Акт возмездия | Максим Михайлов | страница 3 | LoveRead.ec

Пленный, Железяка и другие

Железяка смотрел в глаза сидящему напротив подростку, смотрел пристально, старался задавить, подчинить его уже одним взглядом, и явственно чувствовал, нет, не выходит. Дают сбой многократно апробированные выверенные как часы методики психологического давления. Не удается, хоть ты тресни выстроить в комнате для допросов нужную атмосферу. Нет контакта с этим пацаном, нет осознания в полной мере им роли в разыгрываемой пьесе. Вон, сидит, таращится, ни малейшего испуга в глазах, не говоря уж о раскаянии. Такое впечатление, что это он проводит допрос, а не наоборот. Железяка тяжело вздохнул, опуская взгляд в раскрытую перед ним папку дела. - Перегуда Максим Валентинович, - не то спросил, не то просто зачитал утвердительно. Тоже маленький, простенький, но тест, позволяющий оценить состояние допрашиваемого, проверить насколько нервничает, насколько не в своей тарелке. - Он самый, - с улыбкой подтвердил пацан, по-прежнему не выказывая ни малейшей нервозности. - Ну а я, Лымарь Вадим Сергеевич, следственный отдел Федеральной Службы Безопасности Российской Федерации. Вот так вот, без плебейского сокращения ФСБ, полностью, торжественно и веско. Действует обычно... Но не в этот раз... Ни один мускул не дрогнул, смотри-ка, выходит выдержка имеется... Или просто дурак, не понимает, что означает интерес ФСБ к твоей персоне... - Будем считать, что познакомились... - Очень приятно, - не преминул вставить свои "пять копеек" юнец. - Да? - Железяка изобразил на лице искреннее недоумение. - А вот мне, честно говоря, не очень приятно, Максим Валентинович. Я, лично, предпочел бы познакомиться с Вами при других обстоятельствах. Если не знаешь как себя вести на допросе, если не можешь по ходу действия выстроить свою линию, ту, единственную, что неминуемо и математически точно приведет к победе, к полному расколу противника, а допрашиваемый и следователь действительно противники, без всяких скидок, будь по-крайней мере безупречно вежлив, не показывай своей растерянности и беспомощности, не груби, не срывайся на крик... Тяни время, там посмотрим, прокачивай оппонента, старайся его спровоцировать на неподдельные глубинные реакции, проникай в его мозг, а там, глядишь, и нарисуется что-нибудь реальное... Максим в ответ на замечание следователя лишь пожал неопределенно плечами, мол, что ж теперь поделаешь. Так уж вышло... - Однако и наворотили Вы дел, Максим Валентинович, - в притворном сочувствии покачал головой Железяка. - Вам же всего шестнадцать, жизнь только на пороге, а по таким статьям, как у Вас вырисовываются можно лет на десять за колючку загреметь, если не на пятнадцать... Выйдете лет в тридцать, никому не нужный, без образования, без друзей, без связей... Вот собственно и финал, жизнь сломана на старте... Угораздило же Вас... - И не говорите, - ядовито ухмыляясь, подхватил Максим. - Это все дурная компания, влияние улицы и телевизионных передач, пропагандирующих насилие... Внутренне Железяка аж передернулся, ну что за наглец, еще и издевается, однако, на лицо эмоций не выпустил, вновь опустил взгляд в дело, выговорил неспешно: - Итак, что мы имеем: публичное разжигание межнациональной розни, незаконное изготовление и хранение взрывчатых веществ, покушение на жизнь и имущество с использованием этих самых взрывчатых веществ... Да, не плохой букетик для несовершеннолетнего... Максим кивал в такт перечислению, корчил страдальческое выражение лица, полное раскаяния, а глаза смеялись, поблескивая шалым лихим отсветом. Однако шалишь, сейчас мы тебя слегка раскачаем. - Ты палатку зачем взорвал, лишенец?! Там же люди были, только по случайности никто не погиб? Ты понимаешь, что в свои детские игры чуть реальную смерть не вплел, а?! Резкий немотивированный переход от того тона, в котором уже налажен разговор к совершенно другому, да еще эмоционально окрашенному, всегда выбивает собеседника из колеи, заставляет нервничать, раскрываться. Позволяет приоткрыть краешек той маски, что любой из нас машинально натягивает при контакте с другими людьми. Масок у человека много, для каждого случая разная, а вот что под ними... Эх, если бы всегда сразу знать... - Зачем взорвал?! А ты не понял, да?! Не понял?! - голос пацана аж вибрировал от прорвавшихся, наконец, наружу чувств. Железяка довольно потер ладони, мысленно конечно, ты гляди, проняло-таки. Ну-ка, ну-ка, теперь дожимать, только аккуратно, не переигрывая. - Ну, поясни мне, раз я такой тупой, а ты типа умный. Поясни! - в голосе тщательно выверенная доза "нерва" ровно столько чтобы попасть в унисон подскочившему на стуле парнишке. - Да я устал видеть этот черный беспредел! Устал, понимаешь?! Все мои дворовые друзья сели на гашиш, которым торговали эти суки! Все до одного! Кто не курил, те вечно синие от паленой водки, которую там же бодяжили! Я мимо спокойно не мог пройти, обязательно кто-нибудь из друзей, хороших знакомых был там и клянчил у меня денег на очередной коробок, на очередную бутылку... А эти откормленные, все в золоте, ржут, скоты, давай, мол, "борщи" налетай на отраву! Как можно было это терпеть? По мере того как изливались потоком гневные обличительные слова Максим выдыхался, голос переставал дрожать от волнения, становился тише. Наконец, полностью выпустив пар, он опустился обратно, на привинченный к полу табурет и скрестив руки на груди молча уставился в окно. По его внешнему виду было понятно, что парень уже жалеет о своей несдержанности и теперь готовится полностью замкнуться, уйти в себя. Об этом дополнительно свидетельствовали и скрещенные перед грудью руки - жест отстранения, любой психолог подтвердит. Железяка психологом не был, по-крайней мере никогда этой науке специально не обучался, но в плане практического знания людей, закономерностей их поведения и возможностей ими управлять, мог дать сто очков вперед любому дипломированному специалисту. Работа такая... - Руки опусти! И на меня смотри! Чего там, в окне увидел?! Сейчас годились и явная грубость и командный тон, лишь бы переломить еще не оформившуюся окончательно тенденцию, не потерять с пареньком контакт. Подействовало, скорее не из страха, а просто из рефлекторного желания подчиняться требованиям взрослого человека, Максим опустил руки на колени, и, всем своим видом изображая крайнее недовольство, все-таки сел прямо. Успех следовало закреплять, теперь самое время слегка подстроиться, показать некое сочувствие и заинтересованность. - Наркотой, говоришь, в той палатке приторговывали? - А то вы не знали! Еще пытается ершиться, но уже клюет на брошенную наживку, иначе вообще бы не ответил. - Конечно, не знал, откуда?! - как можно больше искренности в голос, и чуть-чуть, всего пару ноток обиды, за высказанный в возгласе паренька сарказм. - Наркотой у нас в стране ОНОНы занимаются, ну, обычные менты при случае интересоваться могут. А я-то боевой пес, мой профиль террористы, шахиды там всякие, наемники арабские... Это удачно ввернул про шахидов и арабов, должен зацепиться, должен... - Вот и ловили бы чурбанов, которые дома взрывают, а не тех, кто, наоборот, с ними борется! - А ты, значит, с чурбанами борешься? - Ну вроде того... Мнется, уже настроился соскочить с неудобной темы, нет, братец, шалишь! - Выходит ты у нас этот, как его... - Железяка замолкает, и даже шевелит в холостую губами, изображая напряженное вспоминание трудного слова. - Скинхед, да? Вопрос ключевой, признается или нет? В принципе формально это признание ему ничем не грозит, быть скинхедом не преступление. Пока по-крайней мере... Однако такое признание ничего не значит для следователя только на первый взгляд. На самом деле зацепившись за него, можно будет потом вытаскивать остальных членов группы. Скинхедов одиночек не бывает. Ну, да или нет? Однако вместо ответа Максим неожиданно разражается вполне искренним смехом, громким и заливистым, от души, чуть с табурета не падает. Железяка откровенно сбит с толку, и только многолетняя выучка спасает, не дает показать замешательства. Что за нетипичные реакции, откуда такое бурное веселье? Наконец арестант отхлюпал носом последнюю радость, перестал молотить себя ладонями по ляжкам и более-менее успокоился. - Ну и что нас так рассмешило? - с