Седьмой круг ада - читать онлайн книгу. Автор: Георгий Северский, Игорь Болгарин cтр.№ 35

Остались за спиной дачный поселок, огромные керосиновые баки и склады – дорога пошла по солончаковому пустырю. В стороне показалось море. Оно шумело, накатывая на пологий берег пену. Наконец впереди выросла высокая конусообразная башня с оконцами в линеечку. Ее купол венчал стеклянный колпак. Одноэтажные пристройки выглядели рядом с башней Херсонесского маяка особенно приземистыми.

Берег здесь круто поворачивал на юг, и казалось, что белая башня стоит на самом краешке севастопольской земли.

Смотритель разбирал и развешивал сети для просушки. Увидев Красильникова и Юру, он неторопливо вытер о брезентовые штаны крепкие узловатые руки.

– Бог в помощь, Петрович! – широко заулыбался Красильников.

Смотритель сдвинул седоватые брови, недовольно ответил:

– Вам того же. Почему запропали все? Случилось чего?

– Случилось – не случилось, – сердито буркнул Красильников. – Вот квартиранта к тебе привел.

– Квартирант мне ни к чему, – отозвался смотритель. – А вот ежели помощника привел – это дело. – Строго взглянув на Юру, приказал: – Разбирай, парень, сети!

Юра хотел объяснить, что он не умеет, что никогда ему этим не приходилось заниматься, но суровый смотритель вовсе не собирался слушать его: бросил к ногам пучок мокрых сетей и качающейся походкой старого матроса, случайно оказавшегося на суше, отошел с Красильниковым в сторону. Семен Алексеевич что-то торопливо объяснял ему, а смотритель угрюмо слушал да почесывал большим пальцем бровь.

Юра догадывался, вести Красильников излагает печальные, и, вероятнее всего, они касаются Кольцова. Всю дорогу сюда Юра пытался выведать хоть что-нибудь о Павле Андреевиче, но Красильников был неразговорчив, отмалчивался.

Переговорив с Федором Петровичем, Красильников издали помахал Юре и сразу ушел.

– Такие вот дела-а! – мрачно сказал старый смотритель, принимаясь снова разбирать и развешивать сети.

– Вы о чем это? – спросил Юра.

– О сетях. Рыбы не поймал, а сети намочил – дурная работа. Но ничего, еще не вечер. Глядишь, будет и в наших сетях хороший улов!

Юре показалось, что Федор Петрович говорит с загадом, совсем о другом, но уточнять не стал. Он выбирал из сетей водоросли, ракушки, камешки и развешивал сети на шестах. В них тонко посвистывал ветер. Вокруг пахло морем и солнцем.

Салон-вагон генерала барона Врангеля, только что назначенного командующим Добровольческой армией, стал местом встречи с журналистами. Пресса хотела знать, сумеет ли барон удержать Харьков, да и вообще остановить наступление Красной армии.

Поскольку сквозь окна вагона явственно доносилась канонада, журналисты могли расценить свое появление здесь, в Харькове, как поступок героический. Им хотелось подробнее узнать о Врангеле, герое войны в приволжских степях, взявшем под Царицыном огромное количество пленных и богатые трофеи.

Барон знал, что в эти часы Кавказская армия, которой он еще недавно так успешно командовал, оставляет Царицын, неся тяжелые потери. А здесь он сдавал Харьков, и перспективы были очень, очень неважные. К тому же командующий только что перенес приступ возвратного тифа и был очень слаб.

Но он все же надел свою знаменитую черкеску с газырями (как бывший командир казачьей дивизии), к поясу подцепил большой инкрустированный кинжал. Был он высок, под три аршина вместе с папахой, строен, черкеска подчеркивала узость талии и ширину плеч.

Европа знала его как героя, и таким он должен был оставаться. Еще недавно английский генерал Хольман вручил ему от имени короля Георга Пятого ордена святых Михаила и Георгия. Даже Деникин, главнокомандующий, не был удостоен такой награды. Но лучше бы не вручали совсем этих орденов – отношения с Деникиным еще больше ухудшились.

Врангель старался держаться прямо, как того требовала его всегда безукоризненная выправка. Журналистов он не видел, глаза застилала дымка. Он старался не подать виду, что его треплет лихорадка. До него долетал лишь смысл вопросов. Надо было сосредоточиться на ответах.

Началась пресс-конференция с шутливого вопроса английского журналиста Колена, почему новый командующий Добровольческой армией избрал для своей ставки не дворец, где прежде размещался штаб генерала Ковалевского, а не очень удобный и тесный салон-вагон.

– Наше дело, господа, воевать. А после дворцов в окопы идти не хочется, – полушуткой ответил барон и добавил более серьезно: – Мы полагаем, что в армии, где офицеры идут в атаку с винтовками наперевес, как солдаты, во всем должен быть солдатский стиль жизни.

– Господин генерал, вы отмечены самыми высокими наградами, однако носите только Георгиевский крест. Чем это объяснить?

– Да хотя бы тем, что он учрежден в честь святого Георгия, давно ставшего всепобеждающим символом России. Кроме того, Георгиевский крест – высшая солдатская награда. А я ничем не отличаюсь от моих солдат. Наконец, этот орден особенно дорог мне и по другим, личным причинам…

– Нельзя ли узнать, по каким именно?

– Но, господа, вы должны помнить, что этот знак отличия вручается только за личную храбрость, проявленную непосредственно на поле боя. С моей стороны было бы, согласитесь, не скромно…

– Вся Европа и Америка хотят знать о жизни генерала Врангеля, героя Кавказа и Царицына!

– Ну хорошо, господа. Я отвечу. На германском фронте будучи командиром полка, я участвовал в атаке гвардейского кавалерийского эскадрона на артиллерийскую батарею. Meжду нами говоря, это не самое большое удовольствие – скакать навстречу летящей в тебя шрапнели. Потери наши были огромны, но батарею мы взяли. Подо мной в том бою убили лошадь, сам я был легко контужен взрывной волной. Вот, собственно, и все.

– Вы позволите вас сфотографировать и задать… э-э-э… как это по-русски… щекотливый вопрос!

– Никогда не уходил ни от каких вопросов.

Врангель поправил черкеску, подчеркивающую стройность его высокой фигуры, и встал так, чтобы рядом был столик, заставленный полевыми телефонами. Эффектно положил левую руку на рукоятку казачьего кинжала.

– Так вас устроит?

– О да!

Громко зашипев, белой молнией вспыхнул магний. На рукояти парадного кинжала сверкнули камни.

– Благодарю вас. А теперь, с вашего позволения, щекотливый вопрос. Красные иногда пишут в своих газетах, что вы немец, враг русских. Так ли это?

– Понимаю большевиков, у русских еще не улеглась ненависть к немцам, это используется их прессой… Между прочим, в русской армии воевало несколько тысяч офицеров с немецкими фамилиями, и я не знаю ни одного случая предательства или измены. Они не ездили, как Ленин с компанией, через всю Германию, чтобы на немецкие деньги развалить армию России…

Он услышал, что журналисты одобрительно загудели. Хороший ответ. Но он еще не все сказал.