Вечерний день - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Климман cтр.№ 40

Ситуацию со вчерашним наркотиком раз и навсегда разрешила та же самая Марина. Случайно услышав вопрос «сына» о бармене, она поинтересовалась, что их собственно интересует и, узнав, что прошлой ночью Платонов «попробовал» что-то именно здесь, рас­смеялась и сказала:

Это Валеркины обычные штучки, особенно если торговля удачно идет. Он смотрит, кто-то сидит такой, знаете, напыщенный и важный, весь из себя. В общем, зажатый человек. Ну и подсыплет чего-нибудь легкого, чтобы клиента, значит, отпустило. Обычно помогает.

В этот момент Марину куда-то позвали, а Владимир Павлович, поняв, что его здесь больше ничего не держит - информация в кармане и «сына» спасать не надо, скорее спа­саться от него, отправился на выход.

Сергей шел сзади и как-то неприятно и глупо канючил:

Ты мне так и не сказал, что там с Русланом и Львом? Ты их нашел? Где ключ? Они отдали?

Памятуя, что на совсем простой вопрос: «Почему тебе продлили командировку?» - «сын» растерялся и понес какую-то ахинею, Платонов, чтобы не городить стену между ними еще выше и мощнее, ничего не отвечал. Он не был готов к такому повороту дела и не решил пока, что можно говорить «шпиону», а что нельзя.

Единственное, чего ему реально хотелось сейчас, это развернуться и дать Сергею пощечину, но он понимал, что ничего хорошего из этого не выйдет. Получить из, казалось бы, ставшего тебе близким человека еще одного врага было больно и обидно. Владимир

Павлович вспомнил недавно ночью увиденный фильм, где все оказались шпионами, и вдруг понял, что теперь придется контролировать каждое слово, и почувствовал себя Штирлицем в Берлине в сорок пятом году.

Дома он ворочался на постели и заснул, когда уже машины по улице шли потоком. Разбудил его звонок Плюща.

Ты, Палыч, роман, что ли, крутишь? - заорал он в трубку вместо «Здравствуйте». - Ты дома-то бываешь теперь или у нее живешь?

В не проснувшейся голове мелькнуло: «Откуда он знает про Настеньку?», но тут же он осознал, что Плющ просто «гонит волну».

Российский антикварный рынок скорбит об утрате, - не унимался тот. - Нам тебя не хватает, как переднего зуба знаменитой киноактрисе.

Тьфу на тебя, - сердито отозвался Владимир Павлович. - Знаешь, Виктор, бывает такой возраст у человека, когда шутки о смерти начинаешь воспринимать слишком буквально.

Извини, - сбавил обороты Плющ, - совсем не хотел тебя обидеть. Просто пора за дело, совсем мы с тобой забросили это поле, оно скоро уже и плодоносить откажется. Или у тебя действительно случилось что-то серьезное?

Случилось? - Платонов потянул время, раздумывая над тем, не взять ли Плюща на освободившееся место помощника и наперсника, но потом вспомнил Махмуда, непонятную утечку информации и отказался от этой мысли. - Что может случиться у старого больного человека, кроме геморроя и радикулита? Давай-ка мы, Вить, все наши боевые планы отло­жим на время после Нового года, если, конечно, ничего важного и срочного не появилось.

Недовольный такой отсрочкой Плющ, которому, видимо, как всегда, а на праздники особенно, срочно понадобились деньги, что-то пробурчал и повесил трубку. А Владимир Павлович еще час ворочался с боку на бок, безуспешно пытаясь заставить себя заснуть. Потом встал и начал не спеша собираться на работу.

Выбираться из квартиры теперь тоже стало проблемой. Перед тем как выйти, Плато­нов несколько минут полностью одетый стоял у дверей, рассматривая в глазок лестничную площадку и слушая лифт. Странное сочетание радости и страха при возможной встрече с Анастасией не покидало его. Он готов был все отдать за то, чтобы повидаться с ней, и точно так же за то, чтобы не видеться. Опять и как всегда оказался прав Тютчев:

Увы, что нашего незнанья

И беспомощней и грустней?

Кто смеет молвить: до свиданья Чрез бездну двух или трех дней?

Тихой сапой он выбрался на площадку, удачно (или не удачно?), так никого и не встре­тив, и поехал в цирк.

Смену Владимир Павлович отработал по нынешним его делам почти что нормально, всего два раза заснул, едва не упав со стула.

На приглашение коллег попить чайку ответил вежливым отказом, сославшись на нездоровье. На самом деле он просто устал от людей за эти дни и хотел побыть в одиноче­стве. Толпа клиентов с шубами и куртками его не так раздражала, потому что была факти­чески не персонифицирована и воспринималась единой массой. А тут нужно было слушать, вникать, общаться. Хотя чаю для подогрева сил нужно было все же принять, и Платонов удовлетворился принесенным из дома термосом.

В антракте ему показалось, что вдалеке мелькнули знакомые усы Махмуда. «Этого еще не хватало», - в сердцах подумал Владимир Павлович.

Он спрятался за чье-то пальто и решил понаблюдать. Но ему не повезло, человек по торчащим усам, росту и ширине плеч был Махмудом, но лицом он никак не поворачивался.

Сделав шаг в сторону, чтобы посмотреть под другим углом зрения через соседнее окно выдачи, Платонов вдруг увидел стоящего возле его отсека мальчика лет десяти с номерком в руке. Лицо его было испуганным, а глаза завороженно следили за Владимиром Павловичем.

Тому стало стыдно, он вышел из-за вешалки и, не прячась, отдал мальчику его куртку, повесил номерок, а когда глянул в сторону Махмуда, никого похожего уже не было. Эта встреча-невстреча окончательно утомила Платонова. Он устал настолько, что впервые за много лет не стал мотаться на метро, а поймал машину и доехал прямо до подъезда.

Он автоматически открыл почтовый ящик, хотя уже много лет не получал ничего, кроме рекламы и сообщений о повышении цен за квартиру и услуги. На этот раз среди кучи хлама обнаружился еще довольно тяжелый конверт без адреса. Платонов без любопытства, скорее даже с ожиданием неприятного подвоха, раскрыл его и достал записку:

«Владимир Павлович, я, кажется, нашла и посылаю вам то, что вы просили. Денег не надо, я опять отдала „суку, руку, муку пьяную". Извините меня, дуру, за глупые вчерашние предложения и просьбы.

Марина».

Платонов перевернул конверт, и ему на ладонь скользнул странный металлический предмет, весь в завитушках и прорезях, и только по наличию необычных ушек он догадался, что это ключ от его шкатулки.

Он стоял на лестничной площадке у лифта и крутил в руках ключ. Получалось, что эту несчастную дурочку тоже убили. То, что записка написана не ею, сомнений не было. Несмотря на приближающийся склероз, Платонов точно помнил, что телефон свой, а также имя и отчество он ей не говорил. А адрес вообще никому не давал.

Кроме того, интонация интеллигентского сомнения в этом - «я, кажется», точное, даже изящное использование родившегося в их разговоре оборота - «суку, руку, муку пьяную» в записке не могли принадлежать Марине.

Конечно, в первый раз он увидел ее в студенческой общаге, но, во-первых, она могла там не жить, а просто зайти к кому-нибудь, а во-вторых, даже Литературный институт еще никого не научил писать. Тем более девочку, которая фактически живет в ночных клубах.