Дрейк покачал головой.
– Что ж, – заметил Мейсон, – будем довольствоваться тем, что
есть.
– Но, Перри, – торопливо перебил его Дрейк, – ты же не
можешь винить моего человека за то, что на него вышла полиция и что окружной
прокурор сказал ему, что делать, а что – нет, и за то, что он не посмел
ослушаться. В конце концов, он детектив и в этом городе ему еще жить и
работать.
– Конечно нет, Пол. Но мне жутко интересно, действительно ли
сказал ему многоуважаемый господин Бергер, кроме того, что не делать, еще и то,
что делать. Я имею в виду опознание.
– Видишь ли, Перри, нужно знать Манди. Он консерватор.
Порядочный, надежный, работящий. Если он что-то говорит, проверять не надо. Единственная
заковырка с ним – излишняя робость, он не боец. Выходит из игры, как только
запахнет жареным. У него хороший глаз, он безупречный исполнитель, но… он не
боец, Перри.
– Другими словами, он бы не стал сопротивляться окружному,
так?
– Он никогда бы не поклялся ни в чем, чего не видел своими
глазами и в чем не уверен на все сто.
– Но с окружным прокурором бороться не стал бы?
– Нет. И нельзя от него это требовать. Ну а почему бы в
самом деле тебе туда не пойти, на это могла быть веская причина… В убийстве
тебя подозревать никто не собирается. Твой ночной визит важен только в том
смысле, что помогает установить элемент времени. А что, Арлен Дюваль пришла
сразу, как ты уехал?
– По крайней мере, так утверждает Манди.
– Ну если Манди это утверждает, то, скорее всего, так оно и
есть. Что будешь делать, Перри?
– Ничего. Но если Бергер вызовет меня в качестве свидетеля и
сумеет правильно поставить вопросы, мне придется пожертвовать клиентом.
– И что она тогда сделает?
– Чтобы спасти свою голову, она сделает единственно
возможное – покажет, что нашла его мертвым, когда я ушел.
– И тогда Гамильтон Бергер…
– Трудно сказать. Он может повернуть дело так, что Большой
совет предъявит обвинение нам обоим. Он взбешен, не забывай… О, Пол, давай хоть
на минуту о нем забудем! Что у нас с Арлен? Что там было?
– Арлен – сущий дьявол. Когда полицейские сыщики обнаружили,
что следят за пустым трейлером, они сильно расстроились. Сегодня утром они
ворвались туда и устроили обыск.
– Черт! Обыск без ордера?
– Насколько мне известно, без. Не знаю как, но постепенно до
них дошло, что их ночная пташка выпорхнула, ничего им не сказав. Они подкрались
поближе, посовещались, и один побежал звонить. Мои люди не пропустили ничего.
– И что произошло?
– Двое других подошли вплотную и постучались. Два или три
раза. Само собой, ответа не было. Тогда они попробовали дверь – она была
открыта, – и они вошли.
– Как долго они находились внутри?
– Да они и сейчас там, Перри! Ребята, должно быть, дотошные.
Проверяют основательно.
– Ладно, Пол, постарайся как-нибудь снова не потерять
Сэккита. Все внимание ему.
– А ты, Перри? Что ты хочешь предпринять с Манди? Тебе это
серьезно повредит?
– Я не сомневаюсь, что в данный момент Гамильтон Бергер
увещевает Большой совет присяжных выдвинуть против меня обвинение в
лжесвидетельстве.
– Что, если ему это удастся?
Мейсон пожал плечами.
– А все-таки, Перри, что, если он их убедит?
– Я подпишу обязательство.
– А дальше?
– Дальше не знаю.
– Ты что-то немного говоришь сегодня.
– А пока и говорить-то особенно нечего. Приставь еще людей
за Сэккитом, Пол. Он для нас важен. Чертовски важен! И не дай ему надуть тебя
еще раз.
– Нужно ли дать понять, что мы за ним следим?
– Лучше не надо. Если, конечно, нельзя этого избежать. И
брось на него больше людей.
– О’кей, Перри! Что еще?
– Узнал ли что-нибудь об убийстве Балларда?
– Ничего нового. Кто-то зашел сзади и нанес удар по голове
тяжелым предметом. Чем-то вроде дубинки. А когда тот уже стоял на коленях,
трижды пырнул в него кухонным резаком.
– Откуда взялся резак?
– Это был нож Балларда. Кто бы им ни воспользовался, он взял
его с магнитной вешалки над сушилкой.
– Это делает смерть еще более трагичной – жертву убили его
же собственным ножом. Но одновременно исключает и преднамеренность и превращает
дело в тот случай, когда действия разворачиваются на месте по непредвиденному
сценарию.
– Кто это сделал, Перри?
– В том-то и загвоздка, пропади все пропадом! Согласно рассуждениям
полицейских, а они вроде бы рассуждают логично и никакого изъяна в их
логической цепочке я пока не вижу, убить Балларда могли только двое – Арлен
Дюваль и Перри Мейсон. Но я-то этого не делал, черт меня побери!
– А как они мыслят?
– Прежде всего, они знают, что Арлен Дюваль приехала на
место, когда я был у Балларда и с ним разговаривал. Войти она не захотела,
ждала, пока я уйду. Переждав за домом, она затем пробралась внутрь через заднее
окошко и, пробыв в доме у Балларда минут пять, выбежала сломя голову через
главный вход, после чего с успехом избавилась от твоих пинкертонов. Что за
дьявол, Пол, почему вчера ночью с твоими сыщиками расправлялись, как со слепыми
котятами?
– Это случается, Перри, – удрученно согласился Дрейк, – ты
знаешь эту игру не хуже, чем я. Так бывало и в прошлом, мы не застрахованы от
этого и впредь. Таковы правила, и элемент везения не исключить. Но как они
узнали, что Баллард был мертв в тот момент, когда Арлен Дюваль выбежала из
дома?
– А это, Пол, как раз и есть сейчас моя последняя надежда.
Если у Арлен хватит благоразумия и она ничего не скажет, то мы сможем запутать
свидетелей относительно временного фактора. Уже наблюдается расхождение
показаний. Но что-то там в доме такое случилось, отчего она и впрямь потеряла
голову и бросилась наутек. Многое зависит от дальнейшего хода событий.
– То есть как?
– Рано или поздно ее поймают, и если она покажет, что
Баллард в момент ее ухода из дома был жив и здоров, то от нее потребуют
объяснения, зачем тогда она проникла к нему через окно на кухне и почему
сбежала как сумасшедшая, даже не прикрыв за собой переднюю дверь. Но в случае,
если она признается, что вошла и, застав Балларда мертвым, испугалась и поэтому
убежала, то… то тогда земля у меня под ногами будет гореть жарким пламенем. И
все же нам нельзя не учитывать одну гнусную возможность…