Странник - читать онлайн книгу. Автор: Петр Катериничев cтр.№ 32

...Потом они лежали, обессиленные, в сладкой полудреме, а комнату уже скрадывал сумрак ненастного предвечерья. Двор утонул в дожде, деревья тихонечко дрожали под падающими каплями, а те стучали по жестяной кровле балкона, разбивались на тысячи брызг, пропадали в зелени травы, в цветах жасмина, стекали по стеклу, делая его похожим на отлитое мастером произведение, а мир за окном – на влажный и сонный мираж.

– "Ночь притаилась за окном, туман рассорился с дождем", – вполголоса напела Даша, вздохнула. – Знаешь, Олег, чего я очень-очень боюсь? Что завтра к тебе придет то, что взрослые люди называют «благоразумие», и ты... мы... мы больше не увидимся.

– Мы увидимся, девочка.

– Правда?

– Да. Мне хорошо с тобой.

– Мне с тобой тоже хорошо. Очень. Спокойно и просто. Только... Ведь бывает так, что...

– Бывает. Но не с нами.

– Ты можешь быть очень уверенным. И мне это нравится. – Даша внимательно посмотрела ему в глаза, сказала:

– Но выглядишь очень утомленным.

Олег лишь грустно улыбнулся в ответ:

– От одиночества я устал еще больше, чем ты от юности.

Грифа не оставляло беспокойство. Кажется, он предпринял все необходимые шаги и сделал все необходимые распоряжения, а все же, все же... Смутное ощущение чего-то неучтенного, упущенного не покидало его, отравляя существование. Или это просто дождь? В окно Гриф видел сочную темно-зеленую крону каштана. По правде сказать, Гриф терпеть не мог эти деревья-вампиры – кому пришло в голову засадить ими весь город? По-деревенски разбросанный и щедрый, в такие вот ненастные дни город походил на средневековую крепость – угрюмую, мрачную, тревожную, и было в этом что-то от уединенного безумия ноябрьского Петербурга.

Самое противное, что дел не было никаких. Оперативное и информационное обеспечение всех сделок по трубопроводам и по западным кредитам происходило столь скоро и качественно, что не оставляло доморощенным олигархам никаких иных шансов, кроме получения специально нарезанных и не слишком жирных кусков с монаршего стола. Все остальные вообще довольствовались крошками.

Но беспокойство не оставляло. Данилов? На его статью реакция была вялой: если что-то и зрело, то пока подспудно, тайно, как лава в вулкане. Но гора уже набухала, как нарыв, искала выхода, и он, Гриф, не знал, где и как прорвется эта непредсказуемая энергия. В Княжинске все тихо, как на погосте; все устоялось, устаканилось, утряслось, все поделено и расписано так, что и лезвию ножа не протиснуться, но... Гриф верил своему беспокойству. Олег Данилов, конечно, не фигура и даже не фигурант. И здесь Вагин прав: «стереть» его так же просто, как придушить подвального бомжа. Но он – индикатор. Кто-то же его проинструктировал. Или использовал. Нет, Гриф не верил в такие совпадения, как появление нужного скандала в нужном месте только по прихоти случая. Особенно в делах, касающихся нефти, газа, алюминия и – денег. Хотя... Парадокс состоял в том, что людишки чаще до крови собачатся и убивают себе подобных за самую мелкую мелочь, а вот когда речь идет о десятках или сотнях миллионов долларов, о миллиардах – здесь ни стрельба, ни взрывы не уместны. Можно ведь и «ответку» получить. А потому действует как бы негласный мораторий на убийство в среде самых-самых. Нет, бывают, конечно, и исключения... То – самолет рухнет при взлете, то – самосвал не сумеет разъехаться с лимузином на пустынной дороге...

Всякое случается. Ликвидации перестали быть демонстративными, но от того не сделались менее фатальными.

Впрочем, героев не осталось. Деньги покупают все. Погибают те, кто не понял: торг закончен, им сделано предложение, которое нельзя отклонить. В торгашеском азарте они продолжают нахваливать «товар» – свою партию, голоса своих избирателей, стоящие за ними миллионы и миллиарды долларов и – пропадают, убаюканные комфортом автомобилей, вышколенностью прислуги, мордоворотостью охраны, ласками любовниц, верностью сторожевых псов. Решение уже принято, и отменить приказ нельзя, как нельзя остановить селевой поток или лавину. И все искусство и жить, и выживать среди «сильных мира сего» состоит лишь в умении отличать крайнее предложение от последнего.

Гриф тряхнул головой. Что-то мысли сегодня были невеселые. Совсем невеселые. Дождь. Нужно заняться делами. Ибо Действие рассеивает беспокойство.

Да и... Если он, Гриф, прошляпит реальное вмешательство в здешние дела чужих – будь то отдельно взятые олигархи или госструктуры, никто не станет делать ему предложение, ни крайнее, ни последнее. В этой шахматной партии он тоже не фигура; его просто сшибут с доски ударом начальственного ногтя. А уж будет этот ноготь монаршим или лакейским – ему тогда станет без разницы. Покойники не тщеславны.

Гриф поежился. Сегодня с ним творилось нечто совсем скверное.

Предчувствие? К черту. Действие рассеивает беспокойство. Действие и ничего, кроме действия.

Гриф нажал кнопку селектора:

– Вагин готов к докладу?

– Да, Сергей Оттович.

– Пригласите.

Серый Йорик появился через две минуты. Застыл у стола как изваяние.

– Ну и как наши дела?

– Простите? – Вагин моргал белесыми ресницами бесстрастно и равнодушно.

– Ты ждешь конкретный вопрос?

– Да.

– Хм... А давай на этот раз поступим иначе. Сам распредели все по степени важности и – докладывай.

Вагин продолжал стоять бессловесным изваянием.

– У тебя проблемы со слухом?

– Нет. Просто...

– Договаривай.

– Вопросы делятся на те, что действительно являются важными, и на те, каковые выжными считает начальник.

– Все это казуистика. Я жду, Вагин, жду. И не нужно мне льстить – начинай с того, что т ы считаешь главным.

Вагин неуклюже кивнул – словно боднул головой на негнущейся шее неподатливое пространство.

– Статья Данилова нашла отклик. Пока лишь в изданиях холдинга Раковского.

– Вот как? – оживился Гриф. – И что дельного пишут?

– Кружат пока, как грифы над падалью, – произнес Вагин, смутился, и даже вечно пепельное лицо его стало цвета приваренного буряка. – Прощупывают почву, – поправился он.

– Грифы над падалью... Нефть и газ, мой дорогой Вагин, и их как легальный, так и э-э-э... негласный реэкспорт – это не падаль. Совсем не падаль, ты понял?

Нефть – это кровь, и вовсе не кровь экономики... Те-е-епленькая такая кровь живых людей... Солдат, заложников, бандитов, наемников, воинов ислама, офицеров удачи, флибустьеров наживы, рыцарей преисподней... Равно как и мирных граждан с любой из воюющих сторон, гибнущих под обломками домов с одинаковой болью, тоской и отчаянием. Даже не важно, что нефть, эта безликая, пряно пахнущая маслянистая жидкость, еще скрыта под шельфом Каспия – кровь за нее льется уже сейчас! Людская кровь! Алая. Впрочем, проливают ее не первый год и даже не первый век...