Чего не прощает ракетчик - читать онлайн книгу. Автор: Максим Михайлов cтр.№ 67

— Вот, пожалуйста.

Извлеченный из самого дальнего кармана паспорт в синей дерматиновой обложке ложится в лопатообразную руку мента. Или у них тут полиция? Значит не мента, а как? Понта, что ли? Бред, бред… Соберись, что за дрянь тебе лезет в голову. Соберись и успокойся, может быть еще удастся соскочить на базаре, можно даже заплатить им сколько-нибудь. Должны же они брать взятки. Не могут не брать. Точно из той же породы ребятки, что родимые пэпээсники российской глубинки. Лишь бы не полезли в сумку. В сумке пистолет. Осознание этого обжигает, как кипятком, заставляя невольно вздрогнуть. В сумке незаконное огнестрельное оружие, более чем веское основание для задержания. А там достаточно простейших проверок, чтобы точно установить — ствол стреляный. После чего экспертиза четко укажет где именно и при каких обстоятельствах из него стреляли. А это уже гарантированный тюремный срок, а может быть и чего похуже, учитывая какое место в теневом мире занимал Гром. Да, удивил товарищ подполковник, нечего сказать. И раньше имел повадки волчьи, но что из того щенка вырастет со временем матерый волчара Севастьянов не мог даже предположить.

Сержант внимательно оглядывает каждую страницу паспорта шевеля губами в такт каждому прочитанному слову. Да он что, только по складам читать и умеет? Поколение ученое демократией? Напарник тоже тянет голову, заглядывает через плечо. Может все-таки пронесет. Страницу с фамилией уже перелистнули, сильно не заинтересовало.

— Кацап выходит… — медленно словно про себя бормочет сержант, но при этом выделяет «кацапа» такой значительной интонацией, что не услышать и не понять ее просто не возможно. "Не пронесет", — приговором бухает в такт в голове Севастьянова.

— Русский из России, — неизвестно зачем поправляет он сержанта.

Тот остро косится на него поверх паспорта, улыбается недобро, но послушно поправляется, соблюдая политкорректность.

— Оговорился, прошу извинить, — и привычным движением убирает паспорт в карман своего кургузого кителя. — Куда едем?

— В Днепропетровск, к родственникам. В отпуске я…

— Понятно, — сержант качает лобастой головой с таким видом, что сразу становится ясно, что ничего понятного в сказанном он как раз не видит, а наоборот все по его мнению насквозь подозрительно. — Что с собой везете?

Кивок на сумку служит более чем точным указанием, но Севастьянов все равно непонимающе округляет глаза.

— В сумке у тебя что?! — гаркает теряя терпение молодой, но тут же осекается под предостерегающим взглядом старшего.

— В сумке? — в голосе дрожит наигранное удивление. — Так, личные вещи. Свитер, белье…

— Покажите, — сухо требует старший.

— Это что обыск?! — хотелось продемонстрировать этим возмущенным вопросом и знание своих прав, и готовность их отстаивать, и грядущие жалобы и неприятности для патрульных, но голос подвел, дал «петуха» в самом начале фразы и от того прозвучала она неубедительно и жалко.

— Не… — благодушно сообщил молодой. — Досмотр. Мы просим показать, вы добровольно предъявляете… Никаких обысков.

Старший бросил на напарника одобрительный и вместе с тем гордый взгляд: "Во как! Моя школа!" Севастьянов тоже оценил непробиваемую красоту предложенной версии развития событий, если бы не пистолет на дне сумки, он давно бы уже плюнул на то, что все происходящее насквозь неправильно и унизительно и позволил бы им всласть покопаться в собственных грязных носках и теплых шмотках. Но пистолет все менял. Лезть в сумку ментам было категорически противопоказано.

— Мужики, ну вы чего? Я же ничего такого не сделал… Может договоримся как-нибудь?

Нет, не договоримся. В глазах старшего мелькнули тщательно скрываемые огоньки злого торжества. Нет, этот не упустит шанса лишний раз покуражиться над беззащитной жертвой, до конца будет гнуть свою линию из одной только вредности. Бывают такие люди… Конечно, на самом деле он ни в чем Севастьянова не подозревает, и далек от того, чтобы видеть в нем преступника, но вот продемонстрировать зарвавшемуся иностранцу свою власть, ясно дать почувствовать свое превосходство, этой возможности он не упустит. Что по сравнению с удовлетворенным чувством собственной значимости какие-то жалкие несколько гривен, что можно при удаче слупить с мелкого нарушителя порядка? Так, мелочь недостойная внимания.