кислым выражением лица спросил Железяка. - Да так, Вадим Сергеевич, мелочь... - Что за мелочь? - Ничего, - Максим опять сдержанно хрюкает в кулак. - Вы себя в зеркало давно видели? - Не понял... - А тут и понимать нечего. Вот я тут сижу перед вами, татуировок скиновских на мне нет, башка тоже не бритая. А напротив такой здоровущий мужик, с головой на бильярдный шар похожей, этак заговорщицки спрашивает, не скинхед ли я. Ну, не смешно разве? - Смешно, - деревянным голосом произнес Железяка, невольно проводя рукой по гладко выбритой голове. Да уж, поддел, малолетка, ничего не скажешь. Зато несколько разрядили атмосферу. Ладно, похоже, сегодня мы уже ничего нового не добьемся, пара закруглять. - Хорошо, Максим, поговорили мы с тобой, посмеялись... Информацию твою про наркотики я обязательно проверю... Теперь несколько формальных вопросов. Паренек насторожился, весь подался вперед, напяжен, готов к подвоху. Хитер, гаденыш, но мы хитрее... - Вместе с кем ты задумал и осуществил подрыв торговой палатки? - Один. - Один, бля, сам, бля, без ансамбля! Врешь ведь... - Нет, честно, действительно сам, один... - Не верю, но пока пусть так, кстати, учти, за сотрудничество со следствием можно получить неплохую скидку. А можно даже статью слегка поменять, так чтобы срок полегче вышел. Подумай... - Хорошо, подумаю. Слишком быстро, с готовностью, лишь бы отстали, видно, все уже решил для себя, ни фига он думать не будет, пока реально на нарах не окажется лет на десять. Пионер-герой, блин! - Откуда взрывчатка? - Сам сделал. - Вот как? Ты что химик? Профессиональный диверсант-подрывник? Чего ты мне тут тюльку травишь? - Да, ладно, Вадим Сергеевич, это Вы как из леса выбрались. Сейчас в интернете, что хочешь найти можно, вплоть до рецепта атомной бомбы, не то что простенький аммонал. Ага, аммонал, значит, надо уточнить у экспертов, что там реально взорвалось, потом если что припомнить ему, хотя тут вряд ли проколется. Кстати, может и впрямь не врет, сейчас какой только гадости в свободном обращении не найдешь: справочник диверсанта, пособие для террориста, тьфу, пропасть! - Ясно, собственно это все, что я хотел от тебя услышать, на первый раз. Подробности будем уточнять при следующей встрече, мы теперь часто с тобой будем видеться. В хате-то как, нормально? Не обижают? - Кто обидит-то? - Максим недоуменно пожимает плечами. - Я ж малолетка, отдельно сижу, вообще без компании... - Ты смотри, как тебе повезло... А так попал бы в черную хату, или к извращенцам каким, могло и плохо быть... - Намекаете? - глаза арестанта опасно сощурились. - Боже упаси, - покачал головой Железяка. - Только всякое бывает. К примеру, СИЗО переполнен, все хаты забиты, люди в три смены спать вынуждены. А тут шестнадцатилетний лоб как король в одиночку сидит! Поди, никто начальника тюрьмы не осудит, если он к нему пару тройку соседей подселит. А уж кого селить, славян, или черных, куму и вовсе без разницы, у нас законы всем нациям равные права гарантируют. Так что могут, к примеру, трое черных беспредельщиков соседями оказаться. Легко... На протяжении всей тирады Максим внимательно всматривался в Железяку, оценивающе так, словно прицеливался. - Напугать решил? - хрипло произнес он, когда следователь замолчал. - Так можешь, не трудиться, не выйдет. Слыхал я про ваши пресс-хаты и прочую гнилуху... Не страшно, пусть насмерть забьют, но одного с собой на тот свет точно утяну... И такой мрачной уверенностью повеяло в этот момент от паренька, что многоопытный следак почуял вдруг себя не в своей тарелке, настолько вылетел из привычной колеи допроса, что даже признал это вслух. - Странный ты арестант... Не часто таких увидишь... - А я не арестант, Вадим Сергеевич. Арестанты ваши мелочь по карманам тырят, да по пьянке дружков ножами пыряют... А я из другой колоды. Я солдат, хоть и пленный... И я, в отличие от них, на войне... Прозвище свое, капитан Лымарь получил давно, практически сразу после того, как еще совсем зеленым лейтенантом пришел на работу в территориальный отдел, самым обычным оперуполномоченным. Уже тогда старшие товарищи с удивлением обнаружили в Лымаре фанатичную веру в силу и разумность приказов и ведомственных инструкций и, хуже того, несгибаемую волю к их исполнению. А еще он абсолютно не умел отступать и останавливаться на полдороги. В любое порученное дело Лымарь вцеплялся зубами, что твой бульдог, и уже не выпускал, пока не доводил до ясного логического завершения. При этом идти на компромиссы, договариваться с кем бы то ни было, даже с собственным начальством молодой лейтенант не желал в принципе, уповая на железную правоту буквы закона и ведомственного параграфа, чем повергал иных начальников в ступор. Железякой его впервые обозвал заместитель начальника отдела. Случился этот исторический момент после того как банда катал-наперсточников, работавшая под его негласным покровительством в полном составе отправилась за решетку потому как, к несчастью своему являлась ответвлением кавказского преступного сообщества. Сообществами у нас занимается ФСБ, обычной милиции они не по зубам, поскольку от обычной преступной группы отличаются разветвленными связями в органах государственной власти, да и в самой милиции в том числе. Но ФСБ организация весьма специфическая, цели ее туманны, методы не подлежат широкой огласке, а результаты работы порой сказываются лишь через много лет после окончания. Пользуясь этим, на рубеже второго тысячелетия у некоторых работников закрытых контор стало модно, вульгарно выражаясь брать правильных бандитов под крышу. Выигрывали от этого все: бандюки начинали бандитствовать аккуратно, с оглядкой на куратора, лишний раз не борзели и не беспределили, простым гражданам выгода на лицо, в свою очередь сами работники ножа и топора, приобретали некую респектабельность и общественный статус, надежно прикрывались от поползновений чересчур ретивых милиционеров упрятать их за решетку, ну а рыцари плаща и кинжала взамен получали весьма существенную прибавку к скудному государственному содержанию, плюс возможность как сказал один интеллектуал из их рядов "решать государственные задачи не государственными методами", то бишь при нужде подтянуть для выполнения специфических поручений десяток другой коротко стриженых молодцев с бейсбольными битами, а то и помповыми ружьями. Ну и иерархия, какая-никакая, само собой установилась, к примеру, ежели разрабатывали серьезную группировку областного значения, то делом занимался лично начальник территориалов, он же в итоге и курировал главного пахана, вора в законе, или авторитета, а уж составные звенья преступной империи давались на откуп более молодым коллегам, и они уже работали с ними. Так две пирамидальных структуры взаимопроникали друг в друга и объединились, чтобы потом уже жить душа в душу. Все бы хорошо, но вот в инструкциях, директивах и приказах директора ФСБ, о таком методе работы с организованной преступностью ничего не говорилось. А вовсе даже наоборот утверждалось со всей непреложностью, что вор должен сидеть в тюрьме, а террориста положено мочить, пусть даже в сортире. Такая вот генеральная линия. Не поспоришь. А никто и не спорил, просто пропускали мимо ушей по умолчанию. А вот лейтенант Лымарь пропускать мимо ушей и читать между строк не умел. От того и вышел конфуз, когда подкинули ему в разработку группу мелочевки - кидал-наперсточников, работавших в самом низу очередной преступной империи. А он вместо того чтобы тихонько прижать слегка обнаглевших к тому времени хлопцев, чтобы особо не беспредельничали лохов разводя, да потом кормиться с их благодарности, процент от выигрышей получая, взял да и слил всю гоп-компанию в отделение милиции по подведомственной территории. Те, естественно в легком обалдении, от того, что в разбор полетов подведомственной их епархии шушеры вмешались ни с того, ни с сего "старшие братья", быстро и качественно довели дело до суда. Так что несколько охмуревшие от таких крутых раскладов лохотронщики в себя прийти не успели, как уже огребли по пятерке в зубы и отправились осваивать зауральские просторы нашей необъятной родины. Скандал вышел тот еще, главпахан, даже попенял слегка ФСБешному куратору, за такую активность его человечка. Оно ведь как, весь преступный