Не время для славы - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Латынина cтр.№ 44

Поэтому Кирилл был очень рад, что Ташов не встречает его у трапа, и обрадовался еще раз, не застав в резиденции. Кирилл счел это за тактичность своих кавказских друзей. Но он не видел Ташова неделю, другую, месяц, – и как-то Кирилл, садясь в машину, небрежно бросил Шахиду:

– А где Ташов? Что-то давно я его не видел.

– Так он уволился.

– Как – уволился? Из ОМОНа? Когда?!

– Да месяц уже, – как само собой разумеющееся, ответил Шахид.

Желудок Кирилла вдруг свернулся в тугой нехороший ком.

Увольнение из ОМОНа было для Ташова – смерть; это знал он сам, знал и Джамалудин.

Кирилл схватил мобильник и принялся набирать номер Ташова, трубку, к его облегчению, сразу сняли.

– Мне Ташова, – сказал Кирилл, когда услышал в трубке незнакомый женский голос.

– Какого Ташова?

– Ташова Алибаева, начальника ОМОНа.

– Мы Ташова не знаем, а номер этот купили на рынке.

Трубка замолкла. Кирилл глядел на нее, побелев.

– Послушай, – вдруг сказал он Абреку, – а ведь Ташов живет в Бештое? Ну, то есть в селе?

– Да его нету дома, – ответил Абрек.

Но они все-таки заехали к Ташову, в новый трехэтажный дом, выстроенный на южном конце того же села, в котором жили Кемировы. Большое восьмитысячное село было как равнобедренный треугольник. Острой вершиной своей оно упиралось в растущий Бештой, а тело его расползлось по предгорьям. Меж схваченных первыми холодами садов торчали белые коробочки домиков.

Дом Ташова был пуст; у соседнего дома играли мальчишки, которые сказали, что Ташов уехал в Сирию. Кирилл отстраненно подумал, не тот ли это соседний дом, в который люди Ташова врывались за эмиром села. Был человек – и нет человека. Никто не знал, где Ташов.

Кирилл вышел на мерзлую, гофрированную грязь, причудливо выдавленную колесами тракторов и еще не присыпанную снегом, и безнадежно постучался, чувствуя на себе взгляды детей и охраны.

И тут вся череда событий с математической ясностью сложилась в его мозгу, и Кирилл понял, что детей спас не он, Кирилл, а Ташов.

Джамалудин Кемиров вовсе не планировал огласки. Он методично уничтожал гадюк в яйце, пропалывал будущих сепаратистов, с тем же сознанием долга, как его кумир имам Шамиль приказал убить пятилетнего сына хунзахского хана, – мера политической санитарии, общепринятая в эпохах и режимах подобного рода.

Но он не планировал оправдываться в прессе насчет расстрела детей. Они должны были просто пропасть: уйти в рассветную даль вслед за двумя гаммельнскими крысоловами, исчезнуть, как все жертвы операций Джамалудина. Джамалудин не любил огласки: ему достаточно было страха.

Операцию сорвал Ташов, когда вместо того, чтобы добить безоружных щенков, привез их в РОВД. РОВД – это огласка; обезумевшие родители подняли вой. Пропасть без следа детям оказалось уже невозможно, и когда он, Кирилл, примчался домой к Кемировым и потребовал отдать ему ребенка – только одного, одного из пяти, – все было уже наверняка решено.

Они просто издевались над ним. Они знали, что детей придется судить, а на суде они, конечно, получат смешные сроки.

Детей спас Ташов, – начальник ОМОНа, который отказался стрелять, а вовсе не заезжий консультант в костюме от Армани. И, конечно, Джамалудин ему не простил. На Кирилла ему было плевать, Кирилл был чужак, иностранец, кяфир в шелковом галстуке, но Джамалудин не мог допустить, чтобы начальником ОМОНа у него работал человек, который то норовит ошибиться двором при штурме, то оставляет в живых пятерых маленьких гаденышей, – гаденышей, которые теперь почти неизбежно вырастут во взрослых боевиков и будут всю жизнь мстить и Джамалудину, и Ташову, и их семьям за Белую Речку.