— Содержимое сумки предъявите, гражданин, — в голосе лед абсолютной отстраненности электронного автомата.

Все, никаких переговоров, неформальных вольностей и уж тем более взяток при исполнении. Молодой недовольно покосился на старшего. Да, вот этот бы взял легко, не обременен лишними комплексами и манией величия, но к сожалению, командует в паре не он. Так что же делать?

Слышимый лишь Севастьянову отдающий насмешливой хрипотцой голос как по заказу ехидно хихикнул где-то внутри черепной коробки: "Действительно, и что же теперь делать? Ах, ах, какая проблема! Целых два злых мента… Целых два ни на что не способных зажравшихся скота, привыкших иметь дело только с пьяными и запуганными до полусмерти обывателями, и на этом основании чувствующие себя сейчас в полнейшей безопасности. Ну-ка, давай мы их слегка разочаруем…" Знакомая теплая волна начала подниматься из груди вверх, становясь все горячее и горячее, обжигающим крутым кипятком ударила в мозг, топя сознание в клокочущей ярости. С этого момента Севастьянов мог только наблюдать, как его тело самостоятельно движется, вовсе без его участия. Уголки губ сами собой расползлись в угодливой улыбке, а руки потянулись снять с плеча ремень сумки. Он еще успел поймать торжествующий блеск в глазах старшего, хотел крикнуть этому дураку, чтобы хватал своего напарника и бежал отсюда пока цел, пока у него еще есть такая возможность. Уже набрал полную грудь воздуха, чтобы хоть как-то попытаться предупредить этого ничего не понимающего идиота, но горло свело злой судорогой, не давшей выдавить из перекошенного подобострастной лыбой рта ни слова.

Левая рука одним четким движением раздернула отчаянно завизжавшую молнию, правая тут же нырнула внутрь, точно смыкаясь напряженными пальцами на удобно прыгнувшей прямо в ладонь пистолетной рукояти. Большой палец уверенно отщелкнул предохранитель. Приглушенный лежащим сверху толстым свитером звук вышел совсем неслышным, во всяком случае менты даже не дернулись. А дальше все было просто. Мстителю в который раз уже подчинившему своей болезненной воле Севастьяновское тело не составляло никакого труда расправиться с неповоротливыми и медлительными противниками. У тех не было никаких шансов, даже если бы они ждали нападения, даже если бы оружие находилось у них в руках, а не в отодвинутых аж на самую задницу для пущего удобства кобурах. Все равно они не имели ни малейшей возможности выйти победителями из этой короткой схватки. Не по зубам разжиревшим на сытной жратве и необременительной службе караульным псам, матерый хищник из дикого леса.

Старший еще успел насторожиться, успел почувствовать, что происходит что-то не то, случайно поймав в последний момент неправильный, блеснувший отточенной сталью взгляд странного мужика, российский паспорт которого, заставил обратить на него чересчур пристальное внимание. А потом все завертелось сумасшедшей каруселью. Сидевший на корточках перед раскрытой сумкой мужик неожиданно завалился вправо, прямо на придвинувшегося к нему вплотную Сему, жестко въехав тому плечом в пах. Напарник всхрапнул инстинктивно сгибаясь и хватаясь за промежность. А в стремительно вылетевшей откуда-то из недр сумки руке русского, удлиняя ее смертельной черной воронкой появился вдруг пистолетный ствол. Сержант инстинктивно качнулся назад, пытаясь уйти с линии выстрела, как в замедленной съемке наблюдая сложное и точное движение левой руки мужика. Описав короткий полукруг она походя дернула пистолетный затвор, загоняя патрон в патронник и уютно подхватила правую руку под основание ладони, бросая черную бездну дула прямо навстречу округлившимся от ужаса глазам сержанта. И тут же в глубине этой бездонной черноты ярко полыхнуло огнем неестественно алое дульное пламя. Грохота выстрела сержант уже не услышал, тупоносая девятимиллиметровая пуля попала ему точно между глаз, пробив череп на вылет и вынеся из затылка изрядный кусок теменной кости вместе с фонтаном плеснувших на серую в грязных разводах стену тамбура мозгов.