авторитет на слове держится, а коли слово твое фуфлом обернулось, какой же ты после этого вор в законе? Кто с тобой дело иметь будет? А то долю с работы брал, защиту от ментов обещал, пыль в глаза пускал, мол, не кто-нибудь, само ФСБ в обставе. И что на деле? Босый хрен, и реальные срока для пацанов. Не, непорядок! За такие косяки и короной ответить можно. Ну да не дошло до этого, само собой. Не тот уровень пострадавших, чтобы претензии законнику предъявлять. Рты заткнули, да отправились тайгу лобзиками брить, но осадок неприятный от истории остался. Оно же как, все с мелочей начинается, сегодня пристяжь мелкую из-под тебя замели, завтра за самим прийти могут... Все с малого начинается... Но замяли, добазарились... Утверждали злые языки потом, что даже месячной доли своей с теневого бизнеса начальник территориального отдела за тот косяк лишился, претензию закрывая... Но языки, они на то и злые, чтобы чего попало на порядочных людей клепать, веры им, понятное дело, никакой... А Лымарю, кстати, за это ничего не было. Ну, совсем ничегошеньки, даже благодарность начальник объявил, за умелое раскрытие, добросовестность, старание и еще что-то там подобное было, что обычно в таких случаях пишут. Вот только с тех пор начали с лейтенантом разные неприятности происходить, даже не то чтобы неприятности происходили, а скорее приятности обходили стороной. В очереди на квартиру он вечно последний оказывался, хоть и стоял в ней не первый год. И все абсолютно законно, то льготники впереди, то ветераны, то матери-одиночки, то еще кто... Не поспоришь... Как командировки на учебу или курсы переподготовки, где и жить в бараке, и в зарплате потери, так он обязательно в списках. И тоже все правильно, перспективный офицер, резерв для повышения, кому же еще ехать? А если какая внеплановая премия обломится, или поощрение какое, от высшего командования угрожает, так Лымаря среди награжденных не отыщешь, и тоже все объяснимо: там бумажку вовремя не подшил, здесь что-то недооформил... Непруха, в общем, пожизненная... - Невезучий я какой-то... - раз во время очередных плановых посиделок глотнув лишка водочки, пожаловался лейтенант на судьбу. - Глупый, а не невезучий, - резонно поправил его случившийся рядом зам. начальника. - Гибче надо быть по жизни, тоньше... А так как ты, то конечно... Эх горе ты мое... Железяка... С тех пор как прилипло Железяка, да Железяка... А он и не обижался, чего такого, прозвище, как прозвище... Иногда можно даже в нем нечто уважительное разглядеть... Если напрячься... Майор в милицейской рубахе с расстегнутым по жаре воротом и металлической блямбой дежурного на кармане, глянул на него сквозь стекло аквариума с выражением смиреннейшего христианского долготерпения на лице. Сразу было понятно, что ничего хорошего от общения с внешним миром этот человек давно уже не ждет, а все посланцы этого самого мира, приходящие к отделяющей от него дежурку границе из хрупкого стекла до сих пор приносили одни лишь проблемы. Так что надеяться на то, что именно этот визитер вдруг станет счастливым исключением из сложившейся закономерности, по меньшей мере наивно. - Слушаю Вас, гражданин, - дежурный заранее страдальчески закатил глаза, готовясь выслушать очередную душещипательную историю о злобных негодяях ни за что, ни про что обидевших честного человека. С другими историями сюда не ходили. Однако на этот раз он ошибся. Вместо приветствия наученный опытом общения с подобными типами Железяка, приставил к стеклу ФСБшную корочку. Дождался, пока дежурный внимательно прочтет название конторы и сверит фотографию с предъявляемой личностью и все так же молча, убрал удостоверение в карман. - А, "старший брат", пожаловал, - кисло произнес майор, глядя поверх головы Железяки куда-то в бескрайние просторы Вселенной, энтузиазма в его голосе еще поубавилось, хотя минуту назад Лымарь мог бы поспорить, что это уже невозможно. - Ну и что привело? Понять дежурного было можно, хуже, чем визит очередного заявителя под конец и так вымотавшего за сутки все нервы дежурства, может быть только вот такой вот заход представителя смежной конторы, имеющей весьма широкие и туманные полномочия. Между милицией и ФСБ издавна существовал достаточно обоснованный антагонизм. Взаимная нелюбовь начиналась с того, что замордованные рутинными бытовухами менты, как правило, разогнуться не могли, постоянно копаясь в грязи кухонных разборок, мелких краж и пьяных ссор закончившихся убийствами, в противовес им "эфэбы" занимались более штучными делами высокого полета, не имели такой бешенной текучки, не жили в постоянном цейтноте, посматривая на коллег из параллельного ведомства свысока, как на рабочую скотинку. А кроме того никак нельзя сбрасывать со счетов весьма нервирующие положения закона о ФСБ, запрещавшие задерживать представителей этого ведомства, досматривать или останавливать их транспорт и фактически выводившие ФСБшников из-под юрисдикции обычных ментов. Надо заметить случалось, что "эфэбы" этим активно пользовались, умудряясь плевать на правила дорожного движения, устраивать безнаказанные дебоши в кабаках, да просто разговаривать через губу с остановившим инспектором или патрульным. Ну и конечно, отнюдь не добавляло симпатии и то обстоятельство, что те из ФСБшных оперов, что разрабатывали организованные преступные группировки, частенько выходили на их связи в милиции и, случалось, беззастенчиво валили решивших подзаработать коллег, невзирая на то, что и у самих рыльце частенько бывало в пушку. Ежу понятно, что в свете вышесказанного отношения между конторами были куда как не простыми... - Мне нужно побеседовать с оперуполномоченным, который обслуживает улицу Фрунзе, дом 16, - как можно бесстрастнее произнес Железяка, придавливая дежурного тяжелым, не сулящим ничего хорошего взглядом. Тот покачал в ответ головой, сохраняя на лице тщательно отрепетированное выражение "как вы меня все достали", но, тем не менее, развернулся на вертящемся кресле куда-то вбок, крикнув в глубину дежурки: - Миха, глянь там, Фрунзе 16, чья земля? - Блинова, а что такое, Николаич? - Да хер его знает, вот "смежники" чего-то интересуются... - Да пошли их в задницу, вместе с их интересами! Задолбали безумные внуки Дзержинского! Дежурный довольно покосился в сторону Лымаря, сделавшего вид, что последней реплики его невидимого собеседника он в упор не слышал. - Фрунзе 16, земля капитана Блинова. Он должен быть у себя, так что сейчас свяжемся. Что ему сказать? По какому вопросу? - Скажите по взрыву палатки, следователь ФСБ. - Ну, надо же, сам товарищ следователь, - вновь клоунски закатив глаза в притворном почтении, дежурный потянулся к телефонной трубке, но, так и не закончив движения, отдернул руку. - Стоять, Зорька! Ну, надо же, на ловца и зверь бежит! Тормози, Андрюха, вот тут тебя товарищ дожидается! Вылетевший пулей с ведущей наверх лестницы плотно сбитый крепыш, остановился так резко, словно налетел на невидимую стену, не стесняясь незнакомца, продемонстрировал дежурному вскинутый вверх средний палец и лишь потом развернулся к Железяке. - Вы ко мне? По какому делу? - Может, для начала познакомимся? - Может. Капитан Блинов, старший опер. Крепкие пальцы сжали на секунду ладонь Железяки стальными тисками, демонстрируя недюжинную физическую силу их обладателя, но тут же расслабились, не переводя демонстрацию в откровенное давление. Лымарь улыбнулся, он оценил и это пожатие, и по-боксерски свернутый на сторону перебитый нос опера, и прямой уверенный взгляд. Да, похоже, одного поля ягода. Нормальный, знающий себе цену мужик, при случае и в бубен закатать может, зато подлян и тихих подстав от такого точно не жди. - Капитан Лымарь. ФСБ. Отдел по борьбе с экстремизмом. Железяка не любил уточнять в каком именно подразделении он служит, как правило, прикрываясь довольно емким понятием - следователь. Уж больно неоднозначной бывала реакция на недавно сформированную структуру. Честно говоря, ему и самому не слишком нравилась новая должность, но тут уж что поделаешь, перевели и не спросили, прежний начальник еще и перекрестился вслед. Слава Богу, мол, избавились, наконец. - А, как же, как же... Наслышан. Охотники за приведеньями? Железяка со вздохом кивнул, ну вот оно начинается, шуточки и смешки, так и знал ведь. На