Выбор оружия - читать онлайн книгу. Автор: Александр Проханов cтр.№ 43

Колонна, состоящая из транспортеров, тягачей, наливников с горючим, фургонов радиосвязи, грузовиков с боеприпасами, тягуче изливалась из-за горы. Голова ее миновала подножие, медленно проходила внизу, мимо командного пункта, темнея сквозь завесу пыли и гари, а хвост ее все еще скрывался за откосом.

Белосельцев видел, как комбриг, заостренный, пружинный, вытянул шею, похожий на птицу, готовую взлететь. Держал на весу руку, медлил давать отмашку, скомандовать бригаде: «Огонь!» Офицеры щебетали, булькали, покрикивали в рации, а сами через бруствер из-под сетки следили за проходящей колонной. Авиационный наводчик, жестикулируя, словно его могли видеть на далеком аэродроме, поднимал самолеты. Аурелио, пригнувшись, опираясь на сильные руки, был похож на бегуна перед стартом. Кадашкин шевелил губами, словно вел счет боевым машинам, обрекая каждую на уничтожение, и лицо его выражало жестокое нетерпение.

Авангард обогнул подножие, приблизился к повороту, где его должна была скрыть череда холмов. Арьергардные транспортеры выкатили из-за горы, и среди них шел высокий фургон с красным крестом. Вся колонна, как черное ожерелье, облегала рыжую гору, медленно сдвигалась, подымая копоть и пыль.

«Пора!.. – думал Белосельцев, впиваясь глазами в головной транспортер, словно хотел поджечь взглядом его уродливый темный брусок. – Твоя работа, комбриг!.. Огонь!..»

Его жгучее, страстно-немое желание было услышано. Черный комбриг, воздевший худую руку, на которой блестели золотые часы, рубанул воздух, выдохнул в рацию короткую, жаркую команду.

Из горы метнулась тонкая кудрявая нить, словно разматывался в воздухе горящий дымный клубочек. Подлетел к головной машине, ударил в нее, отскочил. Прозвучало два выпуклых звонких хлопка – звук выстрела и удар попадания. Машина встала, а к ней с двух сторон, с обеих сжимавших дорогу гор, летели курчавые нити, огненные клубочки гранат, молниеносные проблески пулеметов. Машина горела, рядом горела вторая. Было видно, как из черных коробов, словно колючие семена, сыплются люди, мечутся в огне, пытаются залечь на обочине, но в них с высоты под разными углами вонзался летучий огонь, прокалывал, перевертывал.

Горы стреляли. С откосов, из пятнистых кустов, из зеленоватых, похожих на лишайники маскировочных сеток густо, часто мчались дымные трассы, брызгал бледный огонь, мерцали слепящие вспышки. Пространство, разделявшее горы, было заткано дымными траекториями, каждая из которых подлетала к дороге, оканчивалась взрывом, комком огня, подбитой машиной, начинавшей извергать густую черную копоть. Воздух звенел, трепетал, ахал, вибрировал треском очередей, лязгом безоткаток, рыканьем минометов. Казалось, в горах под каменными веками открываются кровавые глазницы, дергаются злые зрачки. Колонна горела с головы и с хвоста, закупоривала дорогу с обеих сторон, и по всей колонне от горящих транспортеров и танков начинали подниматься клинья жирного дыма.

Белосельцев после первого выстрела, звонкого хлопка попадания испытал мгновенное счастье, словно в груди у него загорелся, заискрил стальной электрод. Неуклюжая, размытая по землям и водам конструкция сдвинулась, сошлась, соединилась точечной сваркой. Стала слипаться, искрить, образуя красный раскаленный шов. Он не давал распасться конструкции, водил электродом по колонне, прикасаясь к машинам лучистым пунктиром, сыпучими ворохами, колючими пучками огня. Метко вонзал красное колючее острие. Подносил едкое сине-зеленое пламя. Он был сварщик, огромный, выше гор. Нависал над дорогой из неба, вел по ней трепещущий, обгоравший на конце электрод. Оставлял взбухший красный рубец, горячую сухую окалину.

Его глаза обрели панорамное зрение. Как парящая птица, он видел сверху всю грохочущую окрестность, усеянную взрывами, всплесками огня, мазками пламени. Выхватывал из нее отдельные зрелища.

