Таня Гроттер и пенсне Ноя - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Емец cтр.№ 20

– Ну как тебе сказать? Серединка на половинку! Про бабаев с ведьмами чистейшая правда, а про «оторвет палец» я загнул. Тебя бы Зализина по-любому ухлопала. Просто у Поклепа сработал бы оповещальник. Он бы прибежал сюда, объявил Лизке устный выговор и смел бы в совок твой пепел, – сообщил Ягун, убедившись, что Зализина ушла достаточно далеко.

– Ты видел Ваньку?

Ягун помрачнел.

– Ага, только что. На Жилом Этаже. Он искал тебя, но его перехватил сфинкс и повел к Сарданапалу… Ну и ехидный же был видок у этой киски! Мне даже захотелось назвать его «свинкс», но вовремя вспомнил, что я не камикадзе! – заявил играющий комментатор.

– Но почему к Сарданапалу, зачем?

– А, ты же не слушала магвости! Бессмертник Кощеев и Тиштря требуют, чтобы Ваньку выдали! Они хотят судить его за Пуппера! А пока собираются засадить в магическую тюрьму. Дубодам. За день там стареешь на неделю, за неделю – на год… Тамошние тюремщики выпивают душу быстрее, чем сырое яйцо. В общем, если суд будет длиться долго, Ванька станет дряхлее Сарданапала. Это мне уже бабуся сказала. Она в сто раз больше знает, чем по любому зудильнику скажут, – сообщил Ягун.

– Дуэль не убийство!

– Мамочка моя бабуся! Ты это Магществу объясни и магвокатам пупперской тетки! Мне-то ты чего объясняешь? – смиренно согласился Ягун и вдруг ударил себе кулаком по голове. – Вот осел я, осел, осел! И ведь не спросил, зачем Ванька берет мой пылесос! Лучше б я Пуппера на драконболе протаранил. Разогнался бы и размазал по куполу. Мало ли какие в спорте несчастные случаи происходят. Выгнали бы меня из сборной, и все дела. А Гломову этому я бы рот пластырем заклеил: несет что попало! Ведь и дураку ясно, что Пуппер эту дуэль сам затеял! Ванька только защищался. Теперь они говорят, что якобы Ванька должен был донести, сообщить о дуэли. Ничего себе гражданская позиция! Или в тюрьму, или становись доносчиком! Видел я такое Магщество в гробу в белых тапочках! – вспылил внук Ягге.

Ноги у Тани стали ватными. Она разрыдалась на плече у Ягуна:

– Я сама отправлюсь в Дубодам! Это из-за меня Пуппер с Ванькой сцепились! Если бы я выбрала кого-то одного! Дура! Почему я вчера промолчала?

– Ну-ну, не надо так! Ты же не знала. Я вот тоже сто лет определялся, пока понял, что люблю Лоткову. А вот когда понял… И ты когда-нибудь определишься… – утешал ее Ягун.

– Ягуу-у-уун, не терзай хоть ты меня! Как я решу? Пуппер на дне, Ванька почти в тюрьме… Все почему-то думают, что я страшно сильная. Амазонка на контрабасе! Девочка-вамп! Подставка для обреза! – сказала Таня, вытирая слезы о рубашку Ягуна.

Внук Ягге с беспокойством пошевелил плечом.

– «Кажется, дождь собирается!» – сказал он голосом Пятачка. – Но-но, Танька, не надо! На худой конец у тебя есть я, а это уже немало. Хороший друг стоит дюжины Пупперов, а Ваньку мы защитим. Сарданапал своих не сдает. Я от бабуси это кучу раз слышал. Он и Ваньку как-нибудь вытащит.

* * *

У кабинета Сарданапала золотой сфинкс обернулся и зарычал. Дверь, скрипнув, открылась. Ванька вошел. Он ожидал, что внутри его будет ждать целый трибунал из преподавателей Тибидохса, но нет. Все было иначе.

Сарданапал сидел за столом и сумрачно разглядывал здоровенную кипу пергаментов. За стулом академика стоял Поклеп. У него на воротнике, не останавливаясь ни на миг, вертелась и взвизгивала яркая пуговица оповещальника.

– Вот и он, герой дня! Явился? – язвительно поинтересовался завуч.

Ванька молчал. Им овладело вдруг безразличие. Он лишь старался осторожно ступать на ногу, бедро которой обожжено было искрой Гурия.

– Ухлопал Пуппера, красавец? – продолжал Поклеп. – Подумать только: на белом отделении у нас учатся закоренелые бретеры! Вначале Шурасик, потом Гроттерша, а теперь вот, едва Таньку вернули, Валялкин рвется на темное! – приветствовал его завуч.

– Поклеп! – укоризненно сказал Сарданапал.

– Я знаю, как меня зовут. Мой папа долго не думал над моим именем: дал свое собственное. Результат превзошел все ожидания: получилось красиво и выразительно… Ну что, Валялкин, рад, что все так произошло?

– Я не рад, – возразил Ванька.

– Но ведь ухлопал Пуппера? Признайся, ухлопал?

Валялкин кивнул. С этим спорить не приходилось.

Поклеп победно взглянул на него, как если бы добился по меньшей мере признания.

– Хм… Тети Пуппера утверждают, что это было убийство. Ты сшиб Гурия с метлы и позволил мальчику-герою утонуть в океане. И не спорь – магспертиза палки от метлы уже доказала, что Гурий был атакован именно твоей магией! – колко сказал Поклеп и, чуть сбавив тон, добавил уже мягче: – Может, ты скажешь, как вы до всего этого додумались? Твоя была идея, а?

Ваньке хотелось сказать, что дуэль вообще-то была идеей Пуппера, но это смахивало бы на ябедничество.

– Да, моя, – произнес он. – Я не хотел, чтобы он получил Таню. Он ее не стоил.

– А ты ее стоишь? – заинтересовался вдруг Сарданапал.

– И я не стою. Ее никто не стоит, – признал Ванька.

Академик задумчиво посмотрел на Валялкина и стал расспрашивать его о подробностях дуэли. Ванька скупо рассказывал. На миг ему почудилось, что у него защекотало в голове. Он заподозрил было, что его подзеркаливают, но подумать такое на Сарданапала было почти кощунством. Поклеп же так сурово надувал щеки и так яростно ворочал выпуклыми, как у рака, глазами, что Ванька предпочитал стоять к нему боком, чтобы не сбиваться.

– М-м… Вот оно как… На мой взгляд, оба хороши: передрались как петухи! – пробурчал академик, когда Ванька закончил. – А теперь главное: Магщество Продрыглых Магций требует твоей выдачи. Все очень серьезно. Каждые двадцать минут обязательно прилетает купидон в траурных штанишках и с очередной депешей. Это сплошь ультиматумы! Похоже, у Бессмертника Кощеева и прочих умников приступ бюрократического вдохновения.

Поклеп кисло посмотрел на Ваньку:

– Теперь ты понимаешь, во что ты нас втянул? Они жаждут крови. Если мы тебя не выдадим, они грозят Тибидохсу всевозможными санкциями, начиная от запрета на ввоз и вывоз магических перстней и вплоть до бойкота драконбольной команды на всех состязаниях. Наша школа магии станет школой-изгоем. Ее значение упадет.

Ванька убито слушал его, понимая, что Поклеп прав.