самом деле над "экстремистами" не смеялся только ленивый. Огромный штат сотрудников сформированных по директиве свыше отделов, брошенных на борьбу с этим злом, откровенно скучал, не зная, чем себя занять. Вроде и должности хорошие, и сетка тарифная выше, чем на прежнем месте, вот только бороться оказалось не с кем. Ну не было экстремистов в поле зрения, не водились... От того и "охотники за приведеньями", вроде и борются с кем-то, а вроде и не видать никого... Приведенья, не иначе... Многие сотрудники, особенно в принудительном порядке переброшенные с линии антитеррора, были от происходящего, мягко говоря, в недоумении. - Ну, приведенья там, или нет, не нам с тобой решать, - Железяка принужденно улыбнулся, сглаживая наметившуюся было неловкость. - Ты лучше скажи, Фрунзе, 16 твоя земля? - А так ты по взрыву ко мне? Они как-то легко само собой соскочили на "ты", видимо интуитивно почуяли некую общность характеров, не подразумевающих дипломатических реверансов и лишних церемоний. - Ну да, там пацаненок-подрывник, пробиваем на принадлежность к националистическим и фашистским организациям... - Чего? - опер, не сдержавшись, прыснул откровенным смехом. - К фашистским организациям? - Чего ты угораешь? Все серьезно, на самом деле... - даже слегка обиделся на него Железяка. - Чего угораю? Пойдем, я тебе наглядно покажу. Пойдем, пойдем, не бойся... Блинов ухватил его за рукав и буквально потащил мимо дежурки в маленький полутемный коридор. Тусклая лампочка ватт на шестьдесят не больше едва освещала ободранные прутья камер обезьянника. - Ну и? - Что и? Ты сюда погляди, видишь? В первой камере мелькнули горбоносые кавказские лица, без интереса проследившие за фигурами офицеров. К лицам прилагались суровой комплекции, мускулистые торсы. - Табасаранцы-барсеточники, - прокомментировал увиденное Блинов. - Три брата. По-русски более-менее говорит только старший. Остальным двоим на допросах он переводит, иначе не понимают ни хера, сволочи. За счастьем с гор спустились. Только для них счастье это как? - Как? - Железяка не понимал, куда клонит оперативник, потому даже не пытался угадать. - Когда можно отнять, что понравилось и самому на пику не сесть, вот как. Они же дикие, про какой-то там уголовный кодекс в жизни не слышали. Ты прикинь, они на допросах удивляются, когда им говорят, что они нехорошо поступали, когда барсетки у лохов отнимали. У них же как, в этой Табасарании, или откуда они там? Понравилась вещь, попробовал отобрать, тут же в бубен получил от хозяина и успокоился. Или хозяин в бубен получил, тогда вещь по праву твоя. Все ровно, закон гор, понимаешь. То есть если ты слабый и безоружный, то любой встречный тебе господин и хозяин. Ну и здесь они тот же порядок навести пытались. Не со зла, просто думали, везде так положено, понимаешь. А раз здесь мужики по большей части с собой ни ножей, ни стволов не носят, так здесь рай на земле для настоящего джигита. Раздолье! Так говорю? Эй ты, рожа! Один из здоровенных табасаранцев что-то недовольное проворчал в ответ на своем языке, что именно Железяка, конечно, не понял, да это было и не важно. - Дальше пошли. Видал? Это вообще примечательная личность. Аликперов Саид, как-то там не помню, оглы. Здорово, Саид, как тебе отдыхается? - Ай, плохо, началнык, отпустыл бы ты меня. Я тибе деньги бы дал, а? Не обращая внимания на столь заманчивое предложение, Блинов вновь развернулся к Железяке. - Этот фрукт тут таксистом нелегальным подрабатывал. Бомбилой. Но это бы еще ладно, так он, что вчера учудил. Тормознул его товарищ один, причем не слабый такой товарищ, чиновник городской администрации и не из последних. Уж не знаю, чего его понесло на частниках кататься, но факт. Так вот, приезжают они в адрес, куда тот заказывал, пора рассчитываться. Чиновник достает из бумажника "штуку", ну не было у него денег меньше и тянет этому. Тот естественно "сдачи нету, брат, да, поменьше давай". А поменьше нет, и что делать? Тот начинает сердиться все ж номенклатура, прыщ на ровном месте, отчитывает Саидушку, мол, это твоя проблема, что сдачи нет, мол, иметь надо. Ну и доотчитывался на свою и мою, кстати, голову. Двинул ему Саид пару раз в носопырку, забрал мобильник, это типа в счет проезда и выкинул из тачки. Ну а сам довольный поехал дальше бомбить. Ты прикинь, да? Совершил, по сути, разбойное нападение и спокойно поехал себе дальше работать, не прятаться, не следы заметать, знаешь почему? - И почему? - Да потому что у него в голове понятие "преступление" не укладывается. Потому что дикий он и искренне считает, что кто сильнее, тот и прав. Его так с детства мама с папой обучили. Только мама с папой в богом забытом кишлаке жили, там может, только так и надо было. А он-то лишенец, сюда приехал, среди нормальных людей жить по тем же правилам. Врубаешься? - Ну, вроде... - Вот тебе и вроде! И это только за сегодняшний день, вчерашних уже кого выпустили, кого в СИЗО слили, но можешь мне поверить, одна чернота сплошь, а завтра еще столько же будет, понял? Да, я сам скоро фашистом стану с такой работой! А ты говоришь... - Да, ничего я не говорю... - попытался было невесть почему, оправдаться перед опером Железяка. Но тот лишь рукой махнул, даже не слушая. - Прикинь, и это я, которого худо-бедно ксива в кармане защищает, да и пистолет иногда в придачу под мышкой висит. А простым людям каково? Пацану этому, каково? Не удивительно, что их то рвут, то режут, терпение-то у народа тоже не беспредельное... А как чего, они к нам же и бегут, спасите, помогите, скинхеды, суки, убить хотят! - Там, в палатке, говорят, наркотой промышляли... - осторожно попытался направить разговор в нужное русло Железяка. - Кто говорит? Всю запальчивую искренность и порывистость с Блинова как ветром сдуло, глаза превратились в узкие щелочки-амбразуры и из их глубины, Лымаря как рентгеновским лучом просветил внимательный пристальный взгляд. - Да не ершись ты, не рою я под тебя... Пацан этот на допросе сказал, Перегуда... Просто у тебя перепроверить хотел, ему, понятно, сейчас веры нет... - А ты, мил человек, не пишешь ли часом наш разговор, а? - Ну, брат, ты даешь... Фильмов про Джеймса Бонда пересмотрел, - искренне улыбнулся Железяка. - Нет, не пишу, конечно. Так говорим, без протокола... - Ага, знаю я вас, конторских... - Ну, конторские, конторским рознь... - Рознь-то, может и рознь, только все равно с одной руки кормитесь... - Ладно, задолбал, так расскажешь, или нет? Еще несколько секунд Блинов испытующе рассматривал его, потом сдался, демонстративно махнул рукой, мол, была, не была. - Там собственно и рассказывать особо нечего. Так инфа непроверенная от барабанов, ничего конкретного с доказательной базой нет. - Ну, так я и не судья, мне доказы твои без надобности, джентльмены на слово верят. - Ну-ну, джентльмен, ладно, слушай раз так... А лучше, пойдем-ка на улицу, покурим, что-то ухи уже без никотина пухнут... - И то, правда, - подыграл некурящий Железяка. - Заодно и сигареткой угостишь. - Вот вечно вы так, лишь бы на халяву чужого урвать! Они устроились на ободранной деревянной лавочке со спинкой под окнами отделения, и Железяка принял от опера мятую дешевую сигарету, но, так и не решившись закурить, лишь задумчиво крутил ее в пальцах. Блинов, казалось, этого не замечал, увлеченный рассказом. - Короче, у этих палаток, хозяева мигрелы, еще после абхазских разборок сюда подались. А в последнее время у них начали кое-какие контакты с таджиками прослеживаться. Ну не с гастерами само собой, а с теми, кто повыше. Сначала не понятно было, что там за интерес. А потом просекли, они их точку с паленой водкой, под сбыт дури приспособили. Одно от другого недалеко ходит, это любители по вене двинуться, сами по себе тусуются, а те, кто от анаши, да гашиша прутся, они и под водочку накуриться могут, так больше по дурной башке долбит. Вот значит и произошло слияние интересов преступного интернационала с чаяниями клиентов. Клиентов, кстати, было завались, даже не думал, что у меня на районе столько любителей этого дела. Ну и молодежь, конечно. Эти же друг перед другом красуются, дурачье. А слабо косячок долбануть? Ни хера не слабо! Ну, давай! А этим, что? Этим в радость, бабло капает, все довольны... - И ты так спокойно это сейчас рассказываешь? Ты