Рабыня страсти - читать онлайн книгу. Автор: Бертрис Смолл cтр.№ 48

— Ома — моя соотечественница. Мы обе — дочери Альбы, земли, населенной пиктами и кельтскими племенами.

— Сын говорил мне, что у тебя интересная судьба. Не поведаешь ли мне свою историю, Зейнаб?

На прекрасное лицо девушки легла мгновенная тень, но она послушно заговорила, и Алима была до глубины души растрогана услышанным.

— Эта жизнь мне куда более по душе, нежели моя прежняя, — закончила девушка свой удивительный рассказ.

— Когда-то я тоже была пленницей, — вырвалось у Алимы. — Отец мой был зажиточный земледелец. Однажды в наш фьорд нагрянули даны на ладье. Они убили родителей и двоих старших братьев. А моих трех сестер, двух младших братьев и меня забрали в плен. Как я боролась тогда,.. Меня, как и тебя, отвезли в Дублин. Там торговец-мавр купил меня с сестрою, чтобы после выгодно перепродать на невольничьем рынке в Кордове. Я ничего не знаю о дальнейшей судьбе Карен — меня купили первой… В Аль-Андалус у торговцев есть обычай выставлять на продажу по одной пленнице. Остальные ожидают своей участи за занавеской… Мне в тот день сияла счастливая звезда, дорогая, — меня купил мой возлюбленный Хабиб, будущий отец Карима, и сделал своей второй женой. Я родила ему троих детей. Желаю тебе такого же счастья, дитя мое. Пусть калиф оценит тебя по достоинству, а ты роди ему прекрасного сына!

— Вы очень добры, госпожа. От всего сердца благодарю вас за добрые слова… — потупившись, отвечала зардевшаяся Зейнаб. — Ах, вот и угощение!

— Тебе понравилось в Ифрикии? — спросила Алима, откусывая кусочек медового пирожка с орехами. Сладкий мед защекотал ей горло, и она тихонько кашлянула.

— Я еще так мало видела, госпожа, — слишком занята уроками… Я должна быть искусницей во многом, если, конечно, хочу добиться в Кордове успеха. А я непременно этого добьюсь, и мною будет гордиться Донал Рай, пославший меня, и господин Карим, меня обучивший, — девушка отхлебнула мятного чаю.

Что-то не так… В уме Алимы промелькнула смутная догадка, но безмятежное спокойствие девушки развеяло возникшее было сомнение. Глупости, решила Алима. Все в порядке. Показалось… Девушка красива. И действительно кажется совершенством во всех отношениях. Это будет настоящий шедевр Карима-аль-Малики, наивысшее достижение мастера…

…Независима! Вот в чем секрет! Зейнаб в глубине души независима! Мустафа просто не привык к подобным женщинам, потому и не смог подобрать нужное слово…И я была такой когда-то, вспомнила Алима, но любовь к мужу переменила все. И если кто-нибудь всем сердцем полюбит Зейнаб, она счастливо переменится, смягчится. Так думала опытная женщина…

— Хочешь, чтобы тебя посетила твоя ровесница? — поинтересовалась Алима. — Сестра Карима Инига сгорает желанием познакомиться с тобою. Она годом старше тебя, но я уверена, вы друг другу понравитесь. Весной она выходит замуж за друга нашей семьи. Ты уже научилась играть в шахматы? Нет? Это замечательная игра, игра для умниц… Надо передвигать фигуры по доске. Впрочем, лучше Инига научит тебя, а ты потом бросишь вызов моему сыну. Он прекрасный шахматист. И, если ты к его возвращению хорошо выучишься играть, он будет доволен.

— Благодарю тебя, госпожа, за добрый совет, — сказала Зейнаб.

Алима поднялась. Она увидела то, что хотела. Узнала все, что хотела знать. Она простилась с Рабыней Страсти и покинула виллу сына.

— Теперь мне понятно, откуда взялась красота господина Карима… — заметила Ома, когда гостья удалилась. — Не могу поверить, что она родила троих и что одному из них уже почти тридцать! Она выглядит такой молодой и свежей!

— Думаю, все дело в образе жизни. Здесь жизнь женщины — совсем не то, что в Аллоа… Женщины высокого положения в этих краях изнежены и праздны. Они не делают тяжелой работы, подобно нашим соотечественницам — и аристократкам, и поселянкам… Главная цель их жизни — ублаготворять господина. Теперь, когда для меня это стало очевидно, мне еще сильнее жаль мою Груочь: она состарится до срока…

Карим возвратился с высокогорных пастбищ с великолепной покупкой — десятью изумительными арабскими скакунами: девятью кобылами и жеребцом. Животным предстояло провести зиму на пастбищах и в конюшнях, в тепле и холе, чтобы забота конюхов и прекрасный корм сделали их еще лучше. Скотоводы обычно недокармливали лошадей, руководствуясь лишь им понятными соображениями…

Были куплены также слоны, об этом хлопотал приятель Айюба. По условиям сделки, прежний владелец обязался продержать их у себя до весны, а потом перегнать на север, в Алькасабу Малику.

Покуда Карим был в горах, Аллаэддин-бен-Омар надзирал за строительством нового корабля. Это был близнец «И-Тимад». Корабль должны были наречь «Инига», в честь сестры Карима. Девушка просто сияла от гордости.

— Я всегда знала, что он лучший брат на всем свете! — взахлеб откровенничала она с Зейнаб. — Совсем не такой бука, как Джафар или Айюб. Им вовсе нет дела до родной сестренки, а Карим совсем другой!

Инига посетила Зейнаб через два дня после визита Алимы. И вскоре три юных девушки (включая Ому) стали подругами.

Инига быстро научила девушек игре в шахматы. — Братья мои возомнили, будто играют лучше всех на свете, — говорила она. — Они играют только между собой, но я-то знаю, что могла бы разбить любого из них в пух и прах! Но вот мама говорит, что я не должна так поступать — ведь мужскую гордость столь легко уязвить! Вот и приходится мне, бедной, нарочно поддаваться, когда кто-нибудь из братьев соизволит снизойти до меня… Они совершенно счастливы!

Зейнаб рассмеялась. Хоть она и была моложе Иниги, но жизненный опыт сделал ее куда более зрелой.

— Твоя мать права, Инига, — заверила она новую подружку. — Женщины и вправду сильнее во всем. Думаю, именно поэтому Аллах предназначил им участь продолжательниц рода людского. Подумай, разве можно представить себе мужчину, рожающего дитя? — Она захихикала.

— А ты когда-нибудь видела, как рождается младенец? — Глаза Иниги от любопытства стали совершенно круглыми.

…Осторожней, сказала себе Зейнаб. — Инига — дочь богатых родителей, притом непорочна. По-видимому, она знает лишь приблизительно о том, что бывает между мужчиной и женщиной.

— Моя сестрица-близнец и я были старшими у матери, — уклончиво сказала она. — У матери после нас появилось много детей. До пятилетнего возраста мы с Груочь ничего не знали о том, как это бывает… Богатые дома в Аллоа — совсем не то, что здесь. Мы жили в каменной башне, на каждом этаже которой было по одной комнате. У нас не было своего уголка. Было всегда холодно и сыро, часто шли дожди. Тогда мне это казалось обычным, но теперь мне вовсе не хочется домой, в эту сырость… Фу! Я полюбила жаркое солнце и гостеприимное тепло вашей земли. А Кордова тоже такова?