Танк в середине колонны развернул орудие, плеснул пламя вверх на гору. Взлохматил на склоне пепельный взрыв. В него с двух сторон остро полетели гранаты. Зажгли на броне красные язвочки, словно ожоги сигарет. Плазма ушла в броню, сожгла экипаж, сдетонировала боекомплект. От взрыва отломилась башня, как оторванная голова, полетела, перевертываясь, на обочину. Наружу, как из отрубленной шеи, хлынула липкая красная гарь. Танк плоско, уродливо застыл на дороге, выбрасывая искристый сноп. Рядом, уткнув в обочину пушку, дымилась башня.

Транспортер, похожий на неуклюжий комод, крутил башней, стрелял из пулемета по склонам. Огибал горящие машины, старался прорвать затор, вырваться на свободную часть дороги. В него летело множество едва заметных проблесков, словно сквозняк гнал в одну сторону мелкие колючие искры. Слепая пуля проникла в щель транспортера, поразила водителя, и машина, теряя управление, врезалась в подбитый тягач. Уткнулась в него тупым носом. Наружу стали выкатываться черные комочки, похожие на икринки. У них вырастали хвостики, рождались юркие головастики. Виляли, разбегались прочь от горящих машин. Сквозняк гнал в их сторону колючие блески, темные мальки замирали, темнели пупырышками на желтой дороге.

Наливник с горючим окутался стеклянной гарью. Затуманился серым дымом. С него побежал на землю красный ручей. Растекалась липкая жаркая лужа. Гулкий взрыв подбросил цистерну, кинул в небо багровое длинное пламя. Казалось, подымается в рост тощий великан в разорванных красных одеждах, вздымает всклокоченную бородатую голову. Цистерна, сплющенная взрывом, продолжала искрить, в ее бортовине, похожий на мак, расцвел прозрачный цветок.

Батальон «Буффало» погибал, превращаясь в пятна гари, в груды горящей стали, в смрадную копоть. Пехота, покидая броню, попадала под огонь пулеметов. Взбегала на склон, и ее в упор расстреливали автоматчики. Над дорогой катились стенания, хлопки, длинные скрежеты, словно скрипели от боли огромные зубы, прокусывали до крови мокрый красный язык.

Прилетели самолеты. Вырвались из-за горы двумя сияющими белыми смерчами. Прошли над дорогой, взмывая на туманных дымящихся дугах. Распались в разные стороны, сверкнув на солнце кристалликами. Минуту небо оставалось пустым, но потом с грохочущим ревом прянул самолет с заостренными крыльями. Дырявил воздух пушкой, прорывал ракетами, отслаивал от себя связки бомб. Его уже не было, а дорога во всю длину трескалась и ломалась от взрывов, вышвыривала ошметки металла, горящие языки. Горы перетряхивало, как одеяло, по которому стучали тяжелой палкой.

Второй самолет, покачивая крыльями, прошел над дорогой, работая пушкой, сажая огромные пышные деревья взрывов, которые разрастались, перепутывались клубящимися кронами, и у их оснований горели резиновые колеса, спекалась плоть, осыпалось горячим пеплом железо.

Побоище длилось долго, и казалось, машины и люди уничтожались по нескольку раз. Словно нападающие хотели не просто уничтожить их, а превратить в молекулы, в пузырьки газа, в завитки дыма, в капельки обезличенного, потерявшего очертания огня. Комбриг, управляя боем, с лицом, мокрым, как черное стекло, кричал по рации, поливал дорогу огнем, сметал с нее пришельцев.

– Конец «Буффало»!.. – Перед Белосельцевым возник Аурелио, яростный, счастливый, жарко блестя глазами. – Поздравляю с успешным завершением операции!.. Пойдем за трофеями!.. – Ловко, хватаясь за кусты и камни, он полез вниз, увлекая за собой Белосельцева. Тот заторопился следом, пропуская мимо цепких, как обезьян, офицеров. Ему не терпелось увидеть вблизи итог своих деяний. Обойти исковерканные машины, коснуться рукой теплого пепла, заглянуть в лица убитых врагов.