не из их числа.

– Мне очень, очень надо его найти!

– Почему? – спокойно спросил Никита.

В салоне стояла жара, пахло чем-то едким, наверное, краской, и у меня начала кружиться голова.