Криминальные будни психиатра - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Шляхов cтр.№ 18

— Ваш дедушка работает здесь? — спросил Савелий. — Так у вас — династия?

— Оба моих дедушки умерли. Дедушкой мы зовем Владлена Вячеславовича, инженера по технике безопасности.

— Извините, Ирина Сергеевна. Я человек на складе новый и никого не знаю.

— Скоро со всеми перезнакомитесь. — Мартишина улыбнулась, обозначив неглубокие ямочки на щеках.

«Приятная девушка, хоть и странная немного», — подумал Савелий и напомнил:

— Ирина Сергеевна, вы, кажется, хотели поговорить о чем-то… отвлеченном?

— Хотела, — кивнула Мартишина. — А можно?

— Нужно, — убежденно ответил Савелий.

Первоначально он отвел на каждую беседу по двадцать минут, и времени оставалось достаточно. Тем более что по теме убийств Мартишина, кажется, сказала все, что могла.

— У меня, наверное, странный вопрос, — еще одна улыбка, едва заметная, смущенная, — про эгоизм. Как психологи относятся к эгоизму?

— Положительно, — ответил Савелий. — Эгоизм — это умение понимать себя, осознавать собственные желания, собственные стремления и уметь доносить их до других. Эгоистов принято осуждать, но тут все дело в степени эгоизма. Конечно, нельзя жить в социуме и думать только о себе. Но и не думая о себе нельзя жить. Вообще. «Жизнь, отданная людям» — это всего лишь пошлая фраза, за которой ничего не стоит. Каждый из нас живет своей жизнью. И в первую очередь — для себя. Я ответил на ваш вопрос?

— Ответили, — снова кивнула Мартишина. — И очень неожиданно ответили. Знаете, когда-то я корила себя за ревность и зависть, за то, что в любви была эгоисткой, а потом решила жить так, как живется, не скрывая того, что для меня в первую очередь имеют значение мои желания, а потом уже все остальное. Может, не так уж много мне надо, но поступаться своими желаниями я не привыкла. Это у меня с детства. Хочу эту куклу, именно эту, другой мне не надо, пусть не сейчас, пусть потом, но она непременно будет моей… А в какой-то момент я задумалась — правильно ли это? Не проживу ли я всю жизнь одна с такими-то взглядами? И захотелось поговорить со специалистом, чтобы… — Она замолчала, подбирая нужное выражение.

— …определить рамки? — подсказал Савелий.

— Вот-вот! — оживилась Мартишина. — Определить рамки!

— Знаете, наверное, вы их давно уже определили и вряд ли захотите что-то менять, — осторожно сказал Савелий, неискушенный в вопросах психоанализа. — И одиночество здесь ни при чем. К одиночеству приводит неумение находить общий язык с людьми, неготовность идти на компромиссы, но, уверяю вас, можно быть завзятым эгоистом, эгоистом до мозга костей и прекрасно ладить с людьми…

— Странно! — Мартишина грациозно и немного нервно пожала плечами. — Странно, что, совсем не зная меня, вы угадали мои мысли. Именно это я и хотела услышать. Вы, случайно, не телепат?

— Нисколько, — заверил Савелий. — Когда у вас будет время, погуглите на тему «разумный эгоизм». Думаю, что найдете много интересного.

— Погуглю, — пообещала Мартишина. — А можно, будет потом обсудить это интересное с вами?

— Конечно, — разрешил Савелий. — Приходите.

Когда Мартишина уходила, он заметил, что фигура у нее тоже красивая, и не просто красивая, а как-то утонченно-красивая. Ноги длинные, но нисколько не голенастые, бедра женственно-округлые, но без малейшего намека на вульгарный призыв, спина прямая, но эта прямота естественная. «А в сущности, это добрый знак, что первая посетительница оказалась приятной, — решил Савелий. — Что-нибудь да получится из всей этой авантюрной затеи…»

— Не забойщиком, а бойцом, — поправил электрик Стышкевич. — Боец скота — есть такая специальность. А забойщик это на шахте, в забое. На такую работу только по приговору суда можно идти…

— Почему?

— Под землей, в темноте — ужас. У матери брат был шахтером, завалило его. Город Снежное Донецкой области, может, слыхали?

Савелий отрицательно покачал головой.

— Про беспокойство — это вы в самую точку, — продолжил Стышкевич, — только мое беспокойство от этих убийств не зависит, оно раньше началось, еще дома. Я стараюсь как-то сопротивляться, но чувствую, что очень скоро могу сломаться совсем. Такое опустошение внутри, полное истощение внутренних резервов. Ничего не хочется делать, ни о чем не хочется думать. Разве это жизнь? У меня нет никакого будущего, и нет смысла ждать, пока все наладится, потому что ничего уже не наладится. Меня как будто выпотрошили. Пустота внутри, пустота снаружи. Нет сил… Недавно вычитал у Ремарка такую фразу «разочарование накипью оседало в душе и отчистить душу было уже невозможно». Это про меня. Я пришел к вам не потому, что надеюсь на какую-то там помощь, а потому что мне хочется выговориться. Мне не хватает простого человеческого внимания. Вчера мне приснился кошмар. Как будто еду я домой в Брест, и вдруг, кажется это случилось сразу же после границы, руль соскакивает с оси и остается у меня в руках. Я пугаюсь, жму на тормоз, но тормоз тоже не работает. Дергаю в панике ручник, но рычаг ломается. И вот я несусь на полной скорости по пустой трассе и вою от страха…

Аккумуляторщик Рудь смотрел исподлобья, и взгляд у него был какой-то затравленный, словно Рудь постоянно ожидал подвоха. А еще Рудь постоянно поводил плечами и отряхивал с себя невидимые, несуществующие соринки. Обсессивно-компульсивное расстройство, иначе говоря — невроз навязчивых состояний. Это психическое расстройство может носить хронический или эпизодический характер. Человека одолевают определенные навязчивые мысли-обсессии, беспокоящие или даже пугающие, короче говоря — осложняющие ему жизнь, вызывающие тревогу. От этой тревоги человек пытается избавиться с помощью каких-то повторяющихся действий, называемых компульсиями. У кого-то превалируют навязчивые мысли, и тогда расстройство называется обсессивным, у кого-то — навязчивые действия, компульсивное расстройство.

Принято считать, что подобные расстройства чаще наблюдаются у людей с высокими показателями интеллектуального развития, но Рудь на интеллектуала похож не был. Типичный работяга. (Рассуждения про Ремарка как раз создают впечатление интеллектуала, случайно ставшего работягой? Это специально?)

— Вас что-то тревожит, Владимир Юрьевич? — спросил Савелий.

— Зачем церемонии разводить? — поморщился Рудь. — Меня можно просто Володей звать, я же не директор.

Подобное самоуничижение настораживало. Действительно так считает или хочет подчеркнуть, что он — человек без претензий. Без претензий, означает — не убийца. Чего-чего, а претензий у Кулинара точно хватает.

— Давайте тогда хотя бы Владимиром, — предложил Савелий.

Рудь отряхнулся в очередной раз и кивнул — можно.

— Так что вас тревожит, Владимир?

— Тревожит… — сверкнул глазами Рудь. — Да меня постоянно что-то тревожит. Характер такой, беспокойный. Я — специалист пятого разряда, а здесь из меня пытаются сделать мальчика на побегушках.