Свежий, только что отстроенный дом стоял перед Кириллом, с воротами, замкнутыми, как веки покойника, железное кольцо, за которое взялся Кирилл, жгло холодом кожу. Он вдруг представил себе этот дом, каким он мог быть: с чернобородым, веселым Ташовом, с радостно щебечущей Дианой и маленьким ребенком у нее на руках.

Он, миллионер с Запада, отнял у Ташова Алибаева не только женщину, он отнял у него честь. Проклятое время, в котором нет и не может быть славы.

Кирилл отвернулся и сел в машину. Охрана почтительно расступилась, пропуская его.

* * *

Соглашение было готово к середине ноября. Оно предусматривало строительство газодобывающей платформы стоимостью миллиард девятьсот миллионов долларов и пуск в октябре следующего года двух очередей газового мегакомплекса, площадью в семьдесят гектаров и стоимостью в три с лишним миллиардов долларов.

Общая семилетняя стоимость проекта составляла одиннадцать миллиардов, а плата за лицензию – девятьсот шестьдесят миллионов долларов, и так как сквозная лицензия (и разведочная, и добычная), уже висела на «Аварнефтегазе», то из этих денег девятьсот миллионов получала республика, а еще шестьдесят – Минфин РФ. С деньгами на рынке было уже туговато, но, как сказал Кириллу знакомый вице-председатель«Меррилл Линч», для хорошего заемщика деньги всегда есть.

Чтобы минимизировать некоторые риски, и максимизировать другие, не очень публичные, выгоды, мегакомплекс создавался на базе дочерней компании Navalis Avaria, в которой шестьдесят пять процентов акций принадлежали «Навалис», а еще тридцать пять – оффшорам, представлявшим кого-то другого.

Собственно, к тому времени, когда соглашение было готово, было совершенно очевидно, кто станет главой «дочки».

Глава Navalis Avaria должен был быть своим на Кавказе, чтобы знать деликатные местные особенности и гладко разъяснить какой-нибудь не так всплывший труп; он должен был быть своим в Кремле, или, по крайней мере, не вызывать аллергии буржуйским паспортом; он должен был быть, наконец, своим на Западе, гладко толковать EBITDA, cash flow и net asset value, он должен был покрывать тех, разводить этих, и устраивать всех, – словом, он должен был быть Кириллом Водровым.

Если бы Кирилла не было, его бы следовало придумать.

Даже его женитьба, к изумлению Кирилла, обернулась политическим браком. На Западе вообще особо не разбирались в национальных тонкостях – чеченка, аварка, кумычка ли. Туземка – и все тут, и дядя, вы слышали? – какой-то очень знаменитый тамошний сепаратист. Примирение элит, одним словом. Кирилл видел и среди московских друзей тех, кто, подмигивая, поздравлял его с прозорливой партией.

Все устроилось очень гладко. Bergstrome amp;Bergstrome закатил прощальную вечеринку, выплатил Кириллу двойной бонус, и получил от Заура утешительный контракт насчет каких-то медных руд. Financial Times и The Wall Street Journal вышли с основательными обзорами, и Кирилл даже с удивлением обнаружил себя в Forbes, в весьма язвительной статье, поминавшей взятый четыре года назад Дом Правительства и дядю Дианы.

Помимо всего прочего, новый пост Кирилла означал огромные деньги. Кирилл давно не был нищим. Но и во время его работы на Владковского, и потом – в Bergstrome East Europe, он имел хороший доход топ-менеджера и брезговал нырять за долей на сторону. Если взять людей, в среде которых вращался Кирилл, он жил довольно скромно. Он летал на частных самолетах, – но почти всегда чужих; плавал на роскошных яхтах, – но это были яхты друзей, мог купить особняк за двенадцать миллионов фунтов, но он покупал его в рассрочку.