– Во сколько тебе удобно?
– Ну… Скажем, в семь.
– Ну нет. В семь я еще буду спать. Что, если часиков в девять?
– Ладно, – обреченно вздохнул Сомов. – Я пошел?
– Давай.
Сомов вылез из машины и направился к станции метро.
«Надо было взять у него пару сотен, – подумал Роман. – Хотя сейчас, наверное, его лучше не трогать. Пускай себе уходит подобру-поздорову…»
Зазвонил телефон.
Дубинин.
– Слушаю.
Роман постарался, чтобы голос его звучал не слишком радостно. Пусть Дубинин поймет, что присутствие няньки действует на него не лучшим образом. И доложит Слепцову. То-то старичку будет приятно.
– Как дела?
– Нормально, – скучно отозвался Роман. – Адрес Билли получен. Вечером поеду проверять.
– Хм. Быстро ты управился.
– Стараюсь.
– Молодец. Как напарник?
Роман покосился в спину Сомова, который в эту минуту поднимался по лестнице, ведущей к надземной станции метро.
– В порядке.
– Значит, устраивает тебя?
В голосе Дубинина слышалось подозрение. Не верил, что Роман, индивидуалист до мозга костей, так просто смирился с потерей самостоятельности.
– Знаешь что, подполковник! – процедил сквозь зубы Роман. – Сказал бы я тебе...
Дубинин с облегчением рассмеялся.
– Ладно, ладно, потом скажешь. Только парня не покалечь.
– Жив будет твой парень, – огрызнулся Роман.
– Ну все, работай. Не буду вам мешать.
И Дубинин, поперхнувшись смешком, дал отбой.
«Шути, шути, – беззлобно подумал Роман. – Главное, чтобы от меня отстали».
Он вышел из машины, потянулся. До того здорово было ощутить себя вольным человеком – слов нет. Так бы, кажется, и взлетел.
Приобретя в магазине за смешные деньги джинсы, майку, ветровку и пару крепких спортивных ботинок, Роман через пару минут припарковался возле небольшого, уютного отеля, который порекомендовала ему любезная хозяйка магазина. Не став тратить время на ознакомление с номером и видами за окном, Роман повалился на широкую кровать и уснул.
Нью-Йорк, 17 сентября
Проснулся Роман уже в сумерках. Полежал с открытыми глазами, раскинув руки. Несколько часов бестревожного сна освежили его до того основательно, что он готов был решительно ко всему. Вот только съесть чего-нибудь особо вредного, типа хорошо прожаренного мяса, и тогда он по физическим кондициям не уступил бы и сержанту морпеха.
Сделав привычную десятиминутную гимнастику из арсенала у-шу, Роман принял душ, переоделся в обновки и двинулся на поиски пищи, ощущая себя американцем с головы до ног. Даже песенку насвистывал подходящую: «Don't worry, be happy».
Прожаренное мясо нашлось в ресторанчике, расположенном по соседству с отелем. Громадный, с масленичный блин, антрекот, а к нему кукурузный салат и поллитровая чашка кофе.
В чем американцы понимали толк, так это в еде. Вернее, в ее количестве. Антрекот Роман не одолел и на две трети. Куда там съесть такую прорву мяса? Если бы под рюмку, да не спеша, тогда можно. Но рюмка ввиду ночного выезда исключалась, а наедаться сверх меры себе дороже. А вот кофе Роман выпил весь. Чем бодрее он будет, тем лучше.
Направление в Моррисанию, где находилась бывшая табачная фабрика, Роман определил по навигатору. Выходило не очень далеко. Все в том же Южном Бронксе. Но учитывая, что придется искать старую фабрику, пора было выезжать.
Некоторое время Роман кружил по улицам восточного Бронкса. При этом внимательно смотрел в зеркало заднего вида. Сомов парень, в общем, неплохой. Но начальству он все же доложиться мог, и начальство, вполне возможно, решило приставить к шустрому агенту хвост. Благо, «Понтиак» Сомова несколько часов стоял на видном месте и обнаружить его возле одного из отелей было делом наипростейшим. А учитывая, что «Понтиак» наверняка оборудован спутниковой охранно-поисковой системой, слежение за ним было занятием легким и приятным.
Но пока Роман никого не заметил. Либо ребята знали толк в автомобильной слежке, либо Сомов, сочтя за лучшее не поднимать шума, тихо поехал домой.
Не зацепившись взглядом ни за один подозрительный объект, Роман через пятнадцать минут петляний по переулкам и неожиданных ускорений выбрался на прямую и покатил в Южный Бронкс.
Часы показывали девять тридцать. На улице совсем стемнело. Приличные кварталы скоро закончились. За окном потянулись заброшенные хибары – пристанища для многообразного людского мусора. Выбитые стекла, пустые дверные проемы, неизвестно куда ведущие улочки, зияющие чернотой и ужасом. Моррисания, один из самых грязных кварталов Большого Яблока. Здесь и днем-то появляться опасно. А уж ночью – тем более. Пропадешь ни за понюшку табаку, и следа не сыщут.
В какой-то Роман увидел седого, как лунь, негра-старика. Тот сидел на ступеньках кирпичной развалюхи и глядел перед собой. Отсвет от далекого фонаря освещал его морщинистое лицо и большие руки, положенные на колени.
Роман остановил машину, присмотрелся. Может, сумасшедший? Тут этой публики навалом.
Но нет. Старик глянул на него вполне осмысленно. И даже пошевелил губами, точно желая что-то сказать.
– Добрый вечерок, – обратился к нему из машины Роман.
– И вам того же, хороший человек, – приятным баритоном отозвался старик.
Роман захватил бумажный пакет, вышел на тротуар, подошел к старику.
– Как поживаете?
– Ничего себе, слава создателю, – отозвался тот, глядя на пакет. – Жаловаться грех. Крыша не течет, и с едой нет проблем.
– А с наличными как? – поинтересовался Роман.
– Находятся добрые люди, – уклончиво ответил старик, не спуская глаз с пакета.
Роман развернул бумагу, отвинтил крышку бутылки.
– Не желаете хлебнуть?
Губы старика пришли в движение, и рука его медленно поднялась с колена.
– Вы давно здесь живете? – спросил Роман, вручая ему пакет.
Старик ухватил нежданный дар и на миг поднял глаза. Они блеснули застарелой собачьей тоской.
– Сколько себя помню, столько здесь и живу.
В следующую минуту старик припал толстыми губами к горлышку бутылки и сделал несколько торопливых глотков.
– Будь я проклят, – сказал он, с трудом оторвавшись. – Это же виски!
– Пейте, пейте, – поощрил его Роман.
Сделав еще несколько глотков, старик наконец вспомнил о благодетеле.
– А вы, мистер?
– Ничего. Я потом.
– Тогда я, с вашего позволения…