же мент, сам-то куда смотрел? - А ты на меня глазки-то не прищуривай, пуганный! - в тихом голосе опера резанула настоящая злость. - Или ты не знаешь, что мы только псы цепные? Есть команда "фас" рвем, нет команды - не тронем. Так вот, про эту тему не то что команды не было, даже наоборот рекомендация прошла негласная, лишний раз людям жизнь не осложнять. Понял? В доле кто-то был из верхних... Отстегивали они кому-то... Потому и барыжили так в наглую. Или ты думаешь, у нас наркоту можно просто так продавать? Иди, попробуй, продай, хоть просто конопли сушеной коробок! Мигом на нарах очутишься, причем очень и очень надолго, а кроме коробка этого несчастного еще семь вагонов с прицепчиком на себя возьмешь, все нераскрытые висяки соберешь, ты уж мне поверь. А эти чуть ли не на прилавок забитые штакеты клали с ценником, прикинь теперь, кто у них крышей был. Сообразил? То-то... - Ладно, здесь понял. Матросовы сейчас не в моде, да и не за что на амбразуру бросаться... Ну а потом-то, чего это дело не поднял, уже после взрыва? Там-то уже кто мешал, один хрен фирма больше бабла не приносит... - Блин, "экстремист", ну ты прям как дитя, или прикидываешься? - Блинов от избытка чувств звонко хлопнул себя ладонью по ляжке. - И что бы было? Если бы я под этот подрыв еще тему с наркотой подвел, то этот Перегуда куда бы попал, в народные мстители? В Робин Гуды, блин? А куда бы потом меня начальство отправило, как думаешь? На заслуженный отдых без пенсии? Чтобы понимал в дальнейшем генеральную линию партии, а? - Нет, ну что ты так мрачно, говоришь же, не скинхед он, не фашист, нормальный парень... - Вот то-то, что нормальный. А у нас сейчас линия другая, у нас сейчас в моде не нормальные ребята, а пидоры и жополизы, чтобы в общем стаде, чтоб равнение держали. Как бараны, понял? Их на бойню, а они бе-е, и вперед, четко держа строй. Опять же интернационализм и толерантность. Одно дело если бы он русских бандюков взорвал, там еще как-то туда-сюда, а тут явный скинхед, фашист и как это у вас там еще называется? В конце концов, кто здесь борется с экстремизмом, ты или я? Что я тебе элементарные вещи разжевывать должен? Разговор с милицейским оперативником оставил в душе смешанные чувства, разбередили старые, глубоко упрятанные мысли и сомнения. Еще когда его только перебросили на новую линию работы, Железяка, знакомясь с аналитикой и закрытыми материалами по экстремистским группам, весьма удивлялся сложившейся в этой области ситуации. Судя по служебным грифованным фиолетовыми штампами "секретно" бумагам, экстремистов в стране обнаружилась масса, причем всех сортов и оттенков. Складывалось впечатление, что все населяющие одну шестую часть суши сто сорок миллионов россиян сошли с ума, причем одновременно и с совершенно разными формами бреда. Железяка никогда даже не предполагал, что рядом с ним, да что брать его - оперативного сотрудника спецслужбы по роду своей профессиональной деятельности прямо завязанного на работу с весьма специфическим людским контингентом... Рядом с любым работягой с завода, менеджером, коих сейчас пруд пруди, пенсионером, инженером, короче рядом с простым обывателем, озабоченным только ценами на продукты (новые импортные тачки, квартиры, модные тряпки, кому уж, что по статусу и карману) существуют в своем, параллельном мире вполне себе настоящие революционеры, потрясатели самих основ сложившегося миропорядка вовсе не интересующиеся деньгами и способами их заработка, а желающие странного, непонятного и по большому счету ненужного остальным. Тут были и ультра-левые коммунисты и анархисты, готовые бороться за свои идеи с оружием в руках, и наоборот ультра-правые, националистические и откровенно фашистские группировки, не только готовые к вооруженной борьбе, но уже осуществляющие реальные боевые акции с реальными жертвами, и агрессивные экологи, тоже имеющие, как выяснилось вполне себе подготовленных боевиков. Нацболы, АКМ, Славянский союз, НСО, антифа, антиглобалисты, "грибные эльфы"... В этом круговороте не под силу было бы с налету разобраться даже матерому политологу. И всех не устраивает сама существующая власть, не устраивает СИСТЕМА... Каждое движение ставит целью, как минимум переделать этот мир, перекроить его, прогнуть под себя. При этом каждый наивно думает, что на деле это совсем просто. Не надо иметь ни специальных управленческих знаний, ни экономического образования... Ничего не нужно. Достаточно простых и ясных решений: отнять у олигархов краденые деньги и поделить поровну на всех; выкинуть из страны нерусских, запретить им занимать руководящие должности, служить в армии и милиции; закрыть все химические и перерабатывающие предприятия и легализовать легкие наркотики... Каждому свое... Но радикально, сразу, без переходных периодов и адаптаций... А значит через кровь и смерть, с оружием в руках. "Через тернии к звездам!" - забытый лозунг благословенной застойной эпохи, когда тех, кто не хотел идти общим строем к назначенным сверху звездам мгновенно скручивали в бараний рог, не доводя до рвущихся бомб и отрезанных голов некстати подвернувшихся под горячую руку таджиков. Теперь все иначе: гуманизм, плюс демократия. Каждый топает своей дорогой туда, куда хочет. Кто-то к новой модели кроссовера бизнес-класса, кто-то к новому арийскому, коммунистическому, анархическому (нужное подчеркнуть) порядку. Причем грезящие о кроссовере считают остальных не умеющими жить идиотами и пустыми мечтателями, а переделыватели мира в отместку презрительно зовут их "овощами", подразумевая растительное существование, вместо нормальной полноценной жизни. И страшно становилось Железяке от того, что чем дальше работал он с экстремистами, тем больше начинал их понимать, хуже того, он начинал их любить, подобно им, глядя на простых обывателей с легким презрением. Что ни говори, но было в этих парнях и девчонках что-то такое, что не позволяло оставаться к ним равнодушным. Нельзя было воспринимать их лишь как рабочий материал. К ним нельзя было относиться нейтрально. Их можно было ненавидеть, можно было любить, но просто пройти мимо слегка скользнув бесстрастным взглядом, не получалось никак. Вот хотя бы тот же самый Перегуда, "пленный солдат" несуществующей армии. Понятно, что мальчик влез со своим юношеским максимализмом во взрослые игры, понятно, что наворотил дел на реальный срок. Благо не убил никого. Хоть и очень старался. Так что это просто повезло, Бог отвел, что называется. Хотел убить на самом деле, и ничуть бы не пожалел потом о содеянном, как и теперь не жалеет. Отмотай сейчас с помощью несуществующей машины времени пленку его жизни назад, сто процентов опять пойдет и взорвет эту чертову палатку и с гордо вскинутым подбородком отправится на нары. Потому что искренне верит в свою правоту. И что, вы мне скажете, что этот горе-патриот худший гражданин своей страны, чем его мечтающий построить карьеру менеджера в западной фирме ровесник, с младых ногтей усвоивший, что своего мнения иметь нельзя, а надо как можно лучше гнуться под вышестоящих? Да, будущей менеджер, наверное, удобнее, он более предсказуем и управляем... Вот только лучше ли он? Что остальные жители района не знали, не видели, что происходит? Что всех враз слепота и глухота поразила? Как же, держи карман шире... Просто психология такая... Моя хата с краю, ничего не знаю... Пока лично меня не коснулось, на все плевать... И ведь кто в итоге положил конец беспределу? Пацан - школьник, сопляк малолетний... А где же взрослые мужики, защитники своих семей? Они где были? Глазки в сторону отводили, суетливо старались мимо неудобного места прошмыгнуть побыстрее, чтобы не дай Бог не случилось чего, по кухням шепотком возмущались... Уроды, блин! Железяка хрустнул пальцами, до боли сжав кулаки. Обидно! Как обидно на самом деле! Таких бы ребят, как этот "пленный", да в правильное русло! Да с ними горы свернуть можно. Это вам не озабоченные лишь тем, чтобы сладко жрать "манагеры", не запуганные чмыри-обыватели... Этим дай идею, нормальную, правильную, и можно не только страну с колен поднять, можно весь мир за пояс заткнуть. Это ведь один в один такие же самые, как те, что в рост на пулеметные амбразуры шли, с одной винтовкой на троих немецкие танки останавливали, БАМы и прочие Днепрогэсы возводили... Настоящие люди, не потребители дешевые... А у нас им дорога в тюрьму, да так чтоб надолго, желательно на всю оставшуюся жизнь. Обидно, черт! Ну почему все так, а? К Драгомиловскому рынку он вышел с задней стороны. С той, где за хилым заборчиком с узкой калиткой размещались шумные и говорливые торговые ряды наполненные фруктами и гортанными звонкими голосами чернявых южных торговцев. Вот ведь задумался, и не заметил, как ноги сами привели. Хоть и не собирался вроде сюда, а организм и без его сборов сообразил, что пора бы и перекусить, причем перекусить сегодня, после стольких трудов праведных, хотелось плотно и со вкусом. А раз плотно и со вкусом, то лучшего места, чем небольшая кафешка с веселым названием "В гостях у Ары" притулившаяся как раз здесь на рыночных задворках, просто не придумать. Понятное дело, кто-то скажет сейчас, что есть в подобных местах - изощренный способ самоубийства и для правильного обеда стоит посещать проверенные рестораны класса люкс. А если на подобные изыски не хватает денег, то готовить дома, самостоятельно, не рискуя тем, что в супе окажется полутухлое мясо больной бруцеллезом коровы, а шашлык и вовсе будет из собачатины. Но Железяка во-первых обладал "железным" (уж извините за тавтологию) желудком, переваривавшим все, включая политые салом гвозди, а во-вторых в рыночной кафешке, что держала настоящая армянская семья, обедал довольно часто. Его там знали, как постоянного клиента и старались накормить наилучшим образом. Причем горячие острые блюда каждые раз оказывались невероятно вкусными и по уверениям самого хозяина, приготовленными по старинным армянским рецептам, без малейшего отступления от строгих канонов национальной кухни. Железяка по природе своей гурманом не был, но кафе ценил за доброжелательность персонала, уют и относительную, конечно, дешевизну. Как-то он спросил у рано поседевшего, но крепкого и коренастого хозяина, почему так странно названо кафе. - Почему странно? - удивился армянин. - Ара - это мое имя. А ты у меня в гостях. Вот и выходит "В гостях у Ары". Все правильно. - Вот как? Ара - это имя? Я думал, это просто так армян сокращенно называют, - пожал плечами Железяка, и вовремя уловив мелькнувший в глазах хозяина отблеск обиды, тут же поправился. - Ну, знаешь как: русские - русаки, армяне - ары, типа так короче... - Неправильно думал, - отрезал хозяин. - Ара это имя. Означает - благородный. Понимаешь? От этого имени и произошло название нашего народа - армяне. Этот разговор произошел в один из первых визитов Железяки в кафе. С тех пор многое изменилось. Он полюбил бывать здесь. Близко познакомился и с самим Арой и с его сыновьями-погодками Ваграмом и Баграмом, подрабатывающими после учебы в институте тут же официантами, видел и жену Ары, самолично управлявшуюся на кухне и его дочь, скромную стройную девушку, всегда помогавшую матери. Кафе было семейным бизнесом, и сама обстановка здесь была тихой и семейной. По-крайней мере Железяка всегда ощущал себя вовсе не клиентом заведения, а скорее уж гостем, выбравшимся на обед к старым друзьям. Народу здесь обычно бывало не много, в зале играла тихая музыка, и царил уютный полумрак. Часто случалось так, что и сам Ара выбирался из-за барной стойки и подходил к нему узнать, как понравилась сегодняшняя еда, доволен ли гость, все ли его устраивает в обслуживании. Со временем у них с Железякой стали завязываться и просто разговоры на сторонние, не связанные с едой темы, что называется "за жизнь". Оперативнику нравился этот добродушный, основательный человек, и порой они могли даже выпить грамм по сто пятьдесят "самого настоящего армянского коньяка, какого не купишь ни за какие деньги", ведя неспешную мужскую беседу обо всем сразу и ни о чем одновременно. Вот и сегодня не успел Железяка еще окончательно расправиться с горячим, пахнущим пряными травами бозбашем по-еревански, как сам хозяин заведения неторопливой, полной достоинства походкой подошел к его столику у окна, горделиво держа перед собой поднос с карским шашлыком. По утверждению Ары его кафе было чуть ли не единственным местом в городе, где можно было попробовать эту разновидность шашлыка приготовленную по всем правилам. Железяка не слишком верил в столь хвастливые заявления, но признавал, что шашлык у Ары получался действительно отменным: мягким, хорошо прожаренным и просто невероятно вкусным. Железяка доподлинно знал, что хотя большинство предлагаемых в кафе блюд готовят жена и дочь хозяина, шашлык Ара не доверяет никому, всегда делает его лично, признавая лишь незначительную помощь старшего из сыновей. "Шашлык не терпит женских рук. Это настоящее мужское блюдо и готовиться оно должно только мужчинами", - так пояснял гостям пожилой армянин, хитро подмигивая и добродушно улыбаясь открытой широкой улыбкой. - Здравствуй, Витя. Как тебе еда? - Здравствуй, Ара. Зачем спрашиваешь? У тебя всегда очень вкусно. Присаживайся, расскажи, как жизнь, как дела? Вопрос о качестве обеда действительно было практически ритуальным, повода пожаловаться на местную кухню у Железяки не находилось ни разу. Меж тем хозяин никогда не забывал осведомиться мнением гостя, довольно щурясь и улыбаясь, всякий раз, когда слышал его хвалебные отзывы. Воспользовавшись приглашением Железяки Ара тут же расположился за столом напротив него, было видно, что старик не прочь поболтать. Посетителей в кафе по слишком раннему времени не было, так отчего не поговорить с приятным человеком? - Жизнь, Витя, у меня хороша, - улыбнулся довольно. - Жена здорова, дети растут, бизнес тоже идет. Кормит и меня и родных. Чем плоха такая жизнь? Железяка с сожалением оторвавшись от тарелки, согласно кивнул головой. - Завидую тебе даже, Ара. Редко сейчас можно встретить счастливого человека. - Это потому, Витя, что люди перестали ценить жизнь. Перестали ценить настоящее счастье... - Это какое же? Железяка вымокал куском лаваша остро пахнущие жирные остатки бозбаша со дна тарелки и, заранее предвкушая предстоящее наслаждение, потянул к себе блюдо с шашлыком. - Простое счастье, Витя, обычное. Хорошую еду, здоровье, семью, мир... Все хотят денег, машин, модных тряпок, опять денег... Не понимают, что деньги нужны чтобы радовать человека, а не огорчать... Не хотят понимать, что деньги не главное... - Вот как? А что тогда главное, Ара? - Железяку начинал забавлять этот разговор, и он нарочно подначивал сейчас старика, приглашая высказать свою точку зрения. - Главное? - Ара на мгновенье задумался, стараясь почетче сформулировать ответ. - Главное, Витя, это люди... Понимаешь? Главное люди которых ты любишь, и которые любят тебя... Для чего тебе все деньги мира, если взамен умрет твой ребенок, станет несчастной твоя женщина? Понимаешь, да? Люди гонятся за призрачным счастьем, а в итоге теряют то, что и есть настоящее счастье... Потом они плачут и раскаиваются, но вернуть уже ничего нельзя, нет нельзя... Железяка отчего-то вновь вспомнил "пленного". Из материалов дела он знал, что Перегуду воспитывала одна мать, отец бросил семью, когда маленькому Максиму не было еще и трех лет. Нет, он исправно платил причитающиеся алименты, даже вроде бы получалась весьма приличная сумма, но вот сам так ни разу и не появился в жизни сына. Не приезжал и не звал его к себе в гости, даже открыток на день рождения не присылал. Решил видно, что отцовский долг вполне можно компенсировать одними рублями. Что ж, Бог ему судья. Сейчас Железяка подумал о другом. Интересно, в чем же так провинилась мать Перегуды - сначала ее бросил любимый мужчина, а потом и сын, променял ее на туманные революционные идеи, пожертвовав ради них не только своей свободы, но и счастьем матери, для которой был единственной опорой. Ей-то такое за что? Где она вовремя не осознала своего счастья? Как упустила сына и мужа? - Ну знаешь, Ара, не всегда же бываем виноваты мы сами... Бывает так, что близкие люди уходят не по нашей вине... - Бывает, - легко согласился армянин. - Бывает, Витя, но тут уже ничего нельзя сделать. Так бывает, когда приходит смерть... Над ней у человека нет власти... Тут надо только смириться... - Ну не только смерть, разные случаются обстоятельства... - Нет, Витя, - Ара для пущей убедительности даже погрозил ему корявым морщинистым пальцем. - Так бывает только когда приходит смерть. Все остальное зависит от людей. И если ты потерял друга, любимую или брата, а он при этом не погиб, а просто ушел от тебя, то ты виноват не меньше чем он. Во всех размолвках, что случаются между людьми, всегда виноваты они все, понимаешь? Не бывает в таких случаях правых... - Да? - Железяка улыбнулся неожиданному повороту собственных мыслей. - А вот если размолвка не между людьми, а между народами? Там тоже не бывает правых? - Конечно, Витя, - Ара даже укоризненно качнул головой, видя такую непонятливость собеседника. - Вот, например, армяне и азербайджанцы давно пытаются поделить Карабах. И те, и другие считают, что они правы и готовы за свою правоту стоять с оружием в руках. Понимаешь? Они думают, что абсолютно правы, а другие также абсолютно неправы. Но ведь и те, думают про них тоже самое... Значит что? - Что? - Железяка никак не мог уловить прихотливую логику собеседника. - Значит правда посередине, - назидательно поднял палец вверх армянин. - Значит в чем-то правы одни, но в чем-то правы и другие... А раз так, то можно сказать и наоборот: не правы одни, не правы и другие... Так-то, Витя... Вот тебе и раз! Если следовать этой логике, выходит, что в чем-то прав в своей войне с инородцами "пленный" Перегуда, а он, Железяка, отправивший его на нары, наоборот поступил не совсем верно... Да, этак и впрямь ум за разум зайдет... - А вот скажи мне, Ара, ты про скинхедов слышал когда-нибудь? Вопрос вырвался как-то непроизвольно, просто оказался слишком созвучным внутренним мыслям, чтобы удалось удержать его в себе. Железяка, честно говоря, знал, что не стоило бы касаться этой темы... По-крайней мере не здесь и не сейчас, и, наверное, не с этим собеседником... Но даже несмотря на это знание его поразила мгновенная метаморфоза произошедшая с добродушным пожилым армянином, едва роковое слово прозвучало в уютной тишине зала. - Зачем ты говоришь об этих нелюдях? - Ару ощутимо передернуло от вовсе ненаигранного отвращения. - Как можно вообще вспоминать эту мерзость за едой? - Ну, работа у меня такая... Вот только час назад беседовал с одним молодым человеком... Он говорит, что с такими, как ты надо бороться, чтобы уезжали обратно к себе домой... - Домой?! - Ара аж подскочил на стуле от возмущения. - Куда, домой?! Куда мне ехать, Витя? Я родился здесь, в этом городе! Мой отец родился здесь, здесь прожил всю жизнь, и умер тоже здесь! Где мой дом? Куда мне ехать отсюда?! Почему мне ехать?! - Ну ладно, ладно... Успокойся, что ты? Железяка уже и сам был не рад затеянному разговору. К тому же из кухонного окошка и из коридора в подсобные помещения уже с любопытством и тревогой выглядывали хозяйские сыновья, с явным неодобрением косясь на расстроившего отца гостя. - Что я? Я ничего... - постепенно стал понижать голос и Ара. - Только мне уже надоело слышать это все каждый день. Что ни день, так по телевизору про кавказский беспредел, по радио про гастарбайтеров, по улице идешь навстречу шпана бритая, не то что дорогу старшему уступить еще и плюнуть под ноги норовят, волками смотрят... Почему? Что я им сделал?! Никого не убил, ничего не украл, никому плохого не делал. Только хорошее делал! Людей вот кормлю, разве это плохо? - Да нет, не плохо, конечно... Ты прости, что я тебя расстроил. Все чертова работа, даже за обедом не расслабишься... - Ладно, Витя, это ты меня извини, что кричал на тебя... Просто больно мне это слушать... Больно, что сопляки, не знающие кто такой был Гитлер, не видевшие той войны ходят и размахивают руками как фашисты, рисуют кресты на стенах... ты ведь про них спрашивал, да? Про этих, с лысыми головами? - Про них тоже, Ара... Хотя, я думаю, они как раз не самое страшное... - Вай, кто говорит, страшные?! Какие они страшные?! Глупые просто... Родителям их надо взять ремень, да выбить дурь из лысой башки... Вот и все... Какой страх? - Ну да, вот и я про тоже... Только теперь кроме них другие появились, те посерьезней будут... Занятый своими мыслями Железяка замолк, не собираясь продолжать начатую фразу, но собеседник нетерпеливо дернул его за рукав, напоминая о себе. - Что за другие, Витя? - Другие? А... Знаешь, Ара, сейчас уже мало тех, кто рисует свастику и орет: "Хайль Гитлер!", в подворотнях... Теперь появились другие люди... Жестокие, хитрые... Они пользуются тем, что многие твои соплеменники, да и не только твои, азербайджанцы, чеченцы, да и весь Кавказ туда же, ведут себя здесь неправильно, неуважительно к местным, понимаешь? Ара молча покивал, соглашаясь, да, мол, бывает такое... - Вот, этим пользуются взрослые умные люди, чтобы натравливать на нерусских молодых дураков. Внушают им, что идет захват приезжими нашей земли, что нерусские отнимают рабочие места у русских... Вот ты, например, имеешь свое кафе... А ведь здесь мог открыть свое заведение кто-нибудь из русских... Получается ты отнял у него доходное место... - Обидеть хочешь? - в глазах у Ары сверкнуло искреннее негодование. - Ты думаешь, я боюсь, если здесь кто-нибудь еще рядом кафе откроет? Нет, не боюсь! Пусть любой открывает! И если он будет вкуснее, чем я готовить, я свое кафе закрою и сам пойду к нему посуду мыть! Понял, да! Чем я кому помешал? Если можешь делать шашлык лучше меня, вставай рядом и делай, пусть у тебя покупают, да! - Да я-то понимаю все, не волнуйся так, - Железяка примиряющее накрыл рукой ладонь армянина. - Только молодые пацаны, они верят. Они не такие, как я умные. Верят и берут в руки ножи и бутылки с горючей смесью... Вот что страшно... Я сегодня видел такого, нормальный умный парень, честный, смелый... Он правда верил в то, что делает нужное, необходимое дело... Жаль его... - Понимаешь, Витя, - старик уже успокоился и теперь говорил тихо и размеренно, внутренне взвешивая каждое слово. - Я тебе одну вещь скажу, только ты на меня не обижайся. Обещаешь? Железяка почти машинально кивнул, особо не прислушиваясь к словам армянина. Он, собственно говоря, нуждался сейчас только в том, чтобы выговориться, выплеснуть на кого-то жгущие изнутри мысли. Советы и рекомендации ему были не нужны. - Вот этот шашлык, видишь? Он просто шашлык. У него нет национальности. Его приготовил армянин, но шашлык от этого не стал армянином. И ты, русский, его с удовольствием ешь, так? Железяка вновь кивнул, соглашаясь. - Вот, - Ара вновь торжественно и назидательно задрал вверх указательный палец. - А теперь представь себе, что в мире есть еще очень много вещей, также как шашлык не имеющих национальности. Любовь и ненависть, честь и гордость, сила и слабость. Понимаешь? Все эти вещи важные, но от национальности не зависят... Сейчас многие твои соотечественники стали слабыми, Витя. Они не хотят отстоять свою честь, они не хотят работать, хотят пить водку и чтобы их никто не трогал... Они стали баранами, Витя... А туда где есть бараны, всегда приходят волки... Понимаешь? И не надо потом рассказывать, что русских обижают кавказцы, это не так. Не везде и не всех русских можно обидеть. Не все кавказцы способны на то, чтобы кого-то обижать. Обижают сильные слабых...Вот и все... Надо просто перестать быть слабым и тогда никто не отнимет у тебя твоего, никто не займет твое место... На следующую встречу Железяка шел со смешанными чувствами. С одной стороны просто очередное оперативное свидание с агентом, снять наработанную инфу, выдать новое задание, может быть что-то скорректировать в методике работы - что может быть проще? Обычная рутина даже для зеленого стажера, не то что для оперативника с его стажем. Однако загвоздка в том, что этот агент, был не совсем обычным. Железяка привык за время службы иметь дело с людьми совсем из других слоев общества: полуспившимися, тупыми и агрессивными люмпенами, дворовым быдлом, футбольными фанатами и гастарбайтерами, редко, когда мелькал среди его контактов человечек с высшим образованием в достаточной мере интеллигентный и благополучный. Ну не получались из таких толковые агенты, слишком трусоваты, слишком многое теряют в случае разоблачения, нерисковы и слабы духом по жизни... Ведь это только бестолковые и ущербные разоблачители-демократы придумали, что хлеб секретного сотрудника так уж сладок и легок... Как бы не так, на практике иди, попробуй, накопай интересующих куратора сведений, да еще при этом нигде не спались и не подставься, и сам не влети в серьезный криминал. От мелочи-то, конечно, отмажут, а вот если что серьезное, то, привет, любой куратор тут же сделает морду кирпичом, я не я, и лошадь не моя... какой-такой агент? Я эту рожу в первый раз вижу! И все на этом... В итоге практически та же работа, что у оперов под прикрытием, только у тех в кармане ксива и особый статус оперативных работников, многое позволяющий и от многого защищающий, а сексот, извините, при прочих равных может рассчитывать лишь на себя... Потому-то и хлебушек его порой куда как не сладок... Оттого толковый агент в наше время редок и ценен, найти и завербовать такого кадра большая удача. Ведь, как бы там далеко не шагнула вперед мировая криминалистика, как бы не пыжились киношные эксперты из многочисленных сериалов, а в реальной, не придуманной безбашенными сценаристами жизни, подавляющее большинство преступлений по-прежнему раскрывается благодаря обкатанному веками и многократно апробированному на практике методу Павлика Морозова. То есть посредством информаторов, "барабанов" и внедренных в преступную среду агентов. Потому каждый агент - важный показатель состоятельности оперативника. Каждый! Даже самый никчемный, самый завалящий... А уж если секретный сотрудник и мозгами не обделен, и работает не за страх, или мизерные гроши, что выделяют на оперативные расходы, а за идею, то такого агента куратор бережет и хранит, как зеницу ока. Вот только и среди таких тоже бывают всякие, есть нюансы. К такому нюансу под оперативным псевдонимом Грант и спешил сейчас на встречу Железяка. Грант. Он сам придумал себе это псевдо и настоял, чтобы именно так и значилось в личном деле. На деле тоже настоял он. Железяка первоначально планировал использовать его как своего личного, "карманного" кадра, не включая в официальную отчетность о вербовках. Практикуется иногда и такой метод сотрудничества. Но Грант сразу твердо и решительно отказался. Только официальная подписка, только официальное оформление и никак иначе, а вот деньги, можно совсем не платить, не за ними пришел. Это как раз было понятно. Конечно, не за ними... Мотив у армянского подростка Карена Абрамяна, с этого дня ставшего Грантом был гораздо более значителен. Мечта оперативника, а не мотив. Хоть и грешно в данном случае так думать. Но Железяка относил подобные мысли к некой профессиональной деформации и лишний раз по этому поводу не рефлексировал, вновь и вновь убеждаясь, что ему стоит от души поблагодарить тех бритых отморозков, что четыре года назад умудрились насмерть забить преуспевающего бизнесмена Артура Абрамяна прямо средь бела дня у подъезда его дома практически на глазах жены и двенадцатилетнего сына. Он тогда тоже принимал участие в расследовании и до сих пор помнил, как захлебывалась в истерике слезами мать Карена, как некрасиво текла по ее щекам тушь с обильно накрашенных неестественно длинных ресниц. Помнил, как дрожал не страхом, а горьким удивлением ее голос: - Артур, он сильный был... И когда эти бросились на него вчетвером он сопротивлялся, даже когда его стали бить ножами... Он все равно боролся с ними, кричал... Денег им предлагал, сколько захотят... А они смеялись. Весело так... Им деньги не нужны были, они убить хотели... Больше ничего им не надо было... На теле Артура Абрамяна потом насчитают восемнадцать ножевых ранений, три из них - однозначно смертельные... - Он даже бумажник успел вытащить, им тянул. Берите, только уходите! А они смеялись над ним, как он на коленях стоит, и этот бумажник им тянет... Молодые все, и двадцати лет никому не было... Потом один его ногой по руке ударил, и бумажник упал на землю, деньги из него посыпались... Не знаю сколько там было, только много очень... Доллары, евро, рубли... Много, все в разные стороны полетели... А из них никто не нагнулся даже... Так деньги потом и лежали... Абрамяна зарезали четверо подростков-школьников, причислявших себя к движению скинхедов. Их взяли уже через неделю, всех четверых. Вину они не отрицали и на суде заявили, что не раскаиваются в содеянном и готовы и впредь убивать "черножопых", очищая от них Россию. Все четверо получили солидные тюремные сроки, несмотря на то, что были несовершеннолетними. Железяка был уверен, что если бы покрутить это дело и дальше, то, наверняка, всплыл бы еще не один подобный эпизод. Уж больно уверенно вели себя палачи, для первой подобной акции, значит, был раньше опыт. Однако, наверху дело предпочли поскорее завершить, избегая лишнего общественного резонанса. Насчет денег, кстати, чистая правда, когда оперативная группа подъехала к месту происшествия вокруг плавающего в крови трупа Абрамяна действительно был рассыпан целый ворох самых разнообразных денежных купюр на весьма крупную сумму. Малолетние убийцы взять их побрезговали. Через три года Карен Абрамян сам пришел к Железяке, сам предложил свои услуги, по борьбе с молодежными фашистскими бандами. Капитан такому подарку, естественно был только рад и, надо сказать, с тех пор ни разу не пожалел, о том, что приобрел такого помощника. - Почему Грант? - как-то спросил он у агента. - Насколько я помню, правильно пишется гранд? Так ведь называли дворян в Испании, да? Жгучий брюнет, с тонкими правильными чертами лица, твердым подбородком и глубокими миндалевидными глазами карего цвета, Карен, действительно напоминал ему не то испанца, не то итальянца, и Железяка думал, что правильно разгадал смысл оперативного псевдонима. Ведь мелочей в работе куратора с агентурой не бывает, и выбранный агентом псевдоним многое говорит в первую очередь о нем самом и об отношении его к решаемым задачам. А такие вещи оперативнику знать не просто полезно, необходимо. Как сами думаете, кто из агентов более надежен: тот, что выбрал псевдо Следящий, или тот, что по собственной инициативе назвался Дятлом? То-то... Потому понять мотивы, какими руководствовался агент принимая новое имя, порой жизненно важно, для того, чтобы правильно выстроить рисунок дальнейшей с ним работы. Однако в этот раз Железяка попал пальцем в небо. - Нет, все правильно. Действительно Грант, - без улыбки осадил его Карен. - Я имел в виду генерала Гранта, героя гражданской войны в США. По лицу Железяки, вообще в тот момент впервые услышавшего о какой-то гражданской войне в благополучной и сытой Америке, юноша понял, что нужно пояснить более подробно. - Он воевал против белых рабовладельцев угнетавших людей иной расы. Для меня он идеал, я хотел бы быть похожим на него... Железяка тогда машинально отметил, как прозвучало это "людей иной расы". Нет, чтобы просто сказать так, как оно было, угнетавших негров, но тогда отсутствовал бы соединительный мотив дня вчерашнего с сегодняшним. То бишь маленький Карен решил объявить войну современным белым угнетателям? Похоже на то... Это надо запомнить на будущее, и внимательнее следить, как бы не заигрался мальчик. В подобном крестовом походе очень легко перегнуть палку и вместо мести скинхедам и прочим фашиствующим ублюдкам, начать воевать против русских, а то и вообще против белых. Ну а там недалеко и до пан-Армянской концепции мира. Причем смешно это лишь на первый взгляд, в реальности подобными сдвигами в мозгах сегодня грешат очень многие. Особенно если учесть что семена ненависти и ксенофобии частенько падают на любовно подготовленную заранее, благодатную почву. Встреча была назначена в японском ресторане Тануки. Выбор места Железяку не удивил, несмотря на гибель отца, семья Абрамяна отнюдь не бедствовала, унаследовав после его смерти немалые банковские активы и удачно продав причитавшуюся ей долю бизнеса. Можно сказать, что Грант относился к весьма узкой прослойке российской "золотой молодежи", абсолютно не стесненной в деньгах и могущей себе позволить исполнение практически любой своей прихоти. Так что элитный национальный ресторан был агенту вполне по карману, даже правильнее будет сказать, назначая там встречу куратору, он вообще не рассматривал вопрос цены, а только удобство места для предстоящего разговора. Ну и еще одна маленькая черточка. В последнее время Грант не на шутку увлекся изучением исто

Акт возмездия - читать онлайн книгу. Автор: Максим Михайлов cтр.№ 3

Онлайн книга - Акт возмездия | Автор книги - Максим Михайлов