Спецназ обиды не прощает - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Костюченко cтр.№ 43

— Зачем же, — сказал Шалаков. — Вполне обоснованное.

— Ну, если так, то на вашем месте я бы попытался связаться с абонентом 19-00-76, - продолжал рассуждать Клейн. — Если Азимов скрывает чеченца, если он и вам врет, значит, он ведет какую-то свою игру. Прежде всего надо связать абонента «Митю» со мной, чтобы мы могли действовать вместе.

— Вот уж действовать предоставьте нам, — сказал Шалаков. — Теперь вот еще что. Предположим, речь идет не о чеченце. Предположим, речь идет о прокуроре. Это возможно?

— Нет. Невозможно, — сказал Клейн. — Причем тут Азимов? И потом, мои люди представления не имеют о прокуроре. С какой стати они вдруг начнут устраивать такой размен? Они просто курьеры. Они не знают ничего лишнего.

— Да я и не сомневаюсь, — сказал Шалаков. — Это я так, для профилактики.

— А скажите, Герман Иванович, — вмешался незнакомец, — эта система контроля за персоналом, она действует только здесь? Или в Санкт-Петербурге тоже?

— Она действует везде, кроме Питера, — сказал Клейн. — Я сам ее налаживал во всех филиалах.

— В Питере ее могли налаживать без вас, — сказал незнакомец.

— Наладить, — сказал Клейн.

— Что?

— Не «налаживать», а «наладить», — объяснил Клейн. — Извините, привычка. Привык поправлять, когда неправильно говорят по-русски.

— Я? Я что-то сказал неправильно? — удивился незнакомец.

— Лично я ничего не заметил, — сказал Шалаков.

— Ну и ладно, — сказал Клейн.

— Вы лингвист?

— Я же сказал, просто дурная привычка.

— Герман Иванович лингвист еще тот. Он всю жизнь командовал всякими нерусскими, — объяснил Шалаков. — А в армии русский язык главный предмет обучения. В армии последний чабан становится как Лев Толстой, в крайнем случае как Алексей. Такая важная штука, этот русский язык.

— Вы же сам не русский, — сказал незнакомец.

— Интересно, кто же я тогда?

— Как кто? Немец, очевидно. Фамилия, тип лица. Педантизм.

— Я русский. А вы, очевидно, турок, — сказал Клейн.

— Почему обязательно турок? — незнакомец натянуто улыбнулся и спрыгнул с подоконника. Шалаков привстал со своего стула, чтобы уступить место, но был остановлен небрежным взмахом руки. — Может, я такой же русский, как и вы.

— Может быть, — согласился Клейн. — Русским может быть и немец, и турок. Я не говорю уже о русских евреях.

— Тюрко-язычные народы, между прочим, тоже участвовали в формировании русской нации.

— Участвовали, участвовали, — сказал Клейн. — Все там поучаствовали.

— Что вы имеете в виду?

— Вы меня привезли сюда, чтобы поговорить о формировании русской нации?

— Почему нет? Нам интересны ваши взгляды.

— На мой взгляд, никакой русской нации нет, — сказал Клейн, стараясь не сбиться на издевательский тон. Ясно, что они втягивают его в отвлеченный разговор, чтобы притупить бдительность. Но он не должен показывать, что понимает их маневры. Он должен поддерживать светскую беседу. — Итак, на мой взгляд, русская нация еще только формируется. Уже лет так девятьсот-восемьсот. Все никак не сформируется. Все что-то мешает.

— Что, например? — спросил турок, расхаживая по комнате. — Влияние запада или заговор мирового сионизма? Или опять татаро-монголы во всем виноваты? И почему другим нациям никто не мешает?

— Строго говоря, русский — понятие скорее географическое, — сказал Клейн, уклоняясь от нежелательного развития темы. — Возьмем, к примеру, американцев. Это нация? Пока еще нет. Или другой пример. Зачем далеко ходить? Возьмем азербайджанцев. Я с ними пожил какое-то время и заметил, что они очень тщательно разделяют себя на племена. «Кубатлинские» чисто антропологически отличаются от «казахских», «шекинские» от «шушинских», я уже не говорю о «бакинских».

— Ну, это обычное явление в Азии, — заметил турок. — Никакой антропологии здесь нет, это просто результат деления на ханства. В Азии у народов принято называть себя по имени правящего рода. Или по месту проживания.

— Тогда все понятно, — сказал Клейн. — Тогда мы можем, наконец, достоверно расшифровать самоназвание азербайджанцев.

— И как же? — усмехнулся турок.

— Вы зря так иронизируете, — сказал Клейн. — Я знаком с историческими версиями. Но вот вам моя версия, которую вы сами и подсказали. «Азербайджан» надо читать как Азер-бей — джан. Корень — Азер-бей. То есть бей по имени Азер. А «джан» — это родовой суффикс. Получается — «земля Азер-бея» или «народ Азер-бея». А народ этот включал в себя и тюрков, и персов, и арабов, и евреев. Пройдитесь по любому азербайджанскому базару и посмотрите на лица. Там же такая смесь…

— Вам остается совсем немного, — сказал турок. — Остается найти в истории хоть малейшее упоминание об этом Азер-бее.

— Обязательно займусь этим, как только вернусь домой, — пообещал Клейн. — Кстати, почему обязательно Азер? Может, его звали Хазар? В честь него и море так стали называть. Должно быть, великий человек был. Но сейчас я не об этом. Я ведь начал говорить о формировании русской нации. Так вот, чисто лингвистически «русский» из той же оперы, что и «азербайджанец». То есть указывает на принадлежность к Руси, а не на этнические признаки. Это понятие историческое, даже политическое. Но не этнографическое. Это как партийность, что ли. Вы живописью не интересуетесь? Ну, все равно, поинтересуйтесь на досуге. Грек Куинджи, еврей Врубель, армянин Айвазовский — это великие русские художники.

— Интересная версия, — сказал Шалаков, тряхнув головой: он явно начал дремать от обилия научной терминологии. — Но Репин-то хоть чисто русский, или тоже какой-нибудь инородец?

— Не знаю, — пожал плечами Клейн. — К Репину я как-то равнодушен. Я просто хотел сказать, что русским надо считать того, кто служит России. Шотландец Барклай да Толли, немец граф Тотлебен, армянин Багратион — это великие русские полководцы.

— Багратион грузин, — сказал незнакомец.

— А вы все-таки турок, — усмехнулся Клейн. — Не удержались. Ну не может армянин быть великим полководцем, да?

— Я — тюрк, — сказал турок, остановившись. — Такой же тюрк, как миллионы татар и узбеков. Все тюрки — кровные братья. Так что вы можете считать меня узбеком. Или киргизом, или якутом, мне все равно.

— А мне вот не все равно, — сказал Клейн. — Я вот думаю, что татары больше русские, чем турки.

— Татарский язык принадлежит к тюркской группировке языков.

— Языки делятся не на группировки, а на группы, — поправил его Клейн.

— У нас общий язык, общая вера, — продолжал турок, слегка поморщившись в ответ на поправку. — Мы все братья. Татары, киргизы, якуты. А русские с татарами триста лет воевали, причем безуспешно. Золотая Орда когда-нибудь снова должна возродиться, по законам вашей, так сказать, диалектики.