Бальзам Авиценны - читать онлайн книгу. Автор: Василий Веденеев cтр.№ 29

Кутергин смял бумажку и недоуменно пожал плечами: чушь какая-то! Но тут же расправил ее и поднес ближе к свету: да, он не ошибся! Среди дикой пустыни грубая стрела принесла в развалины древней глинобитной крепости записку на французском языке!..

– Они предупредили тебя? – Это был даже не вопрос, а горькое утверждение.

Федор Андреевич обернулся – старик сидел неестественно прямо, уставившись незрячими глазами в огонь, и напряженно ждал ответа.

– О чем ты? – Кутергин попытался изобразить недоумение, надеясь выиграть время: сначала надо переговорить с Денисовым.

– Не лги. – Слепец предостерегающе поднял руку. – Слух давно заменяет мне зрение: слышал же я стук стрелы и шорох бумаги. Слышал, как участилось твое дыхание. И здесь мой сын, а он не слепой. Я догадываюсь, что они написали тебе.

– Кто они?

– Кто? Ты еще молол и но понимаешь, что ткань жизни тоньше кисеи. Вправе ли я бросить тяжкий камень своей тайны на ткань твоей жизни– Скажи, они назначили срок?

– Да, два дня, – вынужденно признался капитан.

Старик притянул сына ближе к себе и о чем-то пошептался с ним. Потом обернулся к русскому:

– Ты должен сделать выбор. Оставшись здесь или взяв нас с собой, ты подвергнешь серьезной опасности себя и своих людей.

– Казаки храбрые и умелые воины, – ответил Федор Андреевич.

– Их очень мало, – вступил в разговор до того молчавший сын старика. – Пусть каждый из них герой, но их горсть!

– За этой горстью стоит могучая Держава! – запальчиво возразил Федор Андреевич.

Слепец горько усмехнулся и осуждающе покачал головой.

– Еше не было на свете государства, которое дорожило бы каждым своим подданным. Я слышал, много лет назад персидский шах подарил вашему царю алмаз за жизнь посла. А за вас вряд ли хоть что-то заплатят: вы просто бесследно исчезнете в пустыне.

Федор Андреевич подозрительно взглянул на старика – откуда ему известны подробности гибели русского посла Грибоедова? Кто же сидит перед ним: слепой мудрец-врачеватель или?..

– Ты знаешь обычаи шахского двора?

– Дворы всех владык одинаковы. – Старик пренебрежительно махнул рукой. – Так же, как и придворные: они разнятся лишь внешне. Лучше иди и подумай, что делать. А еще лучше – немедленно уходи вместе со своими людьми и оставь нас на милость судьбы.

– Как решать, не зная, какая грозит опасность?

– Смерть! – ответил слепец.

Кутергину вдруг стало страшно. Казалось, в темноте за полуразрушенными стенами крепости притаилось нечто огромное, зловещее и безжалостное, готовое обрушиться на тебя и задушить: медленно, изуверски наслаждаясь твоими мучениями и затягивая агонию жертвы в садистском сладострастии. Дрожащими пальцами он расстегнул ворот рубашки и помотал головой, отгоняя дурные мысли: бред, мистика! Любая опасность зрима и осязаема! Ему ли не раз бывавшему в бою, не знать этого!

– Ты не похож на человека, способного преступить закон, – сказал он старику.

– О каких законах ты говоришь? – вскинул голову слепец. – Есть законы светские, законы веры, законы природы, но не волнуйся: ни я, ни мой сын не преступили ни одного из них.

– Почему же тебя преследуют?

– Знания дают человеку не только силу, но и приносят страдания. Иди, урус, тебе нужно решать.

Капитан понял, что настаивать на продолжении разговора бессмысленно, и отправился к Денисову – стоило поделиться с ним новостями и посоветоваться, как быть. Пробравшись темными, запутанными переходами, он вошел в каморку Матвея Ивановича. Хорунжий не спал. Федор Андреевич присел на седло у покрытого попоной тюка, заменявшего стол, и молча протянул ему записку. Денисов повертел ее и вернул:

– Прости, но я в этой тарабарщине ни бельмеса!

Федору Андреевичу стало стыдно: зачем он обидел прекрасного человека? Мог бы догадаться, что хорунжий не знает французского! Так нет, совершил бестактность. Но… тогда получается, что из всех, кто находится здесь, французский знают только он и сын старика?!

– Это ты меня прости, Матвей Иванович!

– Ладно, – усмехнулся казак. – Дело говори.

Кутергин перевел записку и поделился своими сомнениями. Денисов слушал набычившись, тяжело глядя исподлобья. Потом уточнил:

– Что старик говорит? Кто за ним тянется, чьи людишки?

– Молчит, – развел руками Федор Андреевич. – Ждет нашего решения.

– Во-о-на, – протянул хорунжий. – Этого нам только недоставало! Оказывается, вот за кем охота идет, а я все голову ломал: зачем конные по пескам кружат? Значит, басурманы старика ловят? Убьют его, как пить дать, убыот! И сынка тоже. Я азиатские замашки знаю.

– Нужно решать, – напомнил капитан. – Пусть они не христиане, но можем ли мы оставить их без защиты?

– Здесь Азия! – Денисов многозначительно поднял палец. – Сами того не зная, в серьезные дела вляпаемся!

Не договорив, он покрутил головой и зло сплюнул в угол каморки: новые проблемы его не обрадовали. Не надо было быть бабкой-гадалкой, чтобы предположить, какое решение примет Федор Андреевич. С одной стороны, казак всем сердцем готов приветствовать его, но с другой – весь его опыт и присущая пограничному жителю осторожность призывали к обратному – бросить старика и его сына на волю судеб и уходить! Уходить чтобы вернуться в форт к назначенному сроку с данными для составления подробных карт.

– Если мы оставим их, степь и пустыня узнают: на русских солдат нельзя положиться, – тихо сказал капитан.

– Кто же расскажет? – вскинулся хорунжий.

– В первую голову те, кто убьет старика и его сына! Тем кто придет после нас, будет трудно завоевать доверие местных жителей. И можем ли мы уронить свою честь?

Федор Андреевич встал и протянул Денисову руку, предлагая скрепить принятое решение рукопожатием и поддержать его:

– До конца, Матвей Иванович?

Хорунжий помедлил, потом нехотя встал и пожал руку капитана:

– До конца, Федор Андреевич! Но выспроси у слепого, кто за ним гоняется и много ли у тех лихих людишек сабель? Без этого нам теперь никак!

– Хорошо, – согласился Кутергин. – Утром я с ним поговорю…

Обеспокоенный Денисов усилил караулы, однако ночь прошла спокойно, никто не потревожил русских. С первыми лучами солнца капитан был уже на ногах. Чувствовал он себя значительно лучше и решил немедленно поговорить со слепцом, но тот сам пришел к нему вместе с сыном и первым делом выполнил долг врача: осмотрел раны и сделал сеанс иглоукалывания. Когда процедура закончилась, Федор Андреевич послал Акима Епифанова за хорунжим, чтобы тот присутствовал при разговоре.

Матвей Иванович сел в сторонке, предоставив Кутергину вести беседу со стариком и его сыном.