Гарем - читать онлайн книгу. Автор: Бертрис Смолл cтр.№ 100

Август сменился сентябрем. Потери среди турок были выше, чем ожидалось. Причем не только среди солдат, но и среди командиров. Сулейман стал уже проявлять признаки нетерпения и был недоволен как окружающими, так и самим собой. С самого начала приняв на себя единоличное командование штурмующими, он стал ловить себя на допущенных просчетах и ошибках. Белград сделал его излишне самоуверенным. Отец никогда не попал бы впросак, как он. Сразу же после взятия Белграда Селим броском высадился бы на Родосе и молниеносно нанес бы удар. А Сулейман просидел целый год дома, готовясь. Вот и результат.

Задули резкие ветры, начались осенние дожди, быстро превратившие весь остров и особенно позиции турок в топкие трясины. Было очень холодно, и вода забиралась повсюду. От нее гнила одежда и ржавело оружие.

На каждого убитого в бою приходился еще один, умерший от простуды на позициях. Сулейман уже не мог отступить, ибо слишком глубоко увяз в этой кампании. Содрогаясь от холода под навесом из бревен, он распорядился отстроить заново древние родосские постройки, дабы предоставить в распоряжение солдат надежные зимние квартиры.

Прошел октябрь, затем ноябрь. Наконец в начале декабря султан, войска которого постепенно сужали кольцо окружения вокруг христианской цитадели, передал через парламентера рыцарям-госпитальерам, что его прежние условия сдачи крепости, несмотря ни на что, остаются в силе. Если Филипп Вильер де Лиль-Адам, магистр ордена, сдаст остров Сулейману, то ему, его людям и христианским поселенцам будут гарантированы жизнь и безопасность. Им никто не будет чинить препятствий в исповедании веры, а церкви не будут переделывать в мечети. Кроме того, султан обещал не обращать их в рабство и заверил, что те, кто пожелает покинуть Родос, будут переправлены на турецких кораблях на Крит.

Порохового запаса у де Лиль-Адама оставалось меньше чем на двенадцать часов, и в живых осталось всего сто восемьдесят рыцарей У него не было выбора, и он сдался. Каково же было его изумление, когда турецкий султан выполнил все свои обещания в отношении защитников Родоса. Де Лиль-Адам выразил уважение Сулейману, которому втайне симпатизировал. Он знал, что если бы фортуна не улыбнулась туркам, его люди вырезали бы их всех до последнего. И ему было несколько неприятно осознавать, что слуги Пророка повели себя благороднее, чем на их месте повели бы себя слуги Христа.

Раненым из числа госпитальеров была оказана помощь лучшими арабскими лекарями, после чего они были переправлены на кораблях Сулеймана на Крит. Христианские же поселенцы Родоса остались дома. Им нечего было опасаться турок, и они очень не хотели бросать нажитое годами добро. К тому же многие из них знали, что жизнь под властью Османской империи заключает в себе ряд очевидных преимуществ перед жизнью под властью христианских королей.

После потери Родоса мнимое христианское единство окончательно распалось, а Османская империя заполучила для себя важную морскую базу. Карл V, Франциск I и Генрих VIII с тревогой обращали свои взоры на Восток и думали об одном и том же: каков будет следующий шаг молодого султана?

Пока Сулейман занимался войной, его мать подыскивала для него умных и красивых девушек, достойных привлечь его внимание. Она уже кое-кого держала в уме, рассчитывая со временем представить их сыну. У Сулеймана была одна-единственная кадина, и подобное положение казалось валидэ нездоровым. Пока что она остановила свой выбор на белокурой венецианке, веселой и миниатюрной уроженке Прованса, красивой и пышной сирийке и утонченной, изящной черкешенке. Мать султана была уверена в том, что по крайней мере одна из этих девушек — а кто знает, может быть, и все — привлечет внимание Сулеймана по его возвращении из похода.

В то же самое время она предложила свою дружбу Гюльбейяр. Она не желала Девушке зла и, напротив, даже симпатизировала ей. Просто она хорошо знала своего сына и понимала, что придет время, когда ему уже будет недостаточно одних только женских прелестей. Надо было подумать о будущем. Пока что Мустафа был его единственным наследником.

Когда тяжесть новых забот и ответственности особенно давила на плечи. Сайра вызывала носилки и навещала Нилюфер и ее детей. Их уже было трое, и все мальчики. Во время одного из таких визитов Сайра обратила внимание на юную девушку в простои одежде, которая спокойно вышивала рядом с другими. Что-то в ней сразу привлекло Сайру. Несмотря на свой весьма скромный ранг, девушка не стеснялась весело смеяться и не давала спуску никому. Наконец любопытство взяло в валидэ верх.

— Кто эта девочка? — спросила она у дочери.

— Которая?

Сайра нетерпеливо показала рукой:

— Вон та!

— А, Руслана. Татары подарили ее в прошлом году, когда платили дань. Сулейман часто посылает мне рабов, дабы пополнить наш штат. Но мне сколько ни давай, все не хватает!

— Я хочу ее забрать с собой, — сказала Сайра твердым голосом и, сняв с пальца кольцо с рубином, передала его дочери. — Она еще не стоит столько, но, если только я не ошибаюсь, придет день, когда и десяти таких колец будет мало.

— Но зачем она тебе? — удивленно спросила Нилюфер. — Надеюсь, ты не думаешь, что она может привлечь внимание Сулеймана? В его гареме несколько сотен цветущих девственниц, да и у меня дома найдется с десяток тех, кто краше этой Русланы. Она же дикарка!

— Ты молода, дочь, и способна пока судить только о том, что видят твои глаза. И потом ее, конечно, нужно будет многому обучить. Я забираю ее с собой.

— В своем паланкине? Мама! Я пришлю ее к тебе завтра.

— Чтобы все спрашивали друг у друга, зачем это султанской валидэ, у которой и без того полно слуг, понадобилась девчонка из дома ее дочери? Гюльбейяр не пожалеет монет, чтобы вынюхать все. Нет, девочка поедет со мной сегодня же. Только так я могу уберечь гарем от сплетен.

Нилюфер всплеснула руками:

— Ты просто невозможная женщина!

— Я твоя мать и надеюсь, ты никогда не забудешь об атом. Теперь мне понятно, почему у твоих детей таких дурные манеры. Похоже, ты забыла все мои уроки. Ладно. Проследи, чтобы девочку поставили в известность и подготовили.

Вскоре после этого Нилюфер стояла на крыльце своего дворца и провожала глазами роскошный паланкин матери из крепкого дуба, покрытый тонкими золотыми листами, инкрустированный драгоценными камнями в виде цветочного узора и задрапированный бледно-желтым шелком. Его несли на плечах восемь черных рабов в зеленых атласных шароварах, с леопардовыми шкурами через правое плечо и золотыми ошейниками.

Когда они уже приближались к султанскому сералю. Сайра внимательно оглядела девочку, забившуюся в самый дальний угол паланкина. Наконец Сайра проговорила:

— Мне сказали, тебя зовут